Свобода

Православная империя - о ней мечтают верующие. Какой ей быть, если вдруг Бог даст ей быть? Правовой или тоталитарной? Или смешанной?

Почему, когда речь идет о «неуважении» представителей сексуальных меньшинств, звучит слово «дискриминация» и возможно обращение в правозащитные органы, а когда объектом оскорблений становятся религиозные или традиционные нравственные принципы, международными документами юридические гарантии не предусматриваются?

Рассказывают, что однажды пожилой уже Анне Ахматовой подарили ботинки. Созерцая подарок, поэтесса изрекла: “Хорошая вещь. Полезная. Но мне бы чего-нибудь лишнего”. Разговор о красоте — это разговор о лишнем...

Сегодня в Церковь приходят взрослые, сложившиеся люди, но даже если они всерьёз ищут Бога, с уважением воспринимают то церковное учение, которое познают, они всё равно начинают задумываться: не теряет ли человек в Церкви собственное “я”?

Опыт подлинной свободы ещё может быть явлен миру и этот опыт – покаяние, изменение сознания. Опыт преображения падшего разума, его освящение, обожение.

По большому счету, если мы внимательно почитаем Евангелие и послушаем, к чему нас призывает Христос, - никакой опоры, никаких гарантий, никаких условий и уверенности, - ничего этого нет. Действительно, многие приходят в церковь, чтобы найти некую опору в жизни, а в Боге ее страшно найти. Бог дает такую свободу, к которой человек не всегда бывает готов.

Мы (я буду говорить "мы", потому что православие не учит делить живых людей на своих и чужих, на спасенных и неспасенных, не ставит крещеного выше некрещеного; каждый может погибнуть, и каждый может обрести спасение) - мы жаждем свободы. Это главная ценность современной цивилизации - свобода. "

Раскаявшийся преступник-рецидивист строит в колонии храм и отказывается выходить на свободу. Отсидев две трети срока, он получил право на УДО - условно-досрочное освобождение. Сомнений в том, что заявление Тошева подпишут, у начальства не было: за время пребывания в колонии - ни одного нарекания. Анатолию дали бумагу и ручку, но ничего писать он не стал. Тошев дал Богу обет построить в колонии храм и, пока его не выполнит, никуда из колонии не уйдет.