В России 79% женщин, осужденных за умышленное убийство, защищались от домашнего насилия, согласно исследованию «Новой газеты» и «Медиазоны». Мы записали истории заключенных женской колонии №50 в городе Юрга Кемеровской области. Они убили своих мужей, которые систематически били и унижали их.
В ИК-50 в Юрге отбывают наказание 300 женщин. Это колония общего режима, поэтому большинство из них осуждены впервые — за экономические преступления, торговлю и хранение наркотиков, кражи, убийства и другие преступления.
«Все считали, что у нас идеальная семья»
Во дворе в квадрате заборов с колючей проволокой сидит хрупкая, почти детская фигурка — скульптура из гипса. Это «Ткачиха», заключенные сделали ее сами — здесь есть швейное производство. Но среди снега и пустоты она выглядит как символ одиночества. Здесь, несмотря на постоянную моральную тесноту — на работе, в столовой, в отряде — нет возможности выговориться, поплакать. Страшно, что не поймут и посмеются, говорит 30-летняя Елена. Ей предстоит провести здесь шесть лет за убийство мужа. У них двое детей — семилетний сын и трехлетняя дочь.
— Мы познакомились, когда нам было по 22 года. Я работала лаборантом в районной котельной, а он был шахтером. Поженились, через год родили ребенка. Всего добивались вместе — сначала снимали жилье, потом купили квартиру, машину. Ссоры были, но я сначала не обращала на это внимания. Не считала, что это серьезно… Спокойно мы прожили только год.
Скульптура «Ткачиха». Фото: Дарья Кельн
Первый раз он руку на меня поднял, когда сыну было 10 месяцев. Бил по лицу, остались синяки. Я испугалась, позвонила сестре, сказала, что он избил меня. Дома же ребенок маленький. Она приехала, поддержала меня, успокоила. На следующее утро все было как раньше. И я простила.
Но с тех пор он начал меня унижать. Стоило задержаться на работе на несколько минут, начинался скандал: «Почему ты не пришла вовремя?», «Где ты была?» Мог ударить. И так он давил на меня месяцами после одного опоздания. Это было тяжелее выносить, чем синяки. Особенно когда он оскорблял меня при детях. Дочь-то еще ничего не понимала, а вот сын…
Три года назад он пришел домой пьяный, кинулся на меня. Я успела закрыться в комнате, позвонить тете. Она живет недалеко — пришла, а ему все равно. Схватил нож и кричал мне: «Сейчас я тебя убью». А тетя в ответ: «Успокойся, ты что делаешь, брось нож. Сын твой тут бегает…» Старшему тогда четыре года было. Мужа еле утихомирили. А утром он вел себя как ни в чем не бывало…
Мы с Еленой разговариваем в актовом зале. Фото: Алена Соболева
В 2016-м родилась дочь и стало вообще невыносимо…
— Вы обращались в полицию?
— Нет. Я даже родственникам не рассказывала. Только сестре и тете звонила, когда совсем было невмоготу. Я сор из избы не выносила, зачем?
Для всех мы были идеальной семьей — работают, стремятся к чему-то, растят детей…
Близкие меня утешали, говорили, что все наладится. Что дети подрастут и он тоже повзрослеет.
— Они не предлагали вам уйти от мужа?
— У нас же дети. Двоих одной растить тяжело. У меня самой даже мыслей не было от него уйти. Все время пыталась семью сохранить… Кто же знал, что все этим кончится.
В ИК-50 сейчас находится 300 женщин, впервые осужденных на реальный срок. Фото: Дарья Кельн
Елене до сих пор тяжело говорить о гибели мужа. Трагедия произошла 1 января, после новогоднего ужина в доме его родителей.
— В ночь на 1 января у меня было дежурство в котельной, я работала мастером смены. В честь праздника мне и моим коллегам начальник подарил по букету: мы все женщины. Утром я пришла домой с цветами, и мужу это не понравилось: «Откуда цветы? Тебе их в любом случае мужики подарили…» Я объясняла, что это было для всех, Новый год же…
Спустя несколько часов мы поехали к свекрови. Новый год мы всегда отмечали у его родителей. Сначала все было нормально — собрались его друзья, мы сели за стол.
Потом гости ушли, свекровь уехала на работу в ночь. Я прогрела машину, потому что была морозная ночь. Зашла в дом — начался скандал, муж снова припомнил мне цветы. В кухне он схватил меня за волосы и потащил на веранду.
В руках у мужа был нож, он ударил меня в ногу и придавил к полу, сел сверху… Держал меня за руки и говорил, что убьет.
В этот момент на веранду зашел свекор. Он все видел, но не вмешался…
В какой-то момент я вырвалась, подняла нож и ударила им наотмашь. Попала мужу в грудь. Испугалась, вызвала скорую. Он умер до приезда врачей.
Меня на суде потом спрашивали: «Вы думали, что ваши действия приведут к убийству?» Нет. Все произошло очень быстро. Он меня держит, угрожает убить, а за стеной — мои дети. Я боялась за них и за свою жизнь.
Заключенные убирают снег. Фото: Дарья Кельн
Утром 2 января на Елену надели наручники и отвезли к следователю. Он возбудил уголовное дело об убийстве. Но подозреваемую отпустил под подписку о невыезде.
— Мне дали похоронить мужа, — вспоминает она. — Суд первой инстанции признал меня виновной в превышении необходимой обороны — год лишения свободы условно. Удалось доказать, что я подняла нож левой рукой, а не правой, что на нем была моя кровь… Два месяца я провела с детьми. Но городской прокурор оспорил приговор в Кемеровском областном суде. Там вернули мне 105-ю статью и назначили наказание в виде шести лет лишения свободы…
В апелляционном суде свекор Елены заявил, что она взяла нож в кухне, а потом ударила его сына и зачем-то — себя. Родители мужа больше не общаются с невесткой.
— Понимаю их, это единственный сын. Но мне все равно тяжело — девять лет мы были родными людьми. Сейчас у них живут мои дети. Я немного обижена на маму. Просила ее оформить опекунство, но она отказалась от него в пользу свекрови — пожалела ее, у нее ведь нет других внуков. Хотя я на суде была против этого. Не хочу, чтобы мои сын и дочь жили в этом доме… Свекор иногда выпивает. Они не должны этого видеть. При этом я не запрещаю им общаться с бабушкой и дедушкой по выходным.
Елена ждет встречи с детьми. Ее тетя оформляет опеку.
В год каждой заключенной полагается шесть краткосрочных свиданий (четыре часа) и четыре длительных свидания (трое суток) в течение года.
— Я все время думаю о детях. Как объяснить им, почему меня сейчас нет с ними? Рассказать, что случилось на самом деле? Дочь еще маленькая. А сын уже многое понимает. Когда я выйду отсюда, хочу уехать в город, где нас не знают, чтобы их защитить. Они подрастут, им начнут говорить обо мне, они ведь все равно будут заступаться, оправдываться… Не хочу этого.
Год прошел, как нет мужа. И боль не проходит. На работе постоянно плачу. Дома еще была — тоже плакала, но я была не одна. Здесь тяжело вдвойне, в одиночку. Спасаюсь тем, что все время работаю, прихожу в отряд только спать.
— Вы оплакиваете мужа?
— Да. Я его люблю. Может, это судьба… Отец поднимал руку на мою мать, но они расстались, когда я была в пятом классе. То же самое было с тетей, она два раза была замужем, и все это повторялось. Но она нашла в себе силы уйти.
Сейчас я понимаю, что надо было развестись, когда он избил меня в первый раз. Но я прощала из-за детей.
«Подумала — все заживет. А его жалко»
У Олеси перебит нос, нет нескольких передних зубов, на лице — едва заметные шрамы. Еще один, более глубокий — на ладони, от ножа. Так гражданский муж пугал ее, когда не давала на выпивку денег. Когда он попытался ударить ее стулом, Олеся схватилась за нож. Теперь она проведет в колонии семь лет за умышленное убийство.
— Отчим часто избивал маму. Помню, как она все время ходила в синяках, прятала их под одеждой. Мы с сестрами постоянно сбегали из дома, потому что там были скандалы… Мне тяжело было учиться.
Я рано вышла замуж, родила сына. С первым мужем мы прожили вместе семь лет, но он ушел к другой. Со вторым — девять, он умер от сердечного приступа. Когда я овдовела, мне было 33. После этого я переехала к маме и сестре — они жили вдвоем вместе с моими племянниками.
Олеся пережила насилие в детстве, а потом столкнулась с ним во взрослой жизни. Фото: Алена Соболева
У сестры был сосед, Володя. Электриком работал. Он помогал ей иногда по хозяйству. Мы познакомились, общались. Он ко мне относился не так, как другие. Никогда голос не повышал. Такой вежливый был, внимательный. Даже цветы дарил. Год мы встречались, а потом съехались.
Сначала все было хорошо. Мы даже работали вместе: у него была строительная бригада, а я — штукатур-отделочник. Огород у нас был, гости иногда приходили — все как у всех.
Потом начались проблемы. Володя должен был в чужом офисе повесить видеокамеры, а их украли. Его после этого уволили, а меня оставили на работе, чтобы я выплатила стоимость этих камер. За них я отдавала половину зарплаты каждый месяц.
Муж сидел дома, стал пить. Я приходила с работы, а он говорил, что я ему изменяю, постоянно в чем-то подозревал… Перестал выпускать из дома, отнимал телефон. С работы приходилось отпрашиваться.
Он постоянно просил денег на выпивку. Я обычно давала, а тут отказала. Мне не жалко было. Просто я хотела, чтобы он бросил пить. Он разозлился и замахнулся на меня ножом, я выставила вперед ладонь, чтобы защититься. Он проткнул ее.
Я кричала от боли, мне было страшно, что перебиты сухожилия — как мне тогда работать…
Наутро он сказал, что хотел меня напугать. Что все вышло случайно… В полицию я заявлять не стала.
— Вы поверили?
— Нет. Я видела, какой он в этот момент был. Разъяренный… Но я не ушла. И заявление не стала писать. Он обещал, что это больше не повторится.
Но он выпивал снова. Занимал деньги у наших общих знакомых и говорил, что я отдам. Когда я запретила — бил. Потом прощения просил и обещал, что пить бросит. Мне казалось, если он будет трезвым, то все будет как раньше.
В 2017-м перед Новым годом я вернулась домой с работы, а там пили его друзья. Я попросила их уйти. Ему это не понравилось, и он стал меня бить. На месте лица была сплошная рана… Видите эти шрамы? Выбитые зубы? Я еле дошла до дома матери.
В колонии есть швейное производство. Многие женщины направляют все заработанные деньги своим детям. Фото: Дарья Кельн
— После этого вы обратились в полицию?
— Нет. Это была моя ошибка. Подумала — все заживет. А его жалко. Потом мне же возить ему передачки, ждать… Я же после этого решила уйти от него, все отношения разорвать. Так прошло несколько месяцев.
Утром 23 февраля он пришел к нам в дом — трезвый, гладко выбритый. Позвал меня к себе — поговорить. Мол, праздник, побудь со мной… Не знаю, зачем я тогда согласилась. В марте я собиралась уезжать на вахту, надолго. У меня должна была начаться новая жизнь…
Убийство произошло 23 февраля 2018 года. Утром к мужу Олеси пришел друг. Пока она убирала дом и топила печку, они пили. Потом Владимир приревновал к приятелю свою жену, начался скандал.
— У стены стоял стул с кожаной обивкой. У наших бабушек такие были — тяжелые, деревянные. Володя стал оскорблять меня, а потом взял этот стул и кинул им в меня. Попал по ноге, шла кровь… Я даже обуться не могла. Замешкалась в коридоре, плакала. Увидела, что в кухне на включенной плите — сковородка, хотела убрать.
Обернулась — а он с этим стулом идет на меня: «Я тебя прямо здесь прибью...» И замахивается.
Не в первый раз это было. Он кидал в меня банку, сковородкой разбивал голову, ножом хотел меня напугать… По животу пинал, ребра ломал. Знала, что он это со мной может сделать. На столе стояли шесть ножей на подставке. Я схватила один…
Как ударила — не помню. Руку выставила вперед. Он молча отшатнулся от меня, выронил стул, а потом упал на бок. Я пыталась его перевернуть на спину, по щекам била. Увидела кровь, вызвала скорую… Врачи ехали минут сорок. Они констатировали смерть.
Олесю обвинили в убийстве. Потом — СИЗО и полтора года судебного следствия: сначала суд первой инстанции, а потом — апелляция… Адвокат по назначению встречалась с подзащитной только трижды. В Кемеровском областном суде ей пришлось бороться за себя самой. Изменить приговор так и не удалось. По мнению суда, стул в руках бывшего мужа не угрожал жизни и здоровью подсудимой.
— Мое наказание — семь лет в колонии общего режима. Я здесь уже полгода. На свободу я выйду в июле 2024 года, — говорит Олеся. — У меня там сын. Я его проводила в армию, а сама оказалась в СИЗО. Просила родственников не говорить, где я. Писала из камеры письма маме, а она пересылала их в часть через мой домашний адрес… Надеялась, что признают самооборону и меня отпустят.
Когда сын узнал правду, он прекратил общение с матерью. Олеся плачет, когда говорит о нем. Впервые за всю нашу встречу.
— Он меня теперь знать не хочет. Единственный сын… Письма ему писала, но он их не читает. Я надеюсь, что он однажды приедет и мы поговорим, — говорит она.
«Я боялась остаться одна»
С Натальей мы встречаемся в актовом зале. На стене перед ней — детские рисунки ко Дню матери, на которые ей больно смотреть. Она не видела десятилетнего сына и семилетнюю дочь почти год — с 3 января 2019-го, когда ее увезли в СИЗО. Она кулаком ударила мужа по голове, и он умер. Ее осудили по статье 111 ч. 4 УК РФ на семь лет и семь месяцев лишения свободы.
Актовый зал украшен ко Дню матери. Фото: Дарья Кельн
— Мы познакомились, когда мне было 23 года. Я уже воспитывала двоих детей, он их принял. Особенно с сыном они хорошо ладили, это меня и подкупило. На рыбалку вместе ходили. С дочерью он пытался быть строгим, я это пресекала — не позволяла на нее повышать голос. Она у меня девочка немного капризная, потому что младшая, — рассказывает Наталья. — Сначала мы ссорились только из-за этого.
Первый скандал был, когда дети уехали к бабушке на выходные. Подозревал, что у меня еще кто-то есть… Кричал, колотил кулаком по столу. Я думала, что он любит, поэтому ревнует.
А потом он попытался меня задушить. Синяки на шее остались. Я уехала к матери. Он вернулся за мной, обещал, что пальцем не тронет — поверила. Наверное, просто боялась остаться одна.
Потом он избил меня снова, повалил на пол, пинал ногами, таскал за волосы… Я закрывала лицо, боялась, что не выживу. Так испугалась, что пошла к участковому.
Мужа увезли в отделение и через несколько часов отпустили — после «профилактической беседы». Он вернулся домой злой и мстил мне за то, что жалуюсь.
— Вы больше не обращались за помощью?
— Нет, потому что в этом не было толку. Одного раза было достаточно. И да — бить он меня действительно перестал! Теперь он резал меня ножом. Левую и правую ногу, спину. Так, чтобы не до больницы. Просто чтобы сделать больно. Понимал, что в полицию я больше не пойду и матери говорить не стану.
— Что говорили ваши близкие? Они же знали, что он вас бьет.
— Одно только слышала: «Уходи, это не прекратится». Я сначала думала, что смогу его переделать. Но потом поняла — он меня однажды убьет. Мне помогла его первая жена, мы списались в соцсетях. Они прожили вместе пять лет, он избивал ее так же, как меня… После этого разговора я собрала вещи и уехала.
Бывший муж хотел вернуть Наталью, искал с ней встречи. Они увиделись в гостях у общих друзей 1 января 2019 года. Остальные гости ушли, они были вдвоем в квартире. Сначала он расспрашивал ее о детях, она показывала ему в смартфоне фотографии со школьной елки. Потом началась ссора — очередная сцена ревности, оскорбления…
— Я попросила его замолчать. А потом ударила его по лицу. Впервые за те 2,5 года, что мы прожили вместе. После этого я вышла из комнаты, а он умер. Почему — не знаю. Посчитали так, что вина в этом — моя, — вспоминает Наталья. — Я не хотела его убивать… То, что муж бил меня, ничего не меняет. Я понимаю, что виновата — могла же просто развернуться и уйти. Это было какое-то помутнение рассудка.
Наталья говорит, что многие женщины отбывают в колонии наказание за убийство, потому что их избивали.
— Им пришлось защищать себя, а потом платить за это пятью или даже семью годами жизни, — подчеркивает она. — У многих из них не было выбора. У меня — был. И я сожалею о том, что сделала.
Наталья тоскует по детям, но признается — в колонии ей легче, чем было дома, с мужем.
— Я не жду, что меня ударят… Когда я вернусь домой, то больше не выйду замуж. Лучше одной, чем так. Если я здесь не сломалась, то на воле справлюсь. Тем более, меня родители не бросили. Даже несмотря на то, что я сделала.
Фото: Дарья Кельн
Правда, мама Наталье не пишет. Говорит, что ей легче думать, что дочь уехала на заработки и скоро вернется.
— Она приедет ко мне с сыном и дочерью в январе. Я так их жду, и боюсь… Мои близкие пробудут со мной три дня. Но что будет со мной, когда надо будет снова расставаться…