Много лет память об адмирале Ушакове пребывала в запасниках народного самосознания. Так случилось, что ещё при жизни непобедимого адмирала на военно-морской флот в России махнули рукой. Император Александр понимал, что главные сражения наполеоновских войн произойдут вдалеке от морей. Все силы были брошены на усиление артиллерии, кавалерии, а моряки остались сиротами.
К тому же Британия – тогдашний союзник России – бросила все дипломатические силы на подрыв могущества российского флота. Лондон не нуждался в конкурентах. Фёдор Фёдорович Ушаков с болью воспринимал такую перемену в имперской стратегии. Политика императора Александра перечеркнула многие достижение Потёмкина, на наступательной морской политике Светлейшего поставили крест. Свой век заслуженный моряк доживал в забвении.
П.Бажанов. Адмирал Ушаков
На Черноморском флоте непобедимого адмирала не забывали. Его ещё при жизни считали морским Суворовым, а сам Александр Васильевич любил Ушакова, как немногих ближайших соратников и учеников.
Вторая екатерининская русско-турецкая война стала золотым веком Черноморского флота, хотя поначалу состояние флота вызывало тревогу Светлейшего. Потёмкин досадовал, что турки не дали нам времени на достройку флота. Ещё бы год – другой… А так – Россия могла выставить против турок только две недоукомплектованные эскадры. Турция, между тем, располагала мощным флотом на Чёрном море.
Перед войной Потёмкину удалось преобразить армию – в немалой степени с помощью румянцевского «Обряда службы». Не успел Светлейший построить флот, сопоставимый с турецким: на море приходилось в высшей степени воевать не числом, а умением. Но и вторая екатерининская русско-турецкая война будет далека от максимы «Всё для фронта, всё для победы». Старались победить османов относительно малыми силами, без перенапряжения – учитывая и северную опасность, ведь летом 1788 года началась война и со Швецией.
Турки двадцать лет лихорадочно преобразовывали флот – с французской помощью. Россия значительно уступала Османской империи не только по количеству, но и по боевым качествам кораблей. Оставалось надеяться на военную науку, на таких командиров как Ушаков. Потому-то и выдвигал его Потёмкин, не считаясь с интригами паркетных адмиралов.
Г.А. Потёмкин
К лету 1790-го русский адмирал уже заставил врага уважать силу русского оружия, а турки с ужасом произносили его имя на свой лад – Ушак-паша. Сколько сражений дал Ушаков – столько раз и победил.
В том августе русская эскадра вышла в поход.
Гусейн-паша мечтал о реванше. Его основные силы располагались вдоль берега от Гаджибея до мыса Тендры. Это в районе нынешней Одессы. Сила там собралась колоссальная: 14 линейных кораблей, 8 фрегатов, больше двадцати других кораблей.
Турки обнаружили русские корабли, идущие под парусами тремя колоннами. Гусейн-паша не решился атаковать. Он считал, что турки не готовы к сражению: Ушакову удалось по-суворовски использовать фактор внезапности. Турки рубят канаты – и спешно отступают, теряя впопыхах остатки армейской дисциплины. Ушаков надвигался на них как неотвратимое наказание. Турецкий авангард успел отступить далеко, но оставшиеся корабли оказались на грани гибели. Гусейн понял это и остановил отступление. Османы начали построение для баталии. В боевой порядок построились и русские корабли.
Неожиданно Ушаков выводит из линии три фрегата — «Иоанн Воинственник», «Иероним» и «Покров Богородицы». Это – оперативный резерв, который сковывает действия противника. Ушаков не раз уже использовал столь смелую новинку – и всякий раз турки не успевали предугадать ход его мысли.
У турок было больше огневой силы: 1400 пушек против 830-ти. Но ученики Ушакова палили с завидной точностью. А офицерам удавалось создавать на прорывных участках концентрированную пальбу, которая приводила противника в ужас. Адмирал дирижировал сражением самозабвенно и спокойно. Легко предугадывал действия османов – и молниеносно реагировал на любой ход Гусейна и его бойцов.
Флагманский корабль Ушакова «Рождество Христово» повёл бой с тремя кораблями – и вывел их из сражения. Турки уже в начале боя потеряли десятки моряков убитыми и ранеными, а из остальных сотни опытных вояк впали в панику.
За два часа усиленной перестрелки турки потеряли эскадру. На глазах Гусейна в щепки разлетелась корма его собственного корабля. С немалыми потерями турки организовали спешное отступление к Дунаю. Ушаков преследовал их вплоть до наступления темноты.
На рассвете оказалось, что фрегат «Амвросий Медиоланский» оказался в гуще турецких кораблей. Капитан Нелединский некоторое время следовал за турками, не поднимая флага. Он найдёт подходящий момент для резкого маневра и невредимым вернётся к русской эскадре уже под Андреевским стягом.
Два многопушечных турецких корабля удалось захватить в плен. Не сдавался попавший в окружение флагманский корабль Сайд-бея. Там завязался абордажный бой, в конце которого корабль взлетел на воздух вместе с казной турецкой эскадры.
Так завершилась двухдневная морская битва у мыса Тендра. Соотношение потерь поражает: в эскадре Ушакова все корабли остались целыми, немногие требовали ремонта. Погибших – двадцать человек, немногим более раненых. А у турок – более двух тысяч убитых. Турецкие моряки после такой пощёчины надолго потеряли веру в собственные силы.
Фёдор Фёдорович не был мастаком сочинять пространные реляции, но надиктовал приказ о благодарности морякам, которые сражались под его командованием при Тендре:
«За бывшее против Кочабея минувшего августа 28 и 29 числа против флота неприятельского сражение при разбитии иного, о подорвании адмиральского и взятии в плен другого неприятельского корабля и еще разного сорта трех военных судов ордером мне его светлость объявить: соизволил: за храбрые подвиги и искусные распоряжения наипризнательнейшую свою благодарность, которую приказал мне объявить и всем, находящимися со мною в бою сподвижникам, и уверить всех оных, что его светлость не оставит в полной мере о сих подвигах и службе их представить, о чем господам командующих кораблей, фрегатов и прочих судов, тож и всем штабс- и обер-офицерам и разных чинам, во флоте при сем сражении со мной находящимися, объявить.
Приношу также и мою наипризнательнейшую благодарность и рекомендую завтрошний день для принесения всевышнему за столь счастливо дарованную победу моление всем, кому возможно, с судов быть в церковь Николая Чудотворца, священникам со всего флота быть же во оную церковь в 10 часов пополуночи и по отшествии благодарственного молебна выпалить с корабля «Рождества Христова» из 51 пушки».
Для Фёдора Ушакова, как известно, богослужения не были данью традиции, православным он себя ощущал каждый день, а не только по воскресеньям.
Адмирал Ушаков
Потёмкин ликовал. С Ушаковым он дождался своей Чесмы – не единичной виктории, но целой серии побед над превосходящими силами противника. Это он упросил императрицу наградить героя Георгием 2-го класса: для нетитулованного флотоводца, отсутствовавшего в придворных раскладах – награда высочайшая. Для Ушакова – наиболее дорогая. Щедро наградили и других морских офицеров.
Стратегический смысл победы – срыв блокады Дуная. Турки больше не смогут хозяйничать на этой великой реке. Начнётся совместное наступление русской армии и флота в придунайском краю.
Без Тендры ещё сложнее было бы Суворову взять Измаил.
В дружеском письме Фалееву эмоциональный Потёмкин не скрывал торжества: «Наши благодаря Богу такого перцу туркам задали, что любо. Спасибо Федору Федоровичу! Коли бы трус Войнович был, то он бы … у Тарханова Кута, либо в гавани». Нерешительность адмирала графа Войновича – вышестоящего флотоводца – вошла в поговорку на флоте.
Ушаков увидит результаты своих побед: Ясский мир, усиление Российской империи, обретение Крыма и всего черноморского побережья. Не понапрасну шли в огонь моряки, не зря отдавали все силы военно-морской науке, которую адмирал Ушаков познал как никто из его современников.