47-летний Алексей Гудым возвращался с двумя детьми на машине на дачу. Это было 13 ноября 2016 года. Он забрал 13-летнего сына с фигурного катания, мальчик сидел на заднем сиденье рядом с 19-летней сестрой. Дома их ждала Валентина — жена и мама.
На Западном скоростном диаметре легковую машину Алексея подрезал грузовик. Гудым на большой скорости въехал под него. Дети не пострадали, но передняя часть машины была смята. Дети пытались оказать отцу помощь, но было поздно: Алексей погиб на месте ДТП.
— Позвонила дочка и, захлебываясь в истерике, сказала: «Папа не дышит», — рассказывает Валентина Синицкая. — Я вбежала к соседям. «Валь, ты что такая белая?» — сосед схватил меня в охапку, привез на место аварии и потом оттаскивал от машины. Скорая уже стояла. «А где Алексей?» — спросил сосед. «Алексея больше нет», — ответили врачи.
Я стала кричать, упала на землю, а дальше мало что помню. Дочь потом говорила мне: «Хорошо, что ты этого не видела».
Так Валя стала вдовой.
«Если бы Алексей ехал с меньшей скоростью, авария все равно была бы неминуема, но возможно, он остался бы жив», — сказала дорожная полиция. Виновником ДТП признали водителя грузовика. Его лишили водительских прав сроком на два года и назначили два года условно. Прокурор настаивал еще на годе колонии-поселения, но его требование отклонили. К этому моменту Валентина поняла: месть ничего не изменит и мужа ей не вернет.
Алексей и Валентина
После его смерти три человека из окружения семьи назвали новорожденных детей Алексеями, есть даже девочка Алекса. У двоих из них дочь Вали подрабатывала няней.
Валентина, врач-стоматолог, почти сразу после похорон и 40 дней начала ходить к психологу, терапия продолжалась год. Помощь потребовалась и старшей дочери. Сын от психологической поддержки отказался: по его словам, ему удалось пройти через смерть папы самостоятельно. Вот только на фигурное катание парень больше не ходит.
Следующее, что сделала Синицкая — искала в интернете сообщество, оказывающее помощь и поддержку вдовам. Нашла фонд «Словом и Делом», к тому моменту они только начали работу.
«Ты выбираешь — пойти к психологу или купить еду детям»
Благотворительный фонд «Словом и Делом» — одна из немногих НКО, поддерживающих вдов и семьи, потерявшие кормильца. И она началась с истории ее создательницы.
Александра Старостенко потеряла отца, когда ей было 10 лет.
— Мама тяжело переживала его смерть, и я достаточно тяжело переживала, только поняла это лишь во взрослом возрасте, — рассказывает одна из учредителей фонда. — Это сказывалось на всем: моем психологическом состоянии, отношении к жизни. Страшно, что обычно ребенок остается один на один с этой проблемой, с ним не говорят об этом, нет системы помощи ни в школе, ни в социуме. На то, чтобы пережить смерть папы, у меня ушло практически 15 лет.
Елена Лепешонок, директор фонда «Словом и Делом», осталась вдовой девять лет назад. Ей исполнился тогда 31 год, а трем ее детям — 10, 8 лет и 4 года. Рассказывать об утрате ей тяжело до сих пор.
Саша и Лена познакомились в благотворительном фонде «Диакония», помогающем бездомным и людям с химической зависимостью. Когда сдружились, поняли, что обе заинтересованы в создании системы помощи вдовам. Создали группу во «ВКонтакте». И 2 февраля 2017 года запустили первую группу психологической поддержки для вдов в Санкт-Петербурге. Так появился фонд «Словом и Делом».
Год работали на деньги, накопленные Еленой.
— У нас был такой запал, мы так этим загорелись, что готовы были тратить и тратили собственные средства, — рассказывает Лена.
За первый год сумма пожертвований в фонд составила… 10 тысяч рублей. Еще 18 тысяч рублей собрали на «Планете». Психологи, а их в фонде двое, готовы были работать бесплатно, и только через какое-то время получилось платить им зарплату.
— Психологов в стране очень много, но компетентных в вопросах потери близкого человека надо искать. И даже если найдешь, ему надо платить деньги, и немалые. Это очень дорого для вдовы, ты стоишь перед выбором: идти к психологу или покупать еду детям, — объясняет Елена.
Николай Екимов пришел в команду из того же фонда «Диакония», где познакомились Саша и Лена. Елена Картавенко сама нашла группу «Словом и Делом» в соцсетях и предложила свои услуги безвозмездно. Адвокат Надежда Ершова с воодушевлением откликнулась на предложение консультировать вдов по наследственным и жилищным вопросам. Так появилась команда фонда.
– В тот момент сервиса помощи вдовам в стране не было в принципе, — говорит Елена Лепешонок, — и меня это поразило. Почему есть группы помощи и социальная поддержка для всех, кого угодно, а для вдов нет ничего?
Анна. «На первой встрече говорила только о муже»
Аня и Егор Малашичевы должны были отмечать годовщину свадьбы 15 декабря 2018 года. А вместе с ней — недавний день рождения младшего сына. Аня весь день готовила, по дому развесила шарики, ждала гостей. Вспоминала, как много лет назад, когда они были студентами биофака, она сшила игрушечного страусенка и подарила его Егору. Птичку назвали Егорлица, и вот уже 23 года она живет вместе с ними…
Внезапно в подъезде раздался шум. Аня открыла дверь: на лестничной клетке, среди роз, которые он нес ей на годовщину, лежал ее муж. Тромбоэмболия легочной артерии у 45-летнего мужчины, не жаловавшегося на сердце и сосуды, произошла внезапно. Анна успела спросить, понимает ли ее Егор, и услышать ответ: «Мне очень плохо». Потом пульс перестал прощупываться.
Несмотря на это приехавшая скорая еще в течение получаса проводила реанимационные мероприятия. Сама Анна — медик, работает в национальном медицинском исследовательском центре им. В.А. Алмазова.
Но она не могла поверить, что ее муж умер, и просила, чтобы Егора отвезли к ней на работу — там ему обязательно помогут.
«Это труп», — наконец сказал кто-то из медиков.
Из окна за скорой наблюдал младший семилетний сын.
Вечером Аня собрала троих детей и сказала, что папа умер. Младший спросил, можно ли ему посмотреть мультики. Средняя, 11-летняя девочка, восприняла новость стоически. 15-летняя старшая стала плакать и плакала еще два месяца после тех событий. И только спустя год немного оправилась. Но на могилу к отцу она до сих пор прийти не может.
— За пару лет до смерти мужа я зачем-то зашла в тему «Женщины, потерявшие мужей» на форуме для родителей, — рассказывает Анна Малашичева. — И когда он умер, спустя несколько недель, написала там: теперь и я с вами. Тут же откликнулась Нина. Она долго убеждала меня прийти на встречу для вдов, так называемую «Чашку чая».
Анна Малашичева с детьми
На встрече Анна познакомилась с другими девушками, оказалось, что у них очень близкие сроки потери. Они понимали друг друга.
— Когда я пришла на чашку чая, у меня — по сравнению со многими — было все условно терпимо: умер муж, но есть друзья, родня, квартира, работа. После смерти Егора нам помогло, наверное, полмира, человек 500 перевели деньги на карту. На встрече я увидела девочек, которые оказались в совершенно жутких ситуациях: без работы, без прописки, без гражданства, без средств, — вспоминает Анна.
Анна рассказывает, что первые полгода говорила только о муже и, к счастью, ее подруги не прерывали этот поток и не старались отвлечь ее. Вдову многие пробуют «переключить», сводить в зоопарк или отправить в отпуск. Но от принятия факта смерти близкого человека нельзя отключиться, и лучшее, что могут сделать окружающие – слушать, слушать и слушать.
— На встречах я увидела, что не одна такая. Что есть люди, которые пережили подобное — например, Нина, которая осталась с четырьмя детьми одна. У тебя не прошло сорока дней, а у нее — полтора года, и она улыбается, и это очень помогает. Ты понимаешь, что сейчас тебе тяжело, но, наверное, когда-нибудь станет легче, — говорит Анна.
Недавно коллеги Егора, российские и немецкие палеонтологи, описали ранее неизвестный род и вид саламандр, обитавших на земле в середине Юрского периода. Его назвали Egoria malashichevi.
Ребенок в горе может стать неуправляемым
Вдовы приходят в фонд с разными запросами. Кому-то не нужна помощь психолога, но требуется юрист, для некоторых подспорье — продуктовые наборы. Обращаются с вопросами, касающимися поиска работы и оформления пособий, за одеждой и обувью для детей, для того, чтобы отвести их в Театр юного зрителя или веревочный парк. Те, кому не подходят группы психологической поддержки, получают индивидуальные консультации.
Часто помощь требуется всей семье.
— Ребенок не приходит с запросом: «Мой папа умер, что мне делать», — он не умеет рефлексировать по этому поводу, — говорит Александра Старостенко. — Просто мама в какой-то момент понимает, что он стал неуправляемым, у него испортился характер, он начал плохо учиться. Все это наслаивается на переходный возраст, а совсем маленькие могут драться и кусаться. Когда невысказанное горе накладывается на подростковые проблемы, это может дать взрывной эффект.
За все эти три года в фонд обращались только женщины.
— Если бы к нам позвонил хотя бы один мужчина и сказал: «У меня умерла жена, я остался один с детьми, помогите», неужели мы отказали бы? — спрашивает Саша. — Конечно же, нет. Но к нам никто не обращался. Иногда нам говорят: «У меня сосед, у него умерла жена, он пьет, сделайте что-нибудь». Но мы работаем по принципу входящих обращений. Потому что если человек сам не хочет, нельзя догнать его и причинить помощь. Чтобы потянуть больший поток или охватить весь город, нужна команда минимум из 10 человек. А нас двое.
В среднем женщинам, обращающимся в фонд, от 35 до 50 лет, бывают и совсем молодые. Возрастных вдов немного, и не потому, что с определенного момента смерть начинает восприниматься как естественный процесс. Просто, по словам Саши и Лены, 70-летние женщины — совсем другие, им тяжело вливаться в группу. Они выросли в советское время, и им крайне сложно обсуждать свои проблемы с посторонними людьми.
Женщины приходят в фонд спустя все более короткое время после ухода близкого. В 2017 и 2018 годах было много тех, кто похоронил мужа и попал в «Словом и Делом» спустя полгода или год. Сейчас многие появляются, не дожидаясь 40 дней.
— Конечно, первый год после смерти мужа самый сложный, и мы это видим по нашим девочкам, — добавляет Саша. — Практически всегда это выглядит так: к нам приходит одна женщина, через год она выглядит совершенно иначе. Мы их не узнаем, они очень сильно меняются.
Вдова Нина Рябова из Саратова в 2019 году помогла открыть группу поддержки для вдов в ее городе при содействии «Словом и Делом». Недавно появилась группа в Самаре. В Москве фонд «Жизнь продолжается» с осени 2019 года также организует регулярные встречи для вдов. Все организаторы общаются друг с другом, делятся опытом.
— Меня потрясло, как много в Америке организаций, занимающихся помощью вдовам — их просто тьма. Есть отдельные для вдов пожилого возраста, молодых, для вдов военнослужащих, для вдовцов. По всей стране проходят благотворительные забеги, в которых можно принять участие в память о своем близком человеке. В любом маленьком городе есть группа поддержки для тех, кто пережил утрату. А у нас, когда рассказываешь про свою работу даже благотворительным организациям, первый вопрос — «А зачем?», — говорит Елена.
Нина. Муж умер от диабета, а потом его нашли у сыновей
На первом занятии плачут все, а некоторые плачут и на каждом. Нина Мирзоева, впервые попав на встречу в узком кругу, несколько раз начинала рассказ, но ее хватало на пару слов. В воскресенье исполнилось 40 дней со дня смерти мужа, в среду Нина пришла на занятие.
Они познакомились, когда ей было 16, а поженились через три года. За 17 прожитых вместе лет появились четверо детей — два мальчика и две девочки. Нюша, с глазами цвета прозрачного льда, особенная: у нее генетическое нарушение, она вряд ли когда-нибудь дорастет даже до своей миниатюрной мамы. Но бриллианты тоже маленькие, как часто повторял Таир.
Нина Мирзоева с девочками
В 2012-м у него случился инфаркт, делали шунтирование, и Нину постоянно преследовал страх того, что муж может умереть. Спустя пять лет сахарный диабет дал осложнения на сосуды, Таир оказался в больнице в отделении гнойной хирургии, но страха никакого не было.
— Я помню, как приходила в эту больницу на Косинова. Вокруг ампутации, жуткие гангрены, — говорит Нина. Когда 29 сентября ей позвонили и сообщили, что муж умер от общей интоксикации, это стало для нее огромным ударом.
Недавно девушке пришлось пройти через еще одно испытание: обоим сыновьям поставили тот же диагноз, что у отца — сахарный диабет.
Терапия далась ей непросто, Нина говорит, что на занятия с психологом приходила «пахать». Но каждый раз после них становилось чуть легче.
— Я помню, как впервые заговорила про свидетельство о смерти. И все очень активно поддержали: да-да, оно почти такого же цвета, как свидетельство о браке! И лежат они чаще всего вместе в одной папке. И когда у тебя спрашивают свидетельство о смерти, ты даешь его вместе со свидетельством о браке, — вспоминает она.
Теперь Нина сама начинает помогать женщинам, оставшимся без мужа, как куратор проводит группы самопомощи. Это группы, которые ведут вдовы, прошедшие через психологические тренинги и способные поделиться своим опытом.
Первая тема, которую Нина подняла на группе — «Воспитание детей одиноким родителем».
— Это кураторство случилось очень вовремя, — говорит Нина Мирзоева. — Есть ощущение, что надо что-то отдавать. У меня сложные дети, и переводить 1000 рублей в благотворительный фонд мы не можем себе позволить. А тут сразу поняла: я могу что-то отдать миру. То, что до этого от мира получила.
В 2020 году «Словом и Делом» выиграл конкурс Фонда президентских грантов.
На средства гранта сейчас запускается новый проект поддерживающего онлайн-сообщества для вдов и семей в регионах России — «Жить дальше». Для жителей других регионов будут доступны онлайн-поддержка и психологическая помощь, индивидуальные консультации и консультации по социально-правовым вопросам.
У фонда появилась горячая линия для всех регионов. По телефону: +7-965-021-87-28, а также WhatsApp и Viber вдовы могут получить психологическую помощь, консультацию по социальным, юридическим вопросам.
В известной книге психолога Женевьевы Гинзбург «Вдова вдове» написано: каждая женщина — почти каждая — будущая вдова.
«Пока этого не случилось с нами, вдова — это все время “кто-то другой”. Тем более что вдовство обычно отождествляется с преклонным возрастом — в основном потому, что многие люди преклонного возраста одиноки.
Три четверти населения старше 70 лет составляют женщины. Жестокая реальность состоит в том, что многие женщины переживут своих мужей, а печальная истина — в том, что вдовой можно стать в любом возрасте. Многим будет странно услышать, что “среднестатистической вдове” —– 50 лет и что обычная ее “последняя профессия” — домохозяйка. Вдова — это обычная женщина».
Как вдове и ее близким пережить утрату
Психолог Николай Екимов дал несколько советов людям, столкнувшимся с утратой.
— Как вдове принять смерть мужа?
— Когда у человека случается потеря близкого, то запускается процесс работы горя. Его стадии описаны в любой классической литературе: шок, отрицание, гнев, депрессия, принятие и реконструкция новой жизни. Придется продолжать жить и выполнять функциональные обязанности, первое время просто автоматически — это даст возможность связи с реальным миром.
Николай Екимов
В первые месяцы будет тяжело, будет состояние пустоты, потери и боли. Эта стадия обычно длится от 1,5 до 2 месяцев. Было бы хорошо, если бы можно было с кем-то разделить горе. Недаром есть поговорка о том, что горе, разделенное на двоих — половина горя.
Важно знать, что работа горя помогает человеку справиться с утратой, что этот процесс закончится, жизнь будет другой, и верить в это даже в те моменты, когда нет на это сил и ресурсов.
— Что посоветовать людям рядом?
— Не бояться встретиться с человеком, который может много плакать и быть без настроения какое-то время.
Нельзя обесценивать или игнорировать процесс переживаний. Особенно в первые месяцы утраты. Лучше не говорить «время лечит», «все пройдет», «надо продолжать жить», — это все и так понятно. Для человека, переживающего утрату, важна жизнь, прожитая с супругом, чувства, планы, которые они строили. Все в одночасье оборвалось, это невозможно взять и забыть или не думать об этом.
Задача того, кто находится сейчас рядом, просто слушать, без каких-либо советов, рекомендаций, поучений.
Просто быть рядом и слушать. И пускай человек плачет, говорит о боли, это самое важное — дать поделиться тем, что на душе. Если я могу плакать в присутствии другого и говорить о своей боли, мне уже становится гораздо легче.
— Можно ли плакать при детях?
— Да, можно. Проявлять эмоции и говорить о том, что с матерью происходит, помогает и ребенку отреагировать на происходящее. Это дает возможность не уходить в изоляцию, не прятать свое состояние.
Разговаривать нужно о том, что всем сейчас не просто, что больно, но мы справимся. Чтобы дети понимали, что выход есть даже из одной из самых трудных ситуаций.
И говорить о том, что случилось и что каждый из нас сейчас переживает — тоже важно. Но главное, не заставлять друг друга, если не хочется обсуждать это сейчас: человек может быть не готов говорить о своих переживаниях, ему, может быть, важнее побыть одному, заняться чем-то другим.
— Нужно ли брать ребенка на похороны, на кладбище?
— Да, почему нет. Ребенок имеет право, так же, как и взрослый, проститься со своим отцом. Но лучше спросить у него, хочет ли он?
И здесь важно понимать свои ресурсы: если значимый взрослый, например мама, сильно реагирует на утрату, то и ребенок может испугаться. Поэтому важно, чтобы был рядом еще кто-то взрослый, который может поддержать и поговорить с ребенком о том, что происходит.
— Как вы относитесь к лекарственной терапии при утрате?
— Если вы чувствуете, что вам очень тяжело, и уже долго — например, больше года — у вас нарушения сна, аппетита, вам ничего не хочется, то, конечно, необходимо обратиться к специалисту. Вопрос нужно обсуждать с психотерапевтом или психиатром.
— Куда еще можно пойти вдове, кроме благотворительных фондов?
— Большинство психологов работает с утратами. Если вы чувствуете, что тяжело, не бойтесь обратиться за помощью. И даже лучше будет, если это горе будет разделено с психологом, потому что многие родственники могут бояться сильных эмоций и не знать, как на них реагировать. Это не значит, что они не хотят помочь. Это значит, что они просто не знают, как правильно это сделать.
— Что в поведении вдовы должно насторожить людей рядом?
— Есть физиологические проявления, предположим, человек стал сильно худеть, плохо спать (и это заметно). Поведенчески он может быть замкнутый, не желающий с кем-то разговаривать, отстраненный.
С одной стороны, это нормальные процессы для проживания утраты, у человека может не быть ресурсов для того, чтобы вести обычный образ жизни. С другой, если это продолжается длительное время и человеку становится все хуже и хуже, его нужно спросить: «Как ты? Что ты переживаешь? Могу я тебя выслушать? Как ты справляешься?»
— Год скорби после смерти — всегда ли это год?
— Классическое проживание горя — год. Для психики года и смены четырех сезонов достаточно, чтобы принять ситуацию, прожить стадию гнева, депрессии и начать интегрировать себя в новую жизнь.
У кого-то чуть больше, у кого-то чуть меньше. По завершении работы горя всегда начинается новая жизнь, уходят в фон сильные чувства боли, тоски, злости, внутренняя пустота наполняется новыми смыслами, и о прошлых отношениях начинаешь вспоминать с теплом, уважением и трепетом. Если спустя год женщина постоянно скорбит, не хочет ничего, жизнь ей не мила, это может говорить о том, что она «застряла» на какой-то из стадий проживания.