Я пришел к выводу, что до двенадцати, тринадцати лет, ребенку надо помогать готовиться к исповеди, напоминать ему о том, что произошло, но делать это — раз в месяц, раз в два месяца, потому что иначе ребенок начинает очень формально относиться к исповеди. Иначе мы его сильно искушаем, как бы предлагаем формализовать его духовную жизнь.
Покаяние сопровождает христианина всю его жизнь, какая бы долгая, какая одухотворенная она бы ни была. Потеря покаянного духа означает попросту уход человека с духовного пути, уход на путь погибели.
Не хуже соседа, хуже свиньи, валяющейся в калу! Действительно, прочитает такое человек и скажет: «Чего вы добиваетесь от меня такими молитвами? Хотите сломать мою личность, растоптать человеческое достоинство?».
С 2011 года в Анастасовом монастыре живет архимандрит Анастасий (Швецов-Загарский). Ему 98 лет. Почти 60 из них он прослужил настоятелем православного собора в честь иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость» в Сан-Франциско.
Многие, исповедуясь всю жизнь, так никогда и не пережили того радикального покаяния, обращения, которое бывает только раз в жизни. Так и не сделали самого главного экзистенциального выбора: принадлежать миру или стать рабом Божьим...
Должны ли мы сами определять себе меру исповеди или испрашивать на то указаний священника, должны ли исповедоваться часто или можно и пореже, каяться или нет в том или в сем — нюансов для обсуждений представлено много. И под всем этим подразумевается, что исповедь — это обязанность.
Вот уже сорок с лишним лет мы разделили исповедь от причастия, то есть верующий не обязан исповедоваться перед каждым причащением. Это требует значительной зрелости, это требует и руководства со стороны священника.
У наших постоянных прихожан, которые часто приходят ко мне на исповедь, я спрашиваю не: «Чем вы согрешили?», а «Что стоит между вами и Чашей? Совершили ли вы со времени нашего последнего разговора то, что вам препятствует причащаться?»