Вера

...Но что самое интересное, есть еще весьма значительная (до трети от всех записавшихся в православие) категория людей: в Бога они не верят, в загробную жизнь тоже, но считают себя православными. Четверть века назад таких не было вовсе.

- Запомни, Алеша, – поучал почтенный протоиерей чтеца, – люди не меняются. И Алеша внимал старцу, мотал на свой смоляной жиденький ус и запоминал. Странно, что ни у говорившего, ни у внимавшего ему не возникло при этом тени сомнения. Что же, в таком случае, есть покаяние?

Не сказано 'чтите отца и матерь', но 'чти', как одному. 'Не прелюбодействуй' сказано, а вовсе не 'не прелюбодействуйте'. Исполнение заповедей - это 'мое' дело, а не 'наше'. Бывает ли вообще народная вера?

Раз Церкви передали Оптину пустынь, а она настойчиво просила передать и оптинский скит, то нужно было пойти навстречу верующим, но не прямо, а с заходом в сторону истинной, настоящей культуры, к коей культура церковников, как знают все классово подкованные товарищи, никакого отношения не имеет.

Христос нигде в Евангелии не обещает нам комфорта, сытости, стабильности и спокойствия. Он говорит, что всех, решившихся следовать за Ним, ждут проблемы. Поэтому все те, кто надеются с принятием Христа начать жить как в сказке, вынуждены будут разочароваться.

Как удивительно! Полушутя и всегда с улыбкой мы говорим о беспокойстве ребёнка, когда ему приходится учиться ходить одному, не держась за материнскую юбку; и однако в языке нет, вероятно, более сильного или более трогающего или более верного выражения для глубочайшей печали и страдания, чем это: идти одному, идти в полном одиночестве.

В нашем мире сложно не то, что он неразумен, и даже не то, что он разумен. Чаще всего беда в том, что он разумен — но не совсем.

То, с чем мы сталкиваемся сейчас: кровавые теракты, разрушительные землетрясения, цунами, техногенные катастрофы и эпидемии, уносящие жизни сотен тысяч ни в чем не повинных людей, – заставляет многих в отчаянии вопрошать: а где же Бог?