Советская власть. ХХ

В Бутырке, в лагерях он сталкивается с контингентом, для себя доселе совершенно не известным. Он сталкивается с людьми, которые про ленинизм все давно уже поняли. Но продолжает все еще спорить с ними. Продолжает доказывать, что ленинизм — это готовая, верная истина.

У нас, молодых людей, христиан разных конфессий, сложилась небольшая община. Мы вместе собирались, беседовали, молились, читали Евангелие. Путешествуя по стране, миссионерствовали: разговаривали с людьми и говорили, что на самом деле истина в Евангелии, а не в том, что вбивает в головы советская пропаганда.

Канонизация Патриарха Тихона произошла удивительным образом. Руководство Политбюро дало на нее предварительное согласие, но в последний момент ЦК КПСС запретил проводить канонизацию святейшего Тихона. Патриархия ответила, что отменить канонизацию уже невозможно, и канонизация состоялась при закрытых дверях, сокращенным чином.

Первое, что я помню — это, как рухнул памятник Ленину, стоявший в центре Данилова монастыря, в котором располагался спецприемник-распределитель малолетних преступников. Его хотели аккуратно вывезти, но при погрузке в автомобиль он рассыпался, и его куски выбросили на помойку.

Власти засыпали источник камнями и гравием и в конце концов спрятали его под крепкими бетонными плитами. Вода же все равно пробилась и образовала источник в другом месте. Когда его опять засыпали, вода ударила с новой силой.

На Правмире состоялась дискуссия Константина Эггерта и Александра Щипкова о взаимоотношениях Церкви и государства, критике власти и священноначалия, качестве веры, 'сергианстве' и 'православном сталинизме' и многом другом. Об этой дискуссии и точках зрения участников — Аркадий Малер, протоиерей Владимир Вигилянский, священник Святослав Шевченко и Ксения Лученко.

Служил незнакомый мне старичок, но от того, как он служил, у меня, да и у многих вокруг, потекли слёзы умиления. Это была первая литургия в моей жизни. Когда митрополит Антоний вышел с Чашей, меня инстинктивно потянуло к ней. Я даже не знал, что накануне нужно исповедоваться и вычитывать какие-то правила.

Своей роли в аресте священника Попова не скрывала. Скрывать было и не нужно — большинство на селе ее поддерживало. Над семьей репрессированного батюшки Попова открыто издевалась, в лицо заявляя лишенцам: «Советская власть меня раскулачила, а я — вас!».