Война

Вот юный Бонапарт бросается в атаку на Аркольском мосту, а вот он уже в египетских песках напоминает солдатам о том, что '40 веков смотрят на них с высоты пирамид'. И рядом — повзрослевший и одновременно посуровевший Наполеон, который стоит под пушечным огнем на кладбище при Прейсиш-Эйлау или взирает на пожар Москвы. Затем — поражения...

Уступка, способность к компромиссу воспринимается как признак слабости даже для христиан. Церковь же все чаще представляется войском, которым руководит храбрый генерал. У него есть самозваные помощники-добровольцы, желающие расстреливать предателей где-то за штабом...

...Полк, остановившийся, сбившийся с ноги под огнём врага, даже побежавший, может собраться с силами и пойти в атаку. Под пулями везёт одним и не везёт другим, часто из самого пекла боя выходят без единой царапины. У моряков, как правило, нет такой возможности.

Степь да степь кругом. И звезды где-то, вероятно, сияют в небесах. А у нас небо исполосовано трассирующими пулями и снарядами, изгажено осветительными ракетами. Ночной тишины нет; со всех сторон слышна стрельба, взрывы снарядов, гул моторов. Нас прижимают к Дону, клещами затягивают в мешок

Но начинает — от праздника к празднику, от юбилея к юбилею — казаться, что только этим-то и можно гордиться, только за это и можно благодарить. Словно ничего столь же славного и столь же одновременно страшного не было в нашей истории, в том числе и новейшей. И именно это вызывает боль.

Гражданская война — это самая безнравственная война из всех войн, которые только возможны. Безнравственная потому, что русский идёт против русского, брат идет против брат, сын против отца, отец против сына — ничего страшнее быть не может, аморальней быть не может. И к этой войне звал Ленин.

Даже накрасили яиц: солдаты умудрились. Краски, конечно, нет, но они набрали красной китайской бумаги, положили ее в котел, вскипятили, и получилась красная масса, в нее опустили яйца, и вот во всем отряде появилось утешение — красные яйца!

В 2008-м году князя Александра Невского по предложению будущего патриарха Кирилла признали «именем России». Александр Ярославович входит в узкий круг всенародных героев, чьё высокое значение для судеб Отечества проверено веками.