Так, по-домашнему, вошло в мою жизнь Православие…
Мамина любовь и детские книжки – вот, наверное, исток моего пути. Конечно, вера – это Божий дар, но Господь зовет нас среди нашей повседневной жизни и часто нам открывается в, казалось бы, самых простых и обыденных вещах. Наверное, в этом и есть чудо, в том, как Господь тихо, ласково и ненавязчиво привлекает к себе человека…
Мои первые детские воспоминания всегда связаны с мгновениями, проведенные вместе с мамой, чаще всего в чтении. Не помню маминого лица, но прекрасно помню ее задушевный голос, читающий мне, трехлетней, сказки Пушкина. Любимой моей была «Сказка о мертвой царевне и семи богатырях». Даже свою маленькую плюшевую собачку, которую все время носила с собой, я звала «Соколко». Именно эти сказки показывали победу добра над злом, и вселяли веру в то, что добро всегда побеждает.
Когда я стала постарше, то часто страдала при мысли о смерти. Это было невозможно осознать, — то, что мы все умрем, и ничего не будет. Помню, как чисто физически задыхалась от этих мыслей. Все во мне восставало против этого, но факт оставался фактом. И навсегда запомнилось мне представление о смерти, как о кромешной безвоздушной тьме. Как же так, думала я, значит все пропадет, все что мне дорого, все , кого и люблю и все, кто меня любит? Значит, добро не всесильно?
В нашей семье о вере в Бога никто не говорил. Помню, у нас была соседка, верующая старушка, но как-то мы с ней не общались, а то, что доходило, были фразы вроде того, что Господь наказывает и карает за плохие поступки. Чаще всего звучало так. И поэтому в отрочестве Бог представлялся мне как Зевс-громовержец из греческих мифов, которые нам тогда давали на внеклассное чтение, и я Его такого боялась.
Нам с братом повезло, наверное, вдвойне, тем, что мама была с нами практически всегда, — она преподавала русский язык и литературу в той же школе, где мы учились. Правда, она старалась принципиально не брать классы, где учились мы, в воспитательных целях, чтобы не выделять нас среди детей, так как боялась, что ее любовь к нам помешает другим деткам. Так или иначе, но дети ее любили и уважали, а нам всегда было радостно, что мамочка с нами, хотя мы и называли ее в школе по имени-отчеству. Так вот, именно через маминых учеников, мы узнали и увидели верующих детей. Это были дети батюшки Димитрия Амбарцумова, веселые, умные, жизнерадостные и озорные , и вместе с тем верующие. Батюшка в то время, как я помню, был настоятелем нашего Всеволожского храма Пресвятой Троицы, и практически все одиннадцать деток учились в нашей пятой школе. Помню, для меня это было непостижимо, верующие дети… Нет, мы относились к ним хорошо, но это было непонятно. Ведь тогда нас еще крепко держало в своей власти представление, что верующие в Бога люди отсталые и непросвещенные. А тут мы видели, что детки учатся хорошо, и вовсе не производят впечатления косных и дремучих людей. В общем, теория разошлась с практикой…
Совершенно не понимаю, как ко мне пришла мысль о молитве. Я начала молиться задолго до того, как приняла Cвятое Крещение. Тогда уже открыто стали говорить о Православии, о вере и Церкви, но я еще была все-таки далека от того, чтобы креститься. А вот молиться начала на первом курсе института. Просьбы были , наверное, детскими, — дело в том, что грянула первая в моей жизни сессия, а я очень боялась сдавать экзамены, и усиленно просила Господа помочь мне преодолеть этот страх. Молилась я приблизительно так «Господи, если Ты есть, помоги мне, пожалуйста, не бояться и сдать хорошо экзамены». Первую сессию сдала хорошо, а потом стала прибегать к молитве чаще. И вот однажды задумалась: «Значит, Господь действительно есть, и Он помогает мне во всем добром и хорошем, а я еще до сих пор ничего для Него не сделала?» То есть я стала понимать, что нужно еще благодарить за все то благое, что посылается.
В институте нас было трое подружек – Вера, Наташа и я. Мы всегда держались вместе, хотя были очень разными по характеру, и нас на потоке прозвали «сестры Карамазовы». Верочка – Алеша, Наташа – Митя, и я – Иван. Благодаря Верочке мы с Наташей вошли в Церковь.
Знакомство наше произошло в совхозе, где мы с ней, будущие первокурсницы, проработали весь сентябрь. С первых слов участия друг ко другу (а нам было достаточно страшновато первый раз оторваться от родителей и войти в студенческую среду), мы почувствовали родство душ и уже практически не расставались. Что меня покорило и поразило в Верочке — ее веселый нрав и детская шаловливость в сочетании со скромностью , уступчивостью и смирением. Мы работали в паре, временами было очень трудно выполнять те немыслимые нормы, которые нам давали, и Вера, несмотря на то, что очень уставала, никогда не жаловалась и переносила все с терпением и улыбкой. Потом уже в дни учебы к нам присоединилась Наташа, так мы и провели вместе наши годы учебы в институте. Часто бывали в гостях у Верочки, у ее родителей — батюшки Владимира и матушки Анны Сорокиных, в гостеприимном загородном патриархальном домике, видели мирный и мерный уклад жизни православной семьи, праздники и будни, радости и печали, слушали игру Верочки на фортепиано, беседовали за большим круглым столом с батюшкой и матушкой, и нам стал открываться дотоле неведомый мир Православной веры.
На втором курсе института я приняла Святое Крещение вместе с братом. Нас готовила бабушка, и я ей бесконечно за это благодарна. Помню, мы очень ждали Сашу, не хотели его торопить, чтобы он сам мог принять решение о Крещении. Тогда еще не было ясного осознания того, что произошло, помню только, что мы с ним очень волновались и понимали, что это важное событие в нашей жизни. Бабушка подарила нам Св. Евангелие и иконки Спасителя и Божией Матери
Помню свои первые книги — это Закон Божий прот. Серафима Слободского, Православный Катехизис, и «Сын Человеческий» о. Александра Меня. И все-таки многое еще оставалось для меня непонятным. Особенно не могла я постигнуть смысла зла и человеческих страданий. Если так можно выразиться, я все старалась постичь умом., рассудком, но еще не было подключено сердце … Разум, как ледяная глыба, заслонял собой Христа, абстрагировался от Него, не мог постичь Его как Саму Истину, Саму Любовь, причем Любовь страдающую, дающую человеку Совершенную Радость…
И здесь очень помогли первые исповеди, после которых домой летела как на крыльях. Наверное, многим новоначальным знакомо это чувство. Ум удалось обуздать. Его лед растапливался в слезах. Открылась дверь ко Христу, пострадавшему за нас и воскресшему для нас. И уже потом весь мой период новоначалия проходил в радости от осознания того, что меня, вообще каждого человека, так сильно любит Господь…
Впоследствии нам очень помогли занятия на катехизаторских курсах при Санкт-Петербургской Духовной академии. Занятия проводил иеромонах о. Александр Федоров, в то время преподаватель Духовной академии и Академии художеств, настоятель домовой церкви св.вмц. Екатерины. Именно благодаря батюшке Александру, мы были духовно укреплены, получили через знания, им даваемые, и строгую пастырскую опеку ту духовную основу, которая так пригодилась нам и помогает и по сей час на жизненом пути. Мы стали потихоньку приобщаться к церковной жизни, к Таинствам Церкви, стали читать рекомендованную батюшкой духовную литературу. Вот здесь, на этом этапе, я познакомилась с трудами владыки Антония Сурожского. До сих пор покоряют глубина и простота его бесед о вере, о Церкви, о взаимоотношениях Бога и человека.
Невозможно забыть это пребывание в стенах двух Академий, когда все становилось уже таким родным и близким, и особенно радостно переживались праздники, светлые Пасхальные и Рождественские богослужения, совместные трапезы и встречи. Такая радостная и строгая атмосфера во многом помогала преодолевать трудности периода новоначалия. Батюшка всегда старался показать нам Христа, не заслонять собой Его образ, всегда обращаться к Нему за помощью, стараться идти за Ним срединным путем, не уклоняясь в стороны. Как же это было трудно! То хотелось выполнять все-все до каждой буквы Церковного Устава, то казалось, что это совершенно невозможно исполнить, возникали вопросы – нужно ли перестать читать всю светскую литературу, отказаться от музыки, музеев и театров, как общаться с родными, как нести им веру и еще много-много было непонятного и сложного… Помню, что поначалу доставляла своим родителям много беспокойств и огорчений, когда сверх меры постилась, поздно возвращалась после исповеди, не предупредив их об этом, одевалась в дни поста во все черное, что-то там проповедовать стремилась, забывая о простом внимании и участии к родным…
И только когда начинаешь осознавать то, что всю свою земную жизнь мы находимся в пути, находимся на положении учащихся, что мы осознаем свою немощь и вместе с тем не устаем вновь и вновь обращаться за помощью ко Христу, что впереди у нас самый важный и самый ответственный Экзамен, тогда многие вопросы разрешаются, казалось бы, сами собой… И это на самом деле так радостно — учиться любить…
Очень запомнились такие слова: «Как велика радость познания, не потому, что ты познаешь сам, но потому что тебе ОТКРЫВАЕТСЯ Божественная реальность или любой предмет».
Вот так, по-домашнему, вошло в мою жизнь Православие…