Таинство любви (ч.2)
В древности чин обручения, то есть подготовительная часть службы венчания, совершался в притворе, там же, где совершалась служба оглашения перед крещением, потому что это еще не полнота, это подготовительный шаг к тому, чтобы двое соединились в одно, к тому, чтобы вступить в полноту церковную. Жених и невеста приходили и становились в притворе рядом друг со другом; приносились перстни или кольца, которые потом будут им даны; священник выходил со свечами для жениха и невесты; затем кадили их, то есть отдавали им то же самое почитание, какое отдается в богослужении иконе или священнику, который представляет собой образно икону Христа, потому что Церковь видела в них живой образ Божий, и этому образу воздавалась честь и каждение.
Далее священник возглашает: “Благословен Бог наш…” Как не благословить Бога за то, что в мире, где все является рознью, напряжением, взаимным отрицанием, часто враждой, непониманием, два человека друг друга полюбили, друг во друге увидели взаимно вечную красоту и решили превзойти, превозмочь все, что может их разделять, решили стать едиными, одной личностью в двух лицах?! Как не благодарить Бога за то, что на земле совершается такое чудо, которое таинственно говорит нам о том, что рознь уже пришла к концу и единство осуществлено?!
Затем Церковь молится: молится о мире, который может быть послан только с небес; молится о спасении жениха и невесты; молится о мире всего мира, о храме, где совершается богослужение, и о всех, которые с верой, благоговением, страхом Божиим, то есть с трепетным сердцем, пришли. Церковь молится о женихе и невесте — о том, чтобы им дана была совершенная любовь, любовь мирная, и помощь от Бога, потому что жизнь будет все время давить на них, жизнь все время будет стремиться разорвать хрупкое еще, несозревшее единство, которое между ними образовалось; Церковь молится и о том, чтобы им сохраниться в единомыслии, чтобы у них было одно желание, одно сердце, одна направленность, и чтобы им была дана твердая вера — вера друг во друга, вера в Бога, вера в возможную победу, в преодоление всех трудностей, которые между ними или вокруг них могут восстать. Слово вера означает еще и верность: чтобы они остались верными друг другу в настоящей дружбе. Вы знаете, что значит слово дружба. Друг — это твое “второе я”, как говорили в древности, человек, на которого можно посмотреть и увидеть отображенным в нем себя самого, но только чистого, освященного; как бы увидеть в нем свою красоту, отраженную в зеркале любящих глаз, любящего сердца. Молится Церковь о том, чтобы им была дана в результате этого непорочная жизнь, честный брак. И еще мы благодарим Бога, Который в мире, где все раздроблено, привел в единство, в союз неразрушимой любви этих двух людей.
В первой молитве, которую священник произносит, мы вспоминаем Исаака и Ревекку. Почему же их выбрали? Потому, что по рассказу Ветхого Завета (Быт. 24) Авраам послал слугу на свою давно покинутую родину, чтобы разыскать невесту для сына. И Бог ему обещал показать знаком, кого избрать. Поэтому Ревекка была богоизбранной невестой для Исаака. И мы молимся о том, чтобы в данном случае и жених, и невеста были друг для друга богоизбранными, чтобы помимо того, что они друг другу нравятся, что у них одинаковые вкусы, им нравится внешность друг друга, их роднит положение в мире, в обществе — чтобы что-то более глубокое было в основе их встречи. Бог как бы говорит: “Вот твоя невеста, вот твой жених. Я тебе даю этого человека во веки вечные как предмет твоей любви и тебя ему как предмет его любви…”
Дальше в чтении из Священного Писания на службе венчания нам будет сказано, что невеста и жених должны друг на друга смотреть, как Христос смотрит на Церковь и как Церковь смотрит на Христа — всей любовью, всей жизнью, всей устремленностью. Вот почему поминаются здесь Ревекка и Исаак. И каждый из нас, когда выбирает жениха и невесту, должен поставить себе вопрос: “Почему я его выбираю? По каким-то внешним, земным свойствам или потому, что между нами совершилось чудо?..”
Дальше священник дает жениху и невесте перстни, и они обмениваются ими три раза, как бы три раза говоря: “Да, я всерьез это делаю, это не мгновенное движение души, это продуманное действие…” И священник произносит: “Обручается раб Божий (раба Божия) рабе Божией (рабу Божию) такой-то во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа”. Этим совершается первый шаг их соединения. Теперь они стоят со свечами и с кольцами.
В древности люди часто не умели писать, а только могли удостоверить письмо или документ печатью; и решающую роль играло то кольцо, на котором была личная печать. Документ, запечатленный этим кольцом, был неоспорим. Вот это кольцо и упоминается в службе обручения. Когда человек давал кольцо другому, это означало, что он ему доверяет безоговорочно, что он ему доверяет свою жизнь, свою честь, свое имущество — все. И вот когда венчающиеся обмениваются кольцами (я говорю именно обмениваются, потому что каждый из них сначала надевает кольцо и затем три раза его передает своему супругу, раньше чем оставить на своей руке) — когда супруги обмениваются кольцами, они как бы говорят друг другу: “Я тебе доверяю безусловно, я тебе доверяю во всем, я себя доверяю тебе…” И, конечно, не может быть такого обмена кольцами между людьми, которые совершают только условный брак или брак без намерения строить общую жизнь от начала и до последнего дня.
Перстнем наделил своего блудного сына отец в притче Господней. Юноша ушел из дома, отрекшись от него, и вернулся с покаянием. И отец ни одним словом его не упрекнул. Увидя его, приходящего обратно в отчий дом, он сам поспешил к нему навстречу, он его обнял, он как бы утешал его: “Да, ты ошибся, ты поступил так жестоко, когда ушел от меня, и от своего брата, и от всех, кто тебя любил, но наши сердца остались верными тебе…” И тут же он призывает своих слуг и говорит: “Принесите сандалии, принесите первую одежду, которую он носил”; и, наконец, дает ему перстень. Тем самым отец говорит сыну: “Раз ты вернулся ко мне, раз ты показал, что хочешь быть снова моим верным сыном, я тебе даже вопроса не ставлю о том, как ты жил, ради чего ты жил, я тебя принимаю со всем доверием, потому что, пройдя через опыт неверности, пройдя через опыт страдания, обманутый своими друзьями, которые хотели тебя знать, только пока ты был богат, ты теперь будешь мне верен до конца, верен нашей любви, нашей дружбе, нашему Богу…”
Так говорит отец; но таково же значение и самого кольца. И когда супруги обмениваются кольцами, они именно обещают друг другу, что если когда-нибудь что-либо случится между ними, если когда-нибудь будет ссора или даже неверность со стороны одного по отношению к другому, измена, обман, неправда, — и если он вновь вернется, то ему ничего не будет поставлено в упрек. Потому что он вернется и скажет: “Вот, я пришел (я пришла); можешь ли ты меня принять, или твое сердце охладело, или любовь ко мне умерла?” и ответ будет: “Конечно, приди, конечно, я тебя люблю, как любил раньше! Моя любовь когда-то была ликующей радостью; когда ты ушел (ты ушла), моя любовь стала жгучей болью, ожиданием, тоской,— а теперь моя любовь стала вновь ликующей радостью, более светлой, более глубокой, более торжествующей и более уверенной, чем она была до того, как ты ушел (ушла)…” Поэтому, обмениваясь кольцами, супруги дают друг другу обещание и верности, и взаимного доверия — доверия, которое идет гораздо дальше всякой измены и всякой ссоры; и это так прекрасно.
Прежде чем мы последуем дальше, я хочу обратить ваше внимание на два выражения из молитв, произносимых сразу после возгласа: “Благословенно Царство Отца и Сына и Святаго Духа…” в начале службы венчания. Это слова: совершенная любовь и целомудрие.
О какой любви здесь идет речь? Все мы говорим, что мы друг друга любим, но это слово покрывает столько понятий и так часто выражает какие-то слабые, шаткие чувства, мгновенные настроения. Но вот что говорит апостол Павел о подлинной любви. Указав, что у людей разные призвания и разные дары, он говорит: “Ревнуйте о дарах бо’льших, и я покажу вам путь еще превосходнейший. Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я — медь звенящая, или кимвал звучащий. Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, — то я ничто. И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, — нет мне в том никакой пользы. Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает” (1 Кор. 12: 31-13: 8).
Разве это не замечательно? Разве не стоит жить ради такой любви и для такой любви? Не только в надежде, что ее когда-либо осуществишь, а в постоянной борьбе за то, чтобы именно такая любовь в каждом из нас восторжествовала. Чтобы любовь рождала терпение, то есть такую ласковую, внимательную теплоту к другому, которая позволяет переносить все то, что он собой представляет, и все то, что может случиться из-за него. Любовь не раздражается: она внимательна к тому, что происходит в жизни, в сердце, в душе другого человека. Любовь всему верит: она открыта доверию, она не подозрительна; она на все надеется: когда все как будто идет к крушению, надежда горит ярким пламенем; любовь способна спасти даже умирающие дружеские или любовные отношения. И любовь никогда не перестает: даже когда другой тебя разлюбит, когда другой от тебя отвернется, любовь остается любовью. Только, как я уже говорил, вместо того, чтобы быть ликующей, торжествующей радостью, эта любовь делается состраданием и острым, порой горьким страданием, криком души: “Боже, спаси его! Он не знает, что он делает!..”
И другое слово я хочу упомянуть; это слово целомудрие. Целомудрие мы большей частью мыслим в порядке телесных отношений. Но целомудрие вступает гораздо раньше, чем начнутся какие-нибудь телесные отношения между мужем и женой. Целомудрие заключается в том, чтобы, посмотрев на другого человека, увидеть в нем ту красоту, которую Бог в него вложил, увидеть образ Божий, увидеть такую красоту, которую нельзя замарать, увидеть человека в этой красоте и служить тому, чтобы эта красота все росла и ничем не была запятнана; целомудрие заключается в том, чтобы с мудростью хранить цельность своей души и души другого человека. И в этом смысле целомудрие лежит в основе брака, не только душевных отношений, но и телесного взаимного отношения, потому что оно исключает грубость, голод, жажду телесного общения и превращает самое телесное общение в благоговейное соединение двух людей, когда соединение тел является как бы завершением той любви, того единства, которое живет и горит в их сердцах и в жизни. Целомудрие не только совместимо с браком, целомудрие является основой брака, когда два человека могут друг на друга смотреть и видеть взаимную красоту как святыню, которая им доверена и которую они должны не только сохранить, но довести до полного совершенства.
***
В начале службы венчания молятся о том, чтобы Господь дал жениху и невесте мирную жизнь, долгие годы жизни, целомудрие, друг ко другу любовь в союзе мира и неувядаемый венец славы вечной; молятся о том, чтобы благодать небесная сошла на них и превратила человеческие отношения в отношения — уже на земле — небесные. Один западный писатель [12] говорит, что разница между верующим и человеком, не знающим Бога, такова, что можно было бы сказать: одни похожи на живых людей, а другие — на статуи, которые могут быть прекрасны, но которым не хватает жизни. Человек верующий — это человек, в которого вошла вечная божественная жизнь. И вот об этой жизни мы и молим Бога, чтобы Он ее дал венчающимся: “Сам, Владыко, теперь ниспосли руку Твою от святаго жилища Твоего, и сочетай (то есть соедини) раба Твоего сего и рабу Твою сию, соедини их в единомудрии, венчай их в плоть едину, даруй им плод чрева (то есть детей), благочадие.
Теперь мы подходим к самому венчанию. Венчание, так же как и обмен кольцами, не просто обряд. В древности каждый раз, когда бывал праздник — самый обыкновенный семейный, или городской, или государственный праздник — люди надевали венцы из цветов. Сейчас это практикуется и при венчании церковном, например, у греков, которые не носят, как мы, при венчании золоченые короны, а надевают венцы из живых цветов. Но кроме этого венцы имеют два других значения.
В древней Руси в день своего венчания невеста и жених назывались князь и княгиня; почему? — Потому, что в древнем обществе, пока человек не был женат или замужем, он являлся членом своей семьи и был во всем подвластен старшему в семье: отцу ли, деду ли. Только когда человек женился, он делался хозяином своей жизни. Древнее государство состояло как бы из союза суверенных, то есть независимых друг от друга, семей. Они были свободны выбирать свою судьбу. Все вопросы решались в согласии, во взаимном понимании, но каждая семья имела свой голос и свои права. И вот в день, когда совершается венчание, устанавливается, с точки зрения государственной, в понимании древних, новая единица, суверенная, свободная, полноправная — происходит в полном смысле венчание на царство.
Но есть еще и другое значение в этих венцах. Как бы люди друг друга ни любили, они живут в семье, полной проблем, задач, трудностей, иногда опасностей, иногда горя. И вот есть слово в Священном Писании: “Претерпевший же до конца спасется” (Мф. 24: 13). Жизнь требует терпения, стойкости; осуществление любви, осуществление единства, осуществление своего свободного царственного стояния в обществе — все это требует мужества, а порой и подвига. Мы молимся о том, чтобы пришло время, когда, выдержав испытание жизни во всей ее сложности, — а сложнее, чем осуществление совершенной любви, ничего нет, — жених и невеста венчались в вечности венцами мученичества. Мы понимаем мученичество как страдание, но слово мученичество (перевод греческого “мартирион”) в первую очередь означает не страдание, но свидетельство. Мученик — это тот, кто свидетельствует перед всем миром о какой-то ценности, в данном случае — о любви, о правде, об истине, о красоте, и кто ни перед чем не останавливается для того, чтобы довести это свидетельство до тех, которым оно нужно. И, конечно, это значит, что истинный свидетель готов и жизнь свою положить для того, чтобы его свидетельство дошло, чтобы оно воссияло, прогремело или тихим образом обдало теплотой, лаской, радостью и надеждой всех окружающих. И мы призываем всех новобрачных, всякого жениха и всякую невесту верить в любовь, верить друг во друга с такой силой, с такой глубиной, чтобы свидетельствовать, чего бы это ни стоило, о любви, о единстве, о том, что все может победить истинная любовь.
***
Далее по ходу службы венчания жених и невеста, теперь уже увенчанные, слушают два чтения. Одно взято из Послания святого апостола Павла к Ефесянам, из последней главы. Я его прочту на русском языке, потому что многие, посещающие церковь и присутствовавшие при венчании, слышали его на славянском языке, который, вероятно, им не всегда был понятен.
“…благодаря всегда за все Бога и Отца, во имя Господа нашего Иисуса Христа, повинуясь друг другу в страхе Божием. Жены, повинуйтесь своим мужьям, как Господу, потому что муж есть глава жены, как и Христос глава Церкви, и Он же Спаситель тела. Но, как Церковь повинуется Христу, так и жены своим мужьям во всем. Мужья, люби’те своих жен, как и Христос возлюбил Церковь и предал Себя за нее, чтобы освятить ее, очистив банею водною, посредством слова; чтобы представить ее Себе славною Церковью, не имеющею пятна, или порока, или чего-либо подобного, но дабы она была свята и непорочна. Так должны мужья любить своих жен, как свои тела: любящий свою жену любит самого себя. Ибо никто никогда не имел ненависти к своей плоти, но питает и греет ее, как и Господь Церковь; потому что мы члены тела Его, от плоти Его и от костей Его. Посему оставит человек отца своего и мать и прилепится к жене своей, и будут двое одна плоть (Быт. 2: 24). Тайна сия велика; я говорю по отношению ко Христу и к Церкви. Так каждый из вас да любит свою жену, как самого себя; а жена да боится своего мужа” (Еф. 5: 20-33).
Это послание, с одной стороны, говорит об очень глубоких отношениях между Церковью и Христом. Христос пришел на землю спасти человечество; Бог стал человеком, и спасение это Он совершает ценою Своей жизни и Своей смерти. И это первое, о чем должны думать мужья, когда они вступают в брак: им вручается Богом хрупкое существо, которому они сказали: “Я тебя люблю”, — и эта любовь должна быть такова, что муж готов всем пожертвовать, всей своей жизнью, из-за любви к жене и по любви к своим детям. Муж является главой семьи не потому, что он мужчина, а потому, что он является образом Христа, и жена его и дети могут видеть в нем этот образ, то есть образ любви безграничной, любви преданной, любви самоотверженной, любви, которая готова на все, чтобы спасти, защитить, напитать, утешить, обрадовать, воспитать свою семью. Это каждый человек должен помнить. Слишком легко мужчине думать, что потому только, что он мужчина, он имеет права на свою жену, над своей женой и над своими детьми. Это — неправда. Если он не образ Христа, то никто ему не обязан никаким уважением, никаким страхом, никаким послушанием.
А жена является иконой, образом Церкви. Церковь имеет как бы два лика. Она — невеста, радующаяся о том, что она возлюблена Богом, и возлюблена такой любовью, которая явлена во Христе. Но вместе с тем (и это образ, который дает апостол Павел в одном из своих посланий) она является невестой Агнца, то есть закланного Спасителя. Она — невеста, та, которая настолько — так глубоко, так совершенно — возлюбила своего жениха, что по незыблемой верности может все оставить, все забыть, от всего оторваться по любви к нему и последовать за ним, куда бы он ни пошел, если нужно — даже на страдания, если нужно — на крест.
Вы видите, что в этом послании говорится не о владычестве мужа и подчиненности жены, а о такой взаимной любви, которая является жертвенной, героической любовью мужа, и на которую жена может ответить такой же жертвенной любовью. Это мы должны всегда помнить, потому что слишком часто этот отрывок Священного Писания толкуют ложно: унижая жену и возвеличивая мужа, представляя его гордым властителем.
За чтением из Апостола следует чтение из Евангелия от Иоанна, самое начало второй главы. Я его приведу по-русски:
“На третий день был брак в Кане Галилейской, и Матерь Иисуса была там. Был также зван Иисус и ученики Его на брак. И как недоставало вина, то Матерь Иисуса говорит Ему: вина нет у них. Иисус говорит Ей: что’ Мне и Тебе, Же’но? еще не пришел час Мой. Матерь Его сказала служителям: что’ скажет Он вам, то сделайте. Было же тут шесть каменных водоносов, стоявших по обычаю очищения Иудейского, вмещавших по две или по три меры. Иисус говорит им: наполните сосуды водою. И наполнили их до верха. И говорит им: теперь почерпните и несите к распорядителю пира. И понесли. Когда же распорядитель отведал воды, сделавшейся вином, — а он не знал, откуда это вино, знали только служители, почерпа’вшие воду,— тогда распорядитель зовет жениха и говорит ему: всякий человек подает сперва хорошее вино, а когда напьются, тогда худшее; а ты хорошее вино сберег доселе. Так положил Иисус нача’ло чудесам в Кане Галилейской и явил славу Свою; и уверовали в Него ученики Его” (Ин. 2: 1-11).
Я хочу обратить ваше внимание вот на что. Христос пришел на бедную свадьбу. Люди собрались в маленькой деревне, на хуторе каком-то, пришли, изголодавшись по радости — не по выпивке, конечно, а по дружбе, по свету, по теплу, по ласке — и начался бедный деревенский пир. Через самое короткое время, вероятно, то немногое, что было приготовлено, было съедено, и то вино, которое было припасено, было выпито. И тогда Божия Матерь обращает внимание Своего Божественного Сына на то, что вино уже выпито. Что Она этим хотела сказать? Неужели Она говорит Своему Сыну: сделай, мол, что-нибудь, чтобы они еще могли бы пить и пить, и напиться так, чтобы свалиться под скамьи, — неужели этого Она хотела? Нет; Она, конечно, видела, что их сердца так истосковались по радости, по счастью, по тому чувству, которое дает забыть все тяготы мира, все, что давит, гнетет; сердца еще полны желания пребыть в царстве этой любви жениха и невесты, созерцать небесное видение ласки. И Христос обращается к Ней с вопросом, который смущает многих: “Что Мне и Тебе, Жено?” В некоторых переводах и в некоторых толкованиях Отцов: “Что между Мной и Тобой? Почему именно Ты ко Мне обращаешься с этим вопросом? Неужели потому, что Я — Твой Сын и Ты думаешь, что у Тебя есть надо Мной какая-то власть? В таком случае наши отношения только земные, плотские, в таком случае Мой час, час небесных чудес, еще не пришел…” Матерь Божия Ему не отвечает в том смысле, что: как же так, разве Я не Твоя Мать? И не отвечает также: “Разве Я не знаю, что Ты — Сын Божий?” Она только обращается к окружающим и их делает как бы соучастниками Своей веры; Она говорит слугам: “Что бы Он вам ни сказал — сделайте…” Этим Она говорит действием, а не словами Своему Сыну: “Я знаю, кто Ты, Я знаю, что Ты — Мой Сын по плоти и что Ты — Бог, сошедший в мир для спасения мира, и Я потому к Тебе обращаюсь не как к Сыну, а как к Богу Своему, Творцу, Промыслителю, Тому, Который может любить землю до смерти…” И тогда совершается чудо, потому что пришло в мир Царство Божие верой одного человека. Какой же это нам урок о том, что и мы можем — каждый из нас — верой как бы открыть дверь приходу Христа и создать ситуацию, которая даст возможность Богу чудодейственно изменить обстановку, полную тоски, неудовлетворенности, и сделать из нее обстановку ликующей, торжествующей радости!
Что дальше? — Все очень просто: да, слуги почерпали вино, да, они принесли его хозяину, распорядителю праздника; но с нами остается одно важное событие: то, что в этот момент вера одного человека сделала земную обстановку небесной. И еще другое: единственная заповедь, которую дала нам Матерь Божия: “что бы Он вам ни сказал — сделайте…” Когда радости вашей начнет приходить конец, когда вы уже почувствуете, что вы друг другу дали все, что вы только могли дать, что нового вы ничего не можете сказать, что вы можете только повторять: “Я тебя люблю”, выразить это не можете по-новому, тогда прислушайтесь к тому, что Бог говорит в ваших сердцах, прислушайтесь глубоко к тому, что Он вам скажет,— и что бы Он вам ни сказал, то сделайте; и тогда вода обычной жизни — серость жизни, бесцветность ее — вдруг просияет. Мы все видели иногда землю, покрытую росой. К восходу солнца это поле — серое, даже зелень, покрытая этими каплями воды, как бы тускнеет; и вдруг поднялось солнце, и все засверкало, засияло цветами радуги. Так и жизнь, которая потускнела, может превратиться в торжество, стать прекрасной потому только, что мы дали Богу место в ней, она может засиять, как это поле, всеми цветами радуги и красоты.
После чтения Евангелия, как и в литургии, начинается короткая ектенья, то есть короткий ряд молитв, в которых мы приносим Богу свои прошения о новобрачных. Это естественно вытекает из чтения Евангелия, потому что всякое чтение из Евангелия говорит о том, что нам заповедана взаимная любовь, а взаимная любовь всегда выражается для верующего в горячей, сердечной молитве о тех, кого он любит; и, с другой стороны, смысл молитвы заключается в том, чтобы сделать жизнь новобрачных достойной и всячески поддержать все благородное, что в них есть. И вот эта ектенья, в частности, заканчивается Молитвой Господней “Отче наш”. “Отче наш” — это молитва Церкви, это единственная молитва, которую нам заповедал Господь, и она тем замечательна, что когда мы говорим “Отче наш”, мы говорим не только о личном нашем Отце Небесном, и даже не об Отце Небесном, Который является Отцом всех нас, здесь собравшихся, но и об Отце Господа нашего Иисуса Христа. Этим мы включаемся в тайну Спасителя; как говорится в одном месте у апостола Павла, “жизнь ваша сокрыта со Христом в Боге” (Кол. 3: 3); и вот эту молитву мы приносим как бы из глубин Христовой любви, из глубин таинства единства Спасителя Христа с Небесным Отцом. Подробнее говорить об этой молитве я сейчас не могу, но нам надо помнить, что это молитва, которая и Христа, и нас соединяет в одном прошении, в одном крике души, — с тем, чтобы все в нас было достойно христианского призвания.
Брак, как я говорил в самом начале, рассматривается как начало Царства Божия. И эта молитва является молитвой Царства Божия по преимуществу. Дальше она расцветает,— расцветает тем, что жених и невеста пьют из одной чаши. Это воспоминание о том времени, когда бракосочетание совершалось во время литургии, и эта чаша — то, что осталось от древнего обычая жениху и невесте причащаться вместе. С тех пор чин развился. Мы допускаем до венчания не только православных, но и верующих инославных, которые не могут вместе с православными причаститься от одной чаши, и поэтому эта чаша символизирует, как бы издали, приобщенность. А с другой стороны, вы, наверное, помните, как в древности говорили о том, что чаша, которая испивается, представляет собой человеческую судьбу. И вот “пить чашу до дна” — это значит разделить судьбу до самого дна, то есть до самой глубины приобщенности. И жених с невестой так именно приобщаются этой чаши, которая перед тем коротко благословляется священником. После чего священник их водит вокруг аналоя [15], на котором лежит Евангелие Христово. Три раза они обходят его вслед за священником. Число три в Ветхом Завете, как и в Новом, означает полноту времени. В постриге [16], как и в начале венчания, три раза ставится вопрос: “Хочешь ли ты?..” Первый раз ты можешь быть взят врасплох, второй раз ты можешь ответить полууверенно, а в третий раз ты должен поступить с совершенной уверенностью. Так и тут — жених и невеста три раза ведутся вокруг аналоя, на котором лежит Евангелие; а Евангелие — это, с одной стороны, слово Божие, то, что проповедано нам Христом, а с другой стороны, оно как бы икона, потому что Христос называется Божиим Словом: Он должен быть в центре того шествия, которое представляет собой человеческая жизнь.
Мы подходим сейчас к концу службы венчания. Под руководством священника, несущего крест и обещающего победу, жених и невеста обошли аналой, на котором лежит святое Евангелие, образуя этим троекратным обхождением весь жизненный путь, в центре которого будет Бог и Его учение. Когда они стали на свои места, с них с краткой молитвой снимаются венцы. Жениху предписывается ходить в мире и совершать в правде заповеди Божии, невесте — радоваться о своем муже и жить достойно заповедям Господним. И затем читаются две короткие молитвы:
“Боже, Боже наш, пришедый в Кану Галилейскую, и тамошний брак благословивый, благослови и рабы Твоя сия, Твоим промыслом ко общению брака сочетавшыяся; благослови их входы и исходы; умножи во благих живот их, восприими венцы их в царствии Твоем, нескверны, и непорочны, и ненаветны [17] соблюдаяй, во веки веков.”
И вторая:
“Отец, Сын, и Святый Дух, Всесвятая, и Единосущная, и Живоначальная Троица, Едино Божество и Царство, да благословит вас, и да подаст вам долгожитие, благочадие, преспеяние [18] живота и веры, и да исполнит вас всех сущих на земли благих, да сподобит вас и обещанных благ восприятия, молитвами Святыя Богородицы, и всех святых, аминь”.
Здесь снова нам раскрывается Святая Троица как Учредитель, Охранитель и как Образ совершенной взаимной любви, Троица Единосущная, Которая по любви и по природе Едина, Которая дает жизнь, Которая благословляет нас… И затем мы просим о таких простых вещах, как долгая жизнь, добрые дети, преуспеяние в жизни, умножение веры и всех сущих на земле благ.
Уже раньше в одной молитве мы просили о том, чтобы Господь дал венчающимся все, что земля может дать самого лучшего, с тем, чтобы они в первую очередь уделяли другим, с тем, чтобы получив от Бога, по Божией любви, по милосердию все, что земля может дать, — и они по милосердию, по любви, с лаской давали тем, кто пребывает в какой бы то ни было нужде,— и душевной, и телесной. Мы молились и о том, чтобы Господь благословил этот брак по молитвам родителей, потому что, как сказано, благословение родителей утверждает дома детей (Сир. 3: 9). Как это все прекрасно! Мы видим, что в тайне Святой Троицы соединяются и небо, и земля, что все самое прекрасное, о чем можно только мечтать, делается реальностью или, по крайней мере, возможностью, если только мы смело, порой героически, будем совершать свой земной путь.
В самом конце чина венчания мы приносим молитву Божией Матери, Деве Богородице, Которая так возлюбила мир, что Она Своего Сына свободно отпустила на жизнь ради человечества и на смерть крестную, мучительную ради спасения человечества. Она все может понять, Она в Своей чистоте и святости может понять и безбрачного, и женатого; Она в Своей чистоте может понять всю тайну человеческой природы с ее борением и, вместе, с неизмеримой красотой человеческой души и с неизмеримым достоинством человеческого тела. И поэтому мы заканчиваем службу молитвой Божией Матери:
“Достойно есть яко воистину блажити Тя, Богородицу, Присноблаженную и Пренепорочную и Матерь Бога нашего. Честнейшую Херувим и славнейшую без сравнения Серафим, без истления Бога Слова Рождшую, сущую Богородицу Тя величаем”.
И за этим священник произносит следующее благословение:
“Иже в Кане Галилейстей пришествием Своим честен брак показавый, Христос истинный Бог наш, молитвами Пречистыя Своея Матере, святых славных и всехвальных апостол, святых боговенчанных царей, равноапостолов Константина и Елены; святого великомученика Прокопия, и всех святых, помилует и спасет нас, яко Благ и Человеколюбец.”
И затем поется многолетие: Многая, многая лета жизни — подвижнической, чистой, достойной и Бога, и той взаимной любви, которая привела к браку жениха и невесту. На этом заканчивается служба венчания.