Теракт в Charlie Hebdo — дискуссия

Православные епископы Франции осудили теракт против редакции журнала «Шарли Эбдо»

Православные епископы Франции самым решительным образом осуждают гнусное и варварское нападение на французской земле, в самом сердце Парижа. К тому же нападение было совершено против невинных людей, которые принимали участие в редакционном совещании одного из СМИ национального значения, следовательно, мишенью стала свобода прессы и выражения, одна из фундаментальных свобод нашей Республики.

Подлое нападение имеет целью посеять страх, сомнения, раздор. Оно требует сегодня от всех общественно-политических и религиозных групп нашей страны громкого заявления о приверженности национальному единству и сплочению перед лицом варварства, а также подтверждения совместно с гражданскими властями нашей страны примата совместной жизни и соблюдения республиканского порядка над какими-либо иными соображениями.

Нам надлежит быть особенно бдительными и совместно предотвращать все попытки использовать религию в политических или террористических целях. Ни одна религия не может согласиться с тем, чтобы так подло проливалась кровь безвинных людей.

Православные епископы Франции выражают глубочайшую солидарность и сочувствие всем жертвам и всем, кого коснулось или кто пострадал от этого нападения, и их семьям.

Сергей Худиев: Вы за убийство или за похабство?

Злодейское убийство французских сатириков вызвало бурное обсуждение – вплоть до призывов везде печатать карикатуры на Муххамеда, и это понятно. Террористические акты – действия, направленные на создание, прежде всего, психологического эффекта. Они манипулятивны.

И есть довольно простой – и очень эффективный – метод манипуляции. Когда вам предлагают альтернативу и требуют выбирать. Ты с нами или ты с ними? А? Да или нет?

При этом важно создать атмосферу эмоциональной взвинченности и давления, чтобы не дать вам задаться простым вопросом «а почему я вообще должен выбирать?» Ты за непристойную похабщину или ты за беззаконные убийства? Нет, ты не юли, ты нам прямо скажи – так за похабщину или за убийства?

В атмосфере эмоционального перегрева любая попытка спокойно объяснить, что крайнее похабство пострадавшего журнала не делает беззаконное убийство менее беззаконным, а чудовищное злодеяние террористов не делает журнал менее похабным, вызывает негодование.

Ты должен либо канонизировать убиенных как святых мучеников за дело европейской свободы, либо признать, что террористы – не такие уж и плохие ребята. Так вот, этот выбор – ложен.

Террористы – убийцы, которые руководствуются убийственной идеологией и которые охотно убили бы нас всех, если бы добрались. Это ровно того же типа люди, которые захватывали школу в Беслане или взрывали метро в Москве. Им не нужно искать оправдания в оскорбленных чувствах, тяжелом детстве, нехватке витаминов или чем бы то ни было еще. Это просто убийцы.

Конечно, бессмысленно говорить о том, что если вы воздержитесь от оскорблений Ислама, вас не тронут – тронут, найдут причину. ИГИЛ – это террористическая организация, которой не нужен повод для насилия. В глазах террористов вы достойны смерти уже потому, что вы – не один из них.

Конечно, и Европе, и нам всем придется бороться с этим злом.

У нас нет никаких разногласий в отношении того, чему мы противостоим – есть разногласия в отношении того, за что мы стоим. И при чтении многих статей и блогов складывается впечатление, что главная европейская ценность, за которые люди решительно выступают, – это возможность над всем глумиться и издеваться.

Люди называют «свободой» именно свободу изображать в непристойном и похабном виде кого угодно, любые почитаемые фигуры, в том числе любых религий.

Мне нужна свобода невозбранно выражать мое мнение – например, в вежливой и приличной форме выражать мое несогласие с пророческими статусом Муххамеда. Но мне совершенно не нужно рисовать похабные рисунки – хоть про Муххамеда, хоть про кого-либо еще. Свобода выражать свое мнение – это одно. Непристойное похабство – это другое.

За похабство нельзя убивать. Но из него также нельзя делать возвышенный принцип, за который надо сражаться.

Есть два взгляда на европейские ценности. Согласно одному из них, жизнь любого человека – высоконравственного или дурного – обладает ценностью. Никого нельзя беззаконно лишать жизни. Жизнь автора непристойных карикатур так же неприкосновенна, как жизнь человека благовоспитанного и культурного. Его нельзя убивать, потому что людей вообще нельзя убивать. Он находится под защитой морали закона потому что он человек, а не потому, что он тиражирует похабство.

Согласно другому взгляду – главная европейская ценность – это именно непристойная похабень, и негодование вызвано не тем, что людей беззаконно лишили жизни, а тем, что покусились на священное право похабства.

В одном и том же возмутительном злодеянии можно возмущаться разными вещами – тем, что людей беззаконно убили, а никаких людей нельзя беззаконно убивать, или тем, что покусились на свободу изображать кого угодно в похабном виде.

Вот негодовать на беззаконное убийство я буду с вами, а провозглашать высшую ценность похабных рисунков – это уж без меня. Человеческая жизнь обладает высшей ценностью. Похабство никакой ценностью не обладает.

Александр Архангельский о трагедии в Париже: с кем мы – с  жертвами или убийцами?

Есть правило:  когда вы идёте на похороны, надо взять с собой цветы, принять скорбное выражение лица и не говорить гадости близким покойного.

Это железное правило в  российском Фейсбуке было тотально нарушено; увы – в «православном сегменте» тоже. Сколько самоупоения собственной моральной правотой, сколько знания всех тайн истории; сколько язвительной благодарности: спасибо Тебе, Господи, что я не как этот бумагомарака. Тогда как выбор в эти дни предельно прост: между жертвой и убийцей. Кажется, нетрудно сделать, а?

Что же до самих картинок, то они ислам не оскорбляли. По крайней мере, судя по тому, что видел я. Чего, кстати, не скажешь, о карикатурах «Шарли Эбдо» с использованием христианской символики; там бывало, прямо скажем всякое. И это мягко выражаясь.

Но ведь никому из христиан в голову не приходило брать в руки оружие и идти «наказывать» редакцию или «хотя бы» бить в ней окна! Почему же нужно делать для кого-то исключение? Косвенно поддерживать насилие? Вставать на сторону террора или как минимум оправдывать его тем, что «эти сами нарвались».

Есть еще одна важная вещь. Принимать ее совсем не обязательно, но как минимум нужно понять. Французская культура  относится к сатире по-другому. Не так, как наша и тем более арабская. Она ВСЕГДА про политику. Даже если «про бога».

Французский художник, рисуя шаржи на икону или травестируя святыню, вплоть до прямого богохульства, думает никак не о религии, а о свободе. Он все время повторяет нам, что нет ни одного объекта, свободного от равенства в свободе. (Прошу прощения за тавтологию.) Перед смехом и сарказмом все равны; это, если угодно, одна из главных традиционных ценностей французов.

Такова, отчасти, и датская культура. Здесь полезно напомнить историю 2005-2006 годов, скандал с карикатурными изображениями пророка в датских газетах; на одного из художников, Курта Вестергора, было совершено потом покушение, и он был вынужден жить под охраной полиции.

Повторяю, все это может очень не нравиться. Вызывать реакцию морального отторжения. Но, во-первых, пожалуйста, спорьте словами, а не пушками – и желательно не на похоронах. Во-вторых, имейте в виду, что «вырвать с корнем» этот принцип из французской и датской культур невозможно, можно только уничтожить вместе со всей культурой в целом.

Надеюсь, из этого никто из ревнителей благочестия не сделает вывод, что нужно сбросить на Европу бомбу? Как-то не хочется всуе цитировать общеизвестные слова Спасителя о злаках и плевелах; Он велел оставить и те и другие – до скончания века. А мы? Мы с Ним или с террористами, которые как раз убеждены, что знают, где именно плевелы – и как их отделить от злаков?

Что же до злорадных разговоров, что вот, разгул демократии доводит до открытого террора, то давайте не обманывать себя. Терроризм непобедим. Он может менять формы, обличия, не меняя своей сути. Он может вспыхивать, он может затухать, но гарантий от него нам никто никогда не даст. И то, что у нас сегодня терроризм притих – конечно, здорово, но не нужно быть пророком, чтобы предвидеть его возвращение. Те, кто думают, что уничтожение свобод защитит нас от террора навсегда, наивны.

Это как с неизлечимой болезнью. Идеального лекарства нет и быть не может. Можно применять хирургический метод – этот путь избрал Израиль. Но тогда придется проводить операцию за операцией, без пауз. Можно применять превентивные средства – это дорога Европы. Но тогда в какой-то миг ремиссия закончится и организм даст новый сбой.

А можно заглушать болезнь тяжелыми антибиотиками; это наш выбор. Глушим опасность вместе со свободой и развитием, думаем, что все отлично. Ничего подобного. Действие любого антибиотика заканчивается и он перестает помогать. Причем раз и навсегда. А новых, неиспользованных антибиотиков все меньше и меньше. Рано или поздно они все кончатся, и что тогда?

Вообще, по-моему, все разговоры про то, что можно жить в безопасном мире – от лукавого. Универсального рецепта безопасности никто не знает. Как учил нас другой великий русский писатель – Александр Сергеевич Пушкин: «и от судеб защиты нет». Поэтому каждый сам выбирает лекарство. И нам следует упорно думать не про то, правильно ли выбрали его наши соседи, а про то,  насколько эффективно мы лечим сами себя.

Ольга Алленова о теракте в Париже: Человек, убивающий из мести, не верит в Бога

О том, можно ли убивать человека за богохульство и какие выводы мы должны сделать после страшной расправы над редакцией французского журнала Charlie Hebdo, размышляет Ольга Алленова, специальный корреспондент ИД «Коммерсантъ»: 

1. Людей убивать нельзя. Никого. Никогда. Даже жестоких преступников, чья вина доказана и бесспорна. Смертная казнь – зло. Особенно это должно быть ясно людям верующим, считающим, что жизнь может забрать лишь давший эту жизнь. А вообще, право на жизнь не может оспаривать никто, ни атеист, ни верующий.

2. Свобода личности – одна из главных ценностей земной цивилизации. Нельзя заставить человека любить, верить, делать добро, – этот выбор может сделать только сам человек, и от этого выбора зависит его жизнь, здесь и там.

3. Я знаю, что моя свобода заканчивается там, где она начинает задевать пространство окружающих людей. Я должна знать, что если я допустила бестактность или нелепую ошибку, причинившую душевные или иные страдания другому человеку, меня не убьют. Но на меня могут подать в суд.

Если в стране наберется тысяча человек, считающих, что кто-то (политики, СМИ, НКО) причинили им своей деятельностью глубокие душевные страдания, они могут нанять хорошего адвоката и добиться, например, такого штрафа, который для остальных будет неким тормозом.

Если эта тысяча человек ничего не добьется, она должна уважать решение суда как закон страны, в которой живет. Зло не останется безнаказанным, но никогда нельзя назначать себя судьей.

4. Бог поругаем не бывает. Господь Иисус Христос был оплеван, Его били камнями, оскорбляли, а Он за всех этих людей принял муки и смерть на кресте.

Пророка Мухаммада тоже изгоняли из городов, побивая камнями. В одной из своих проповедей он сказал: «О, люди, воистину, кровь ваша, ваше имущество и честь ваша священны и неприкосновенны до тех пор, пока вы не предстанете перед Господом, так же как священны для всех вас этот день и этот месяц. Воистину, вы встретитесь с вашим Господом и будете держать ответ за все ваши поступки». Ясно же все сказано.

И христианство, и ислам, и вообще все мировые религии призывают к терпению, смирению, любви. Борьба со злом – это прежде всего борьба со злом в себе. В себе его всегда больше, чем в других, потому что себя мы знаем, а других – нет.

5. Человек, убивающий кого-то, убивающий из мести или обиды, на самом деле не верит в Бога. Потому что верующий человек знает: за зло Бог накажет сам, здесь или там, но накажет. И это будет страшное наказание, и уже хотя бы поэтому надо за этих людей, обижающих, оскорбляющих, убивающих, молиться. И надеяться, что они успеют понять свои ошибки, пока еще живы и не поздно.

6. То, что огромное количество людей разделилось, споря о событиях во Франции, свидетельствует о некой финальной черте, к которой приблизилось человечество.

Война миров и цивилизаций идет уже не только на отдельных континентах, а в каждой душе.

7. Убийство во Франции может иметь больше политических, чем религиозных причин. Оно может вести к разрыву между конфессиями, культурами, между западом и востоком, к установлению новых порядков на континенте.

После теракта в Париже: кто и что защищает – Елена Зелинская

Размышление после теракта в парижской редакции журнала Charlie Hebdo Елены Зелинской, вице-президента «МедиаСоюза»:

По зрелом размышлении признаюсь, что я впервые оценила идею закона о защите чувств верующих.

Если в стране существует напряженность между большими группами людей, принадлежащих к разным конфессиям, и эти противоречия остры, то роль арбитра, роль «разводящего», функцию предупреждения и наказания должно взять на себя государство.

Свободу слова во Франции, как и у нас, защищает Конституция и закон о СМИ. Любая цензура, любая угроза в адрес журналиста должны быть остановлены на основании закона.

В европейском государстве, где нет нашего страха, что закон будет использоваться избирательно или криво и косо, пара штрафов журналу за разжигание и систематические общественные работы за угрозы со стороны «оскорбленных» в адрес журналистов могли бы предотвратить страшное несчастье.

Впрочем, глядя на реакцию гражданского общества Франции, можно быть спокойным: они не сдадутся. Не сдадут ни свободы, ни человечности. А главное, не дадут противопоставить право говорить и право верить.

Конечно, щемит сердце, когда видишь, что такое общественная солидарность. Как Франция встала на защиту своей интеллигенции. Как трудно напугать журналистов.

Со стороны смотришь.

Со стороны, которая кичится поголовной духовностью, но при этом ничего, кроме усиления розни, предложить не может. Заткнуть рты журналистам, гнать из страны всех «не таких», «доигрались со своей толерантностью», «распустились», «разнуздались», «понаехали», «понапубликовали», — злоба, ненависть, ярость, уже не отличить, кто за кого, все против всех.

Просто содрогаешься, когда в лентах, где котики чередуются с умильными рождественскими картинкам, читаешь комментарии о том, как поделом поубивали французских журналистов, задевших тонкие чувства убийц.

Я понимаю, что именно вышли защищать на улицы тысячи французов. И мне совершенно непонятно, что именно, какую веру, во что? — пытаются защитить люди, которые готовы растерзать, уничтожить тех, кто на них, озлобленных, не похож.

Константин Эггерт: Кто ответственен за теракт в Париже?

О причинах теракта во Франции, о трагических парадоксах Европы и уроках для России размышляет журналист Константин Эггерт. 

Прежде всего, хочу выразить глубокое сочувствие и солидарность родным и близким моих французских коллег – жертв исламофашистов в Париже.

Варварское убийство сотрудников еженедельника Charlie Hebdo и двух полицейских в Париже 7 января – явление беспрецедентное для современной Европы. Случившееся отражает очень серьёзную угрозу, которой подвергается европейская, а если говорить шире – иудео-христианская цивилизация со стороны сил радикального ислама.

Трагический парадокс случившегося в Париже в том, что среди жертв самозваных борцов за «чистоту ислама» двое граждан Франции арабского происхождения – корректор и охранявший редакцию полицейский. Давайте не забудем этих достойных людей.

Другой парадокс в том, что журнал Charlie Hebdo, известный своей «левой» редакционной политикой, «левыми» взглядами, оказался объектом террористического акта со стороны тех, кого, к сожалению, постоянно защищает и оправдывает «левая» интеллигенция на Западе. Как мне кажется, это еще одно свидетельство одного из важнейших идейных противоречий в жизни Европейского союза.

Журналисты Charlie Hebdo были мужественным исключением в хоре «левых» голосов, вечно ищущих оправдание исламским радикалам и видящих в исламе союзника в борьбе с придуманной ими фантомной угрозой империализма и неоколониализма.

Поэтому ответственность за случившееся в редакции Charlie Hebdo, пусть и не прямую, несёт часть «левых» депутатов европейских парламентов, «левой» прессы, неправительственных организаций, требующих особого отношения к исламу.

Таким образом подрываются основы нашей общей европейской цивилизации, во главе которых – свобода мысли и слова. Право на неуважительное или даже оскорбительное высказывание, это тоже, пусть и к сожалению для многих – неотъемлемая часть свободы слова. Если что-то не нравится – не читайте, не смотрите, подавайте в суд. Но затыкать рот кому бы то ни было в демократическом обществе не позволено. Это основа нашей с вами цивилизации, нашего выбора в жизни.

За случившееся также, к сожалению, несут определённую ответственность некоторые организации, представляющие умеренных мусульман. Они сегодня выступают с осуждением теракта в Париже, но обычно занимаются постоянными попытками набросить узду на свободную прессу, создать для мусульманских общин в странах Европы некие эксклюзивные условия, при которых они могут обвинять все и всех, а сами при этом находятся вне критики.

После случившегося в Париже становится ясно: перед Европейским Союзом стоит очень серьёзный политический вызов. Ответ на него не может быть сведён к нескольким статьям уголовного кодекса, к утверждению, что исламофашизм – удел ничтожного меньшинства.

Те, кто атаковал журналистов в Париже, ненавидят не просто журналистику Charlie Hebdo и даже не светскую политическую систему Французской республики. Они ненавидят всю ту цивилизацию, которую мы, вместе с французами, британцами, немцами создавали последние несколько тысяч лет. И потому, как мне кажется, Европа будет просто вынуждена выйти из состояния некой самоуспокоенности и самолюбования, которое, несмотря на экономический кризис в последние годы, характеризовало её самочувствие.

Гражданам ЕС нужно поставить во главу угла свободу во всех областях жизни, но прежде всего – в сфере идей, вероисповедания, образования. Свобода – политическая, экономическая, идейная – лучшая прививка от экстремизма и религиозного фанатизма, которые расцветают в условиях государственного вмешательства во все сферы жизни и культивирования у меньшинств «комплекса жертвы». Эти, не самые приятные черты европейской жизни последних трёх десятилетий, должны уступить место новым подходам.

На мой взгляд, теракт в Париже несёт в себе важный урок и для всех нас, включая Россию. Светское государство (не атеистическое, а умеющее взаимодействовать с различными религиями и не подпадающее под воздействие ни одной из них) – залог существования здорового общества.

То, как сегодня исламисты пытаются навязать нам единую идеологию, «правильную» точку зрения, – всегда ведёт к террору против инакомыслящих, к трагедиям, подобным той, которая случилась в редакции Charlie Hebdo.

Никита Кривошеин о теракте во Франции: Лес рубят – щепки летят

О трагедии в Париже размышляет Никита Игоревич Кривошеин – проживающий во Франции русский переводчик и писатель, общественный и политический деятель русской эмиграции, Кавалер ордена Святого Даниила III степени.

Весь редакционный коллектив (работавший вместе уже около 20 лет) еженедельника Charlie Hebdo – наповал расстрелян с криками «Аллах отомщён». А заодно с ними убиты и «щепки» – кто ничего не делает, тот никогда не ошибается: убиты рядовой полицейский (между прочим, мусульманин), мужчина уборщик, было его дежурство, молодая врач-психоаналитик, принесшая в редакцию свою заметку…

Простите, что не упомянул всех «щепок». Термин «щепки» родился в годы советского террора в 1937 году, когда вырубали человеческий лес!

Тем, кому в России думается про карикатуристов и журналистов «богохульники – так им и надо!», и что это у них безобразные «Пусси Райот» учились, следует напомнить о невинно убитых «за компанию».

Журнал, и правда, отличался ефрейторским брутальным юмором, – у них действительно нет пределов и ничего святого. Они смеются и над римскими понтификами, и над людьми с пейсами, и, конечно же, тиражируют карикатуры на основателя мусульманства… рядом и тексты с рисунками о «человеческих чувствах»: любовь – что родительская, что сыновняя, что супружеская – всё в издёвку.

Юмор этот парадоксально не такой злой, как ненависть исламистов, или израильтян интегристов, или бородатых молодцов с майками «Православие или смерть». Я часто езжу в поездах и многажды раз в год покупал «Шарли» на вокзале, читал, смеялся над карикатурами, но журнала не хранил.

На следующий день после бойни у здания редакции были плачущие молодые женщины в чадрах и дамы, осеняющие себя крестным знаменем. Даже Марин ле Пен выступила, напомнив, что исламисты и мусульмане – не братья-близнецы. В воскресенье заклятые друзья Саркози и Олланд рядышком пойдут на демонстрацию.

Напомню, ведь во Франции эпатажник Вольтер, сочинив безобразный памфлет «Орлеанская дева», тут же добавил: «хоть я с вами не согласен, но я готов умереть за то, чтобы свободно говорили то, что хотите». И сейчас Франция – эталон свободы слова, но и эталон закона, который неукоснительно защищает от диффамации и клеветы как граждан, так и учреждения.

Можно воскликнуть «Олланд — бабник и дурак», но нельзя бездоказательно написать открыто «Олланд — вор!». А потому странно и обидно, что русские «Ежедневный Журнал» и «Грани» нам в южном округе Парижа читать удобнее, чем жителям Юго-Запада Москвы…

Всё это к тому, что фанатики убийцы уборщика с психоаналитиком, не говоря уж о ёрничающих щелкоперах, будут, надеемся, отвечать суду присяжных, и с качественными адвокатами.

На следующей неделе журнал выйдет миллионным тиражом, с рисунками самых известных карикатуристов мира!

За два дня до теракта вышла книга знаменитого французского романиста Уэльбека «Покорность». Сюжет парадоксален: президентом Франции в 2022 году будет избран мусульманин…

Предсказания американского политолога Самюэля Хантингтона сбываются. Вовсю разворачивается война цивилизаций. Коммунизм не выиграл холодной войны, не выиграет и новое варварство в столкновении со свободой слова и мысли!

Все эти дни в газетах и на экране сводка за сводкой о христианах, которых режут на Ближнем Востоке только за отказ принятия мусульманства… они ведь «щепки». Но сегодня Франции не до них.

В номере «Шарли», вышедшем за неделю до бойни, была карикатура: редактор журнала задавал бородатому в тюрбане и бурнусе с большим автоматом в руках исламисту вопрос: «почему же до сих пор нет терактов?». Ответ исламиста: «не беспокойтесь, по протоколу вежливости мы можем поздравлять с Новым годом вплоть до 31 января».

Теракт в Париже: страх или трезвение и молитвенность? – протоиерей Андрей Лоргус

Почему после того, как где-либо происходят трагедии, в социальных сетях (и не только) появляются разговоры, что пострадавшие сами виноваты, потому что не выполняли того-то и того-то. Такая реакция появилась и после недавнего теракта в Париже. О причинах этой реакции, а также в целом о произошедшем размышляет протоиерей Андрей Лоргус, ректор Института христианской психологии.

Реакцию в социальных сетях на трагедию в Париже можно было встретить разной, сочувственной, злорадной, жестокой. Просто грубость, жестокость и агрессивность всегда более заметна. Я видел много сочувствующих текстов и высказываний в поддержку французов.

Понятно, почему возникает и другая – жесткая, морализаторская реакция. В её основе – испуг, что это может произойти с ними, с их близкими. Страх толкает людей защищаться нормами, правилами и наказаниями.

Многим людям легче осознавать, что если они придерживаются определённых религиозных правил, то – застрахованы от насилия, зла, от трагедий. Но это не так: от зла и насилия в этом мире нас ничто не защищает. Мы все живём в общем мире, в общем пространстве, где в принципе нет гарантий от насилия.

Именно поэтому мы все молимся «о благоденствии и мирном житии», то есть о том, чтобы беда миновала нас, нашу семью, наш город, нашу страну.

Существуют ли религиозные представления о том, что если соблюдаются некие общие принципы нравственности и морали, то мы избавлены от насилия? Нет, не существуют. Даже во времена Ветхого Завета, строгого исполнения  Закона времён царств Давида и Соломона, зла и насилия было чрезвычайно много.

Важно понимать, что трагедия, которая произошла в Париже, во-первых, не первая такого рода, а во-вторых, журналисты были предупреждены, им угрожали, они отдавали себе отчёт, что играют с огнём и продолжали делать это. Тем не менее, преступление и трагедия, горе и гнев, объединили французов.

Здесь уместно вспомнить российский опыт, например, Поволжья, где мусульманские народы живут рядом с православными, бок о бок, на протяжении сотен лет, где подобная игра с огнём, то есть с межрелигиозным, межнациональным разжиганием ненависти, глумление, издевательство пресекаются.

Привожу в пример слова митрополита Ионы Астраханского и Камызякского, который лично мне говорил, что здесь, на астраханской земле, нужно всем быть очень осторожными. Все жители, и православные, и мусульмане, и русские, и татары, и чеченцы, и азербайджанцы понимают: здесь нельзя глумливо шутить на национальные и религиозные темы, потому, что это может оскорбить кого-то и вызвать агрессию. Все это понимают и все придерживаются самоцензуры. Поэтому все живут здесь достаточно спокойно и мирно, уважая друг друга.

Я эти слова часто вспоминаю и благодарен владыке, что он это сформулировал. Если бы все народы придерживались таких этических норм, то подобных трагедий можно было бы избежать.

Но преступление – есть преступление и здесь очень важно, чтобы оно всегда было названо преступлением и наказано. Убийцы совершили преступление – это несомненно. Но надо понять, было ли преступлением то, что было допущено оскорбление. Причём одно преступление не может оправдать другого.

Как христиане мы должны молиться и скорбеть о погибших. Но так же мы можем дать оценку и трагедии, и предшествующим ей событиям. Сострадание и молитва не отменяют трезвения и ответственности.

Никому не должно быть позволено издеваться над другими нациями и верованиями, не уважая друг друга. Где это происходит, там будет возникать напряженность, переходящая в насилие.

Хорошо, что в нашей стране предпринимаются попытки урегулировать межконфессиональные, межрелигиозные, межэтнические проблемы с помощью законодательства.

Как пастырь я всегда настаиваю на том, чтобы  те, кто слушает меня – это и студенты в институте, и прихожане, и те, кто приходит на мои выступления в других епархиях,  — в первую очередь подумали об уважении к чужим обычаям, к чужим верованиям и святыням.

В конце концов, какими бы ни были проблемы, разногласия, всё равно нам придётся договариваться, вырабатывать способы взаимного мирного сосуществования. И этому нужно учиться, учиться договариваться. В этом наша задача (пастырская, психологическая, духовная).

На земле всегда будут различные верования, народы и народности, сохраняющие свою индивидуальность, которая сохранится, несмотря на глобализацию мира.

В Москве с каждым годом количество мусульман возрастает, и я хочу сказать своим собратьям священникам: поосторожнее с антиисламской проповедью. Некоторые священники допускали  весьма резкие высказывания в адрес мусульман. Подумали ли они о последствиях?

Григорий Ревзин: Неверно считать журнал «Charlie Hebdo» выражением свободы слова

Известный культуролог, историк и искусствовед Григорий Ревзин выступил с критикой утверждения, что журнал Сharlie Hebdo —  это  выражение свободы слова. Тезис о том, что атака на журнал — это попытка ограничить свободу слова- стал общим местом во многих изданиях.

«Мне кажется неверным считать журнал «Шарли Эбдо» выражением свободы слова. Если мы делаем это, то оказывается, что свобода слова нужна для того, чтобы производить бессмысленные непристойности» — пишет Г.Ревзин на своей странице в фейсбуке.

«Если вы видели карикатуры этого издания, то вы понимаете, о чем я – по уровню художественного замысла, глубине мысли и языку они сродни картинкам в публичном сортире, хотя по тематике несколько шире. И все же принцип свободы слова существует не для того, чтобы рассказывать похабные истории о Боге и церкви, государстве и семье, великих и мелких людях.

Я понимаю, какую бурю негодования сейчас вызову, но я даже заострю в полемических целях. Это вообще не имеет отношения к свободе слова. Свобода слова вводится (и ограничивается) просвещенческими трактатами и конституциями начиная с XVIII века. А это более древняя штука. Невозможно понять, как вообще может существовать такой журнал в современной цивилизованной стране, если не знать, что это Франция. Страна Вийона, Рабле, страна готической скульптуры с преотвратительными комическими гадостями ада, и непристойных маргиналий на полях церковных рукописей. Карикатура возникает из средневековой смеховой культуры, и карикатуристы – это вовсе не ораторы и философы. Это шуты, гениальные скабрезники и похабники, произрастающие из карнавальной традиции.

Да, конечно, из-за той роли, которую сыграла французская карикатура в эпоху французской революции, она стала частью дискурса европейской свободы. Но это не значит, что она ею и является. Она явление гораздо более древней свободы – освобождения от оков цивилизованности, раскрепощения животного начала в себе. Возможность показать хрен императору – это вовсе не то же самое, что право разоблачать коррупцию, насилие власти или оспаривать налоги в парламенте. Это возможность сбросить с себя оковы общественных установлений, приличий и авторитетов. Иногда это помогает революциям, поскольку десакрализирует власть, иногда помогает власти, поскольку пройдя через карнавальное осмеяние, она укрепляется – так, по крайней мере полагал Михаил Бахтин. Но существует эта традиция вовсе не для власти, а для освобождения человека от себя самого. В основе этого дела не бичующий смех классической сатиры, а утробный хихик хмельного брюха, пупком заметившего свой хрен.

В силу, если угодно, исторической случайности в европейской католической традиции носителями смеховой культуры оказалась в числе прочих и клирики. Это довольно уникальное явление, из него вышло много чего важного, и, возможно, степень радикализма европейской свободы связана именно с этим обстоятельством. Это — отдельная тема.

Но. В мусульманской культуре народная смеховая культура не менее развита, чем в Европе – достаточно вспомнить турецкий кукольный театр (кстати, препохабный) или Ходжу Насреддина. Но, насколько мне известно (допускаю, впрочем, что ошибаюсь) традиции низового осмеяния распространяются здесь на султанов, визирей, купцов, мулл – но не на Пророка, праведных халифов и законы шариата. Нет такой традиции, шейхи носителями смеховой культуры не были – не знаю, почему. Кстати, православное христианство тоже не породило традиций смеховой культуры в отношении Бога. Уж до какой степени скабрезен русский лубок, но шутки на тему непорочного зачатия там не приняты.
Текст полностью

Священник Георгий Максимов: О свободе издеваться и свободе убивать

7 января произошел теракт во Франции – несколько мусульман расстреляли редакцию сатирического еженедельника «Шарли Эбдо» с криками «мы отомстили за пророка». О самом этом событии писали уже многие, я же хотел бы больше заострить внимание на том, что предшествовало, и что последовало за этим событием.

Что было до

Когда ко мне обратились с просьбой прокомментировать произошедшее, то пришлось разбираться и, в частности, познакомиться с «творчеством» убитых карикатуристов. Как оказалось, они посвятили свою жизнь тому, чтобы публично издеваться над всем, что свято для людей, живущих в одной с ними стране. Больше всего от них «доставалось» христианству. На своих обложках они изображали запредельное кощунство в такой омерзительной степени, до какой не опускались даже профессиональные борцы с религией в СССР. Много доставалось и исламу, и глумление было столь откровенным и отвязным, что нашумевшие датские карикатуры 2005 года кажутся на этом фоне сущим пустяком. Для «Шарли Эбдо» не было ничего святого – издевательству подвергались не только религиозные понятия и символы, но и, например, родительская любовь, сыновняя любовь, любовь между супругами. Журнал транслировал откровенную похабщину.

Это не значит, что надо одобрить или оправдать направленный против них теракт. Но нужно иметь смелость сейчас, когда «весь прогрессивный мир» кричит: «я – Шарли» и грозно смотрит на тех, кто не кричит вместе, — признать, что трагедия, произошедшая в Париже, является следствием того пути, который редакция этого журнала выбрала. Если ты в качестве «художественного самовыражения» выберешь ходить по улице и плевать в лицо прохожим, то неудивительно, если рано или поздно кто-то из прохожих тебя поколотит. Если твое занятие – издеваться над тем, что кому-то дорого, то рано или поздно появится человек, который тебе скажет «хватит!», а может быть, и не только скажет, но и отомстит.

В 2011 году редакция журнала уже получала предупреждение: мусульмане организовали взрыв возле входа в здание редакции «Шарли Эбдо». Взрыв был устроен так, что обошлось без жертв. В ответ редакция обзавелась охраной и с еще большим энтузиазмом принялась издеваться над исламом. Опишу пару примеров: на одной из обложек изображен мусульманин, который безуспешно пытается защититься от автоматной очереди Кораном, пули пробивают книгу насквозь, и раненый мусульманин будто бы произносит о Коране нецензурное слово. На другой обложке изображен Мухаммед, причем его лицу вместе с тюрбаном придано сходство с мужскими гениталиями.

Я, как христианин, не считаю Мухаммеда пророком. И, соответственно, считаю ислам заблуждением, которое не может дать человеку спасение. Но я никогда не одобрю такого циничного и пошлого глумления над мусульманами и их верой. И, кстати, отец Даниил Сысоев в свое время выступил с порицанием датских карикатур. Я могу понять документально подтвержденное указание реальных проблем – как было в случае европейских фильмов «Фитна» и «Покорность». Но вот то, чем занимались в «Шарли Эбдо» — это издевательство ради издевательства, ненависть ради ненависти. Такому не должно быть места в цивилизованном обществе. И не из-за страха, что кто-то придет и убьет, а из-за элементарных норм приличия.

Общество, считающее нормальным сознательное издевательство над тем, что дорого другим людям – это больное общество. И оно обречено на такие события, как теракт в Париже. Я ни в коем случае не оправдываю тех, кто убивает людей. И я искренне желаю французским спецслужбам эффективно расследовать и предотвращать подобные теракты. Но начинать надо с истоков и иметь мужество видеть корень проблемы.

Все те народные массы, которые после 7 января вышли с табличками «Я – Шарли», поступили бы честнее, если бы вместо этого держали надпись: «Я – тот, кто виновен в расстреле Шарли». И в особенности это касается читателей еженедельника.

Если бы во французском обществе публичное кощунство и издевательство над другими людьми считалось неприемлемым и неприличным, то «Шарли Эбдо» закрылся бы из-за отсутствия спроса, и его редактор и прочие сотрудники нашли бы себе другое занятие, возможно, более достойное. И были бы живы сейчас.

Что было после

Как известно, французское общество сделало совсем другие выводы. Оно настроено на то, чтобы показать: «террористы не смогут нас запугать» и поэтому, помимо всяких шествий с поддержкой, объявлено, что очередной выпуск еженедельника выйдет миллионным тиражом, и глумление над исламом продолжится. Это первое, а второе – надо усилить меры защиты. Иными словами, французское общество повторяет в точности то, что сделала редакция «Шарли Эбдо» после инцидента 2011 года. Результат этого пути мы знаем.

Похоже, французы — большие любители наступать снова на те же грабли. Хочется сказать всем многотысячным толпам с бумажками «Я – Шарли»: ребята, вспомните на минутку – у вас живет пять миллионов мусульман. Вы в самом деле уверены, что ваше стремление по-прежнему глумиться над тем, что дорого для них, это то, что обеспечит вашей стране мир и безопасность? Что все эти ваши марши и шествия — это то, что заставит их смириться и считать циничное и похабное издевательство над их верой – чем-то нормальным и приемлемым?

12 убитых в редакции, а потом еще 4 в магазине, итого 16 погибших. Не слишком ли высока цена за чье-то желание поиздеваться над другими? Сколько еще жизней вы готовы принести в жертву ради обеспечения этой странной свободы – свободы глумиться и издеваться?

Впрочем, оставим французов в покое. Это их страна, их жизнь, если они хотят идти по такому пути – это их выбор и их право.

Но произошедшее в Париже затронуло и наше общество. И «наше» не только в смысле «российское», но и «наше» в смысле православное. И вот об этом необходимо поговорить подробнее.

Все в тот же Рождественский день Совещание православных епископов Франции опубликовало заявление, осуждающее нападение против редакции сатирического журнала «Шарли Эбдо». Хотя оно уже публиковалось, приведу его целиком:

«Православные епископы Франции твердо осуждают подлое и варварское нападение, осуществленное сегодня на национальной территории, в самом сердце Парижа. К тому же нападение было совершено против невинных людей, собравшихся в рамках редакционного совещания одного из СМИ национального значения, а это означает, что мишенью стала свобода прессы и выражения, одна из основных свобод нашей Республики.

Гнусное нападение имеет целью посеять страх, сомнения, разделение. Оно требует сегодня от всех общественно-политических и религиозных составляющих нашей страны громкого заявления о приверженности национальному единству и сплочению перед лицом варварства, а также подтверждения совместно с гражданскими властями нашей страны примата совместной жизни и соблюдения республиканского порядка над какими-либо иными соображениями. Нам надлежит быть особенно бдительными и совместно предотвращать все попытки использовать религию в политических или террористических целях. Ни одна религия не может согласиться с тем, чтобы так подло проливалась кровь безвинных людей. Православные епископы Франции выражают глубочайшую солидарность и сочувствие всем жертвам и всем, кого коснулось или кто пострадал от этого нападения, и их семьям».

То есть православные епископы Франции выражают ни много ни мало глубочайшую солидарность кощунникам и богохульникам, омерзительно глумившимся над христианской верой? И это глумление они называют «одной из основных свобод нашей Республики»?

Вспоминаются библейские слова: «О, если бы вы только молчали! это было бы вменено вам в мудрость» (Иов. 13:5).

Весьма маловероятно, что столь быстро появившееся сообщение действительно было подробно обсуждено и согласовано всеми десятью епископами, входящими в это Совещание, тем более, что часть из них проживает за пределами Франции. Скорее всего этот текст был на скорую руку состряпан в канцелярии митрополита Эммануила (Константинопольская Церковь), который и ранее использовал Совещание для проведения своих инициатив. Не удивлюсь, если большинство членов Совещания узнали об этом заявлении из СМИ. Тем не менее, опровержений ни от кого не последовало.

Поначалу я подумал: наверное, Его Высокопреосвященство Эммануил и другие люди, которые участвовали в составлении этого текста, просто не в курсе, о каком именно журнале идет речь. Что именно он изображал. Но потом мне попалась на российском православном сайте статья одного известного православного деятеля из Франции, который, — разумеется, выступая в защиту убитых сатириков, — спокойно сообщал, что, оказывается, является регулярным читателем «Шарли Эбдо». Он признает, что у них, мол «ефрейторский юмор», но, мол, ничего страшного, это традиции Франции, они, мол, имели в виду на самом деле что-то другое, и т.д.

Честно скажу: у меня это в голове не укладывается. Быть воцерковленным человеком и при этом спокойно читать журнал с запредельными кощунствами в отношении Того, Кому ты молишься, Кого называешь своим Спасителем и Творцом? Видимо, некоторые французские православные больше французские, чем православные.

И после этого я уже не уверен насчет тех самых «православных епископов Франции». Может, они прекрасно знают, с кем и с чем выражают глубочайшую солидарность? Может, и они среди подписчиков «Шарли Эбдо»?

Помнится, сколько осуждали митрополита Сергия (Страгородского) за то, что он подписал печально известную декларацию. Но ему, по крайней мере, угрожали, что в противном случае убьют многих епископов. А что угрожало французским епископам? Их бы тоже бросили в тюрьму и расстреляли, если бы они промолчали сейчас? Ну или, если уж так хочется что-то заявить, ограничились бы простым соболезнованием в связи с гибелью людей, не выражая солидарности с богохульством? Уж точно бы не расстреляли. Тогда ради чего они пошли на солидарность с богохульством в адрес Христа? Просто ради того, чтобы быть «рукопожатным»?

А затем пришло еще одно сообщение про эту продолжающуюся вакханалию – 9 января в русском православном соборе в Ницце архимандритом Александром (Елисовым) была отслужена заупокойная лития о погибших членах редколлегии «Шарли Эбдо». «Со святыми упокой» пели явным богоборцам-кощунникам. Тут даже слов не найдешь, чтобы это прокомментировать. После такой литии впору переосвящать собор.

И, боюсь, я теперь знаю, что ответят мне французы на приведенный выше вопрос: «неужели вы верите, что сможете заставить живущих у вас мусульман считать циничное и похабное издевательство над их верой – чем-то нормальным и приемлемым?» Любой француз может привести мне упомянутые выше факты и сказать: «ну вот видишь – с православными же получилось».

И не только с живущими во Франции. Нашлись и отечественные «я-шарли», и привели тонны демагогии в защиту своей солидарности с богохульниками.

Например, напирали на то, что, мол, в случае убийства мы должны быть на стороне убитых, а не убийц. Чем бы там убитые раньше не были замазаны, нам надо быть с ними солидарными, именно это, мол, по-христиански. Что ж, 9-го января мусульманские мстители сами были убиты, — и что, получается, по этой логике нам теперь надо на их стороне быть? Но что-то не слышно от «я-шарлей» сожалений о насильственно прерванной жизни братьев Куаши – то есть, все-таки иногда убийство считается оправданным и у «прогрессивной общественности». При некоторых обстоятельствах, выходит, человеческая жизнь уже не является абсолютной ценностью. Разница только в том, при каких обстоятельствах и кого лишать жизни.

Стоит подробнее сказать о главном пафосе, который сквозит и в «заявлении совещания епископов» – мы должны быть солидарны с «Шарли Эбдо» для того, чтобы отстоять свободу самовыражения. То есть, вот эта похабщина с намеренным глумлением над тем, что дорого людям – это, оказывается, та самая свобода слова, вокруг защиты которой мы все должны сплотиться и которая будто бы является незыблемой ценностью.

Но ведь и теракт братьев Куаши тоже можно, при желании, записать в «свободу самовыражения». Они тоже защищали свободу – свободу покарать богохульника. Ваша «свобода публично богохульствовать» следует из международных документов, которые для вас авторитетны? А их «свобода убивать богохульника» основывается на других документах, которые, между прочим, авторитетны для пятой части населения земного шара.

Сейчас во Франции мы видим столкновение двух свобод – свободы издеваться и свободы убивать. И нам, православным, предлагают занять одну из этих двух сторон. Да чума на оба ваши дома! И то зло, и это зло. И христианин не будет выбирать здесь ничью сторону, и не станет определять, какое из двух зол меньшее – потому что выбирая меньшее из двух зол, ты все равно выбираешь зло.

Авторы «заявления епископов Франции» утверждают, что теракт против «Шарли Эбдо» это «гнусное и подлое варварство». Согласен. А разве то, что печатали «Шарли Эбдо» — это не «гнусное и подлое варварство»?

Авторы утверждают, что нельзя прикрываться религией для того, чтобы проливать кровь людей. Согласен. А разве прикрываться свободой слова ради того, чтобы издеваться над тем, что дорого другим людям и втаптывать святыни в грязь – можно? Это не злоупотребление свободой слова?

На вопрос: «почему люди убивают?» любой грамотный православный ответит: потому что злоупотребляют даром свободы, который дал им Бог.

На вопрос: «почему люди кощунствуют?» любой православный ответит: потому что злоупотребляют даром свободы, который дал им Бог.

В этом отношении между тем, что делали сотрудники «Шарли Эбдо», и тем, что сделали братья Куаши, нет никакой разницы. И православный христианин, «глубоко солидарный» с первыми, выбирает сторону зла не меньше, чем тот, кто глубоко солидарен со вторыми.

Бесовская обречённость

Писатель Платон Беседин – о неадекватной реакции на расстрел редакции Charlie Hebdo

Перед началом Франко-прусской войны Гюстав Флобер написал: «Чтобы ни произошло, мы останемся идиотами». Убийственно точный диагноз, приговаривающий и ту, времён великого писателя, и нынешнюю эпоху. Французские события, начавшиеся с расстрела сотрудников редакции Charlie Hebdo, лишний раз подтвердили правоту Флобера. Реакция на них вытащила на поверхность всю ту патологическую глупость и ненависть, что затаились в российско-украинском обществе.

Зверски убиты люди. В центре одного из крупнейших городов Европы. Убиты безумцами, ворвавшимися в помещение с автоматами и гранатомётами. Хороша картинка, не правда ли? Собственно, это ли не диагноз? Когда механика трагедии во многом становится выводом из неё.

Однако на этот кошмар в духе фильмов Квентина Тарантино и Роберта Родригеса, если бы они приняли ислам, наслаиваются совершенно дикие, вульгарные выводы. Логично, что главный из них – вспышки гнева, ненависти по отношению к мусульманам во Франции да и во всей Европе. Оскверняются мечети, совершаются нападения. И каждый, кто ходит с именем Мохаммеда на устах, становится чужим, врагом. Та хрупкая толерантность, на которой держался европейский мир, дала трещину. Пахнет погромами и побоями, воздух наэлектризован, и разряды тока подбираются к зелёным флагам.

Как противовес, антиисламским выступлениям растёт поддержка мусульман. Иногда она принимает адекватные формы, когда, например, отыскивают 18-летнего паренька, уроженца Мали, последователя Мохаммеда, спасшего людей во французском супермаркете. Но чаще риторика тех, кто защищает, всё больше напоминает ту, что ведёт «Исламское государство», чьи заявления о французской трагедии свидетельствуют лишь об одном: люди живут в древности, где крестоносцы сражались с мусульманами.

Убийство сотрудников Charlie Hebdo активизировало вечное противостояние либералов и почвенников, верующих и неверующих, особенно тех, кто трётся у раскалённой печи российско-украинского противостояния. Первые встали за убитых, вознеся лики карикатуристов на знамёна европейского постмодернизма. А президент Франции Франсуа Олланд даже назвал их героями. И от такого лживого восхваления, где оды смердят трупным ядом, становится тоскливо и стыдно, ибо «не то лицо в икону вставляете».

В одном из материалов мне даже встретилось сравнение расстрела карикатуристов Charlie Hebdo с убийством православного миссионера Даниила Сысоева. Да уж, как тут ни вспомнить слова Фомы Аквинского: продолжение любой добродетели есть порок.

Убитые, конечно, не были мучениками за высшую благую идею. Скорее, их можно назвать беспринципными маргиналами, глумящимися над ценностями миллионов людей с целью заработать больше денег. И говорить об этом надо именно в таком, честном, тоне.

Но сомнительность личностей карикатуристов не отменяет их священного права на жизнь. И ни один безумец, какими бы высшими и наивысшими идеалами он ни прикрывался, не может его отнять.

Тем поразительнее исключительный акцент некоторых патриотов на мерзости дел убитых. Печально, но зачастую он становится лишь мостиком к пониманию и даже оправданию убийц. Нашёлся даже чудак, пригласивший радикалов-исламистов на расстрел редакций «Эха Москвы» и «Дождя».

В целом медиа сегодня (прежде всего, российские) заполонили бесноватые, радующиеся убийству карикатуристов Charlie Hebdo. При этом многие из них – только дотронься – начнут вопить об украинских карателях и безумцах, ликовавших после уничтожения людей в Одессе. Но чем отличаются эти как бы патриоты от тех, кто после одесской трагедии голосил о «майских шашлычках» и «сожжённых колорадах»? Без специального рентгена души не разберёшь.

Собственно, как и не разберёшь, чем отличаются патриоты от либералов, верующих от атеистов, если образ мышления, действия части и тех, и других, в общем-то, идентичен и подходит под определение «мракобесие». Злобные твари остаются таковыми независимо от того, какие политические программы они декларируют и какими политическими лозунгами прикрываются. Точно об этом писал Сведенборг: «Только между теми, которые в одинаковом зле и которые поэтому находятся в одном адском обществе, есть общее сходство. …следует, однако, знать, что адские духи кажутся такими только при небесном свете, но что между собой они кажутся людьми».

Многие – и бесноватые, и ещё вроде бы сохраняющие разум – после французских событий посчитали своим долгом напомнить о жертвах Одессы и Донбасса. Они увидели в этом двуличие, лицемерие европейской морали. Как так можно: скорбеть по кощунникам-карикатуристам и не замечать убитых детей Донбасса? Безусловно, так нельзя, априори.

Но убого другое: то, что людей больше волнует чужая, нежели своя, личная мораль и персональная ответственность. От того все эти выкрики “Je suis Odessa” или “Je suis Donbass” превращаются в такие же бездарные, как у сотрудников Charlie Hebdo, карикатуры. Единственный результат от них – то, что донбасский ад затирается, тускнеет, меркнет.

Хотя, конечно, отчасти это реакция на ту гипертрофированную скорбь, которой предалась Украина по случаю убийства карикатуристов. В задранной степени этой печали также есть своего рода кощунство, учитывая то, что в эти минуты происходит в Донбассе. И Петру Алексеевичу после посещения «Марша мира» в Париже надо, прежде всего, провести аналогичное мероприятие в Киеве.

Да, выводы из французских событий ожидаемо сделаны не были. Но ясно диагностировалось, вспоминая Флобера, невероятное количество идиотов, закупоривших поры жизненного организма, и пролитая кровь, а это всегда ритуал сакральный, осветила гнусные морды тех, кто изливает елей (а на деле – гнойный яд), одурманивая толпы политическими лозунгами. Потому что все эти прыжки в утопии и режимы, как верно писал Григорий Померанц, от бездарности в любви.

Глупость (а глупец всегда уверен в собственной правоте, он активен и безапелляционен, ибо, по словам Вейнингера, наглостью компенсирует отсутствие ума), чувство собственного превосходства, ожесточение и монолитная ложь стали истинными причинами трагедии. Скоро она перекинется на другие страны, в том числе и на Россию с Украиной. Навалится как испепеляющая лава или всемирный потоп, чтобы избавить землю от порочной гнуси.

И главная беда этой великой чистки – в том, что вместе с хулителями, безумцами, лицемерами и кощунниками погибнут – по большей части только они и погибнут – нормальные мирные люди. Бесы всегда тянут с собой как можно большее число жертв.