Игорь Суровешкин оканчивает третий курс факультета прикладной математики и информатики Московского государственного гуманитарно-экономического университета. Он приехал в столицу из поселка Небуг Краснодарского края, живет в студенческом общежитии и передвигается на инвалидной коляске. У Игоря несовершенный остеогенез — генетическое заболевание, для которого характерна ломкость костей.
Родители бросили, когда заболел
Игорь родился в Амурской области, в городе Свободный. Детские воспоминания делятся на те, что были до переезда в Краснодарский край, и после. До него вспоминаются переломы, гипсы, больницы.
— Меня на четвертый день в роддоме уронила акушерка, — говорит Игорь. — У меня было сломано семь ребер, об этих переломах родственникам сообщили. И был еще перелом таза, про который ничего не рассказали. Об этом семья узнала позднее.
После выписки о диагнозе никто не думал — мальчик развивался нормально, даже начал ходить, толкать детскую коляску, залезал на диван, как вспоминали его родные. Постоянные переломы начались, когда Игорю исполнилось два года. Выхаживала его и лечила бабушка по материнской линии. Все время внук проводил с ней. Родители перестали заботиться о нем.
— Бабушка приняла решение — лишить родителей родительских прав, взять на себя опекунство и переехать в Краснодарский край, где жили тогда мои дядя и тетя. Тем более, врачи говорили, что мне нужно тепло, много солнца, а в Амурской области их точно не хватает, — вспоминает он.
Игорь Суровешкин
И если жизнь до переезда Игорь помнит как в тумане, то новый этап — лет с семи — остался ярким и теплым. Мальчик изучал мир вокруг, знакомился с людьми. Но случались и не очень приятные открытия.
— Я начал понимать, что со мной что-то не так. Что есть нечто, что меня ограничивает, — рассказывает Игорь. — Мало того, что стоять нельзя. Если резко дернуть ногой, то можно ее сломать. Встать на ноги я уже не мог — к тому времени у меня было искривление бедер и голени, поэтому передвигался только ползая.
Ползком Игорь выбирался из дома во двор, на улицу. Бабушка пыталась получить для внука коляску, но сразу встать на учет по инвалидности не удалось. Коляска появилась у Игоря только ближе к девяти годам.
— Это было так здорово, когда мы с бабушкой в первый раз объехали весь город. Целое путешествие, полное новых впечатлений и открытий.
Игорь учился дома, но на торжественные линейки и праздники приезжал в школу, к которой был прикреплен. Ребята его знали.
Сначала были вопросительные взгляды и вопрос: «Что это с тобой?» Но потом одноклассники привыкли, что Игорь — обычный мальчик, у которого есть сложности с передвижением.
Но сочувствующих взглядов взрослых избежать не удавалось.
— Особенно часто я с этим сталкивался лет в 12–15. Может, просто воспринимал тогда эту жалость острее, — говорит Игорь. — Нас, инвалидов-колясочников, было трое на весь городок. И взрослые думали, что нас обязательно надо жалеть. Сейчас я не обращаю на такие вещи внимания.
Бабушка учила верить в себя
Именно в 12 лет Игорь впервые задал бабушке вопрос: «Почему это произошло именно со мной?» Подростку и так непросто принять свое тело, а когда оно не до конца тебя слушается… Не погрузиться в отчаяние помогала бабушка. Она и словом поддерживала, и относилась к внуку, как к обычному ребенку — просила помочь: убраться в доме, вымыть полы, приготовить поесть, поработать в огороде.
— Одно из самых радостных воспоминаний — как мы вместе с бабушкой занимались огородом и садом: сажали цветы, пололи редис, кабачки, окучивали картошку. Вроде бы со стороны кажется, что это совсем не интересные занятия, но рядом была бабушка.
Она хотела вырастить внука самостоятельным. Хотела, чтобы он сам мог справиться с любыми делами, потому что понимала — однажды ее не станет и Игорю придется жить одному.
— Бабушка все время говорила, чтобы я продолжал двигаться вперед, научился быть самостоятельным и надеялся на себя, — говорит Игорь. — Поддерживала меня в учебе. Говорила, что я не смогу быть грузчиком, моя работа может быть связана только с интеллектуальным трудом, поэтому нужно развивать ум.
После окончания школы Игорь хотел учиться в Москве. Бабушке было страшно его отпускать. Сумеет ли внук адаптироваться к новым условиям, выжить один в чужом городе? А если — перелом? Но так хотелось, чтобы у Игоря была своя, счастливая и наполненная жизнь. Поэтому бабушка поехала вместе с ним подавать документы, потом помогла заселиться в общежитие.
Игорь
Год назад бабушка заболела. Врачи говорили семье, что нужно быть готовыми к худшему. Но подготовиться к смерти близкого человека нельзя. Бабушка умерла через два месяца, Игорь был на учебе в Москве. На похороны он приехать успел.
У Игоря есть дядя и тетя, которые его поддерживают. Но самого близкого человека он потерял.
Недавно вновь дали о себе знать его родители.
— В этом году позвонила мать, предложила общаться, — говорит Игорь. — Я сказал, что подумаю. Но я не хочу. Прошло слишком много времени, человек обо мне даже не вспоминал, а тут — бац, пытается восстановить отношения. Слишком поздно.
«В Москве никого не удивляет, что я на коляске»
Игорь вспоминает, как начинал новую, самостоятельную жизнь в Москве. В первые две недели было некомфортно — чужой город, незнакомые люди. Но вскоре он подружился с однокурсниками и стало проще.
В общежитии Игорь делит комнату с четырьмя одногруппниками. На коляске ему там удобно: широкие проходы, специально оборудованный душ. С бытом, благодаря бабушке, у Игоря вообще проблем нет — убраться или приготовить себе поесть в выходные для него не проблема. Да и Москва уже перестала быть для него незнакомым городом.
— Когда я только переехал, никаких проблем с передвижением у меня не было. Дома я сам, без сопровождения, ездил в школу, — говорит Игорь.
В университете все сделано для того, чтобы людям с ограниченными возможностями здоровья было удобно: пандусы, широкие лифты.
— Когда я куда-то собираюсь, то заранее планирую путь: где можно будет заехать на пандус самому, когда следует попросить помощи, где можно объехать, чтобы в яму не попасть колесом… Единственное, метро не везде оборудовано и колясочникам в этом плане непросто.
Игорь (справа) на студенческом мероприятии. Фото: mggeu.ru
Конечно, в метро можно вызвать службу сопровождения. Но — строго в определенное время. Получается, возможности передвижения ограничиваются.
Когда после Москвы Игорь приезжает домой, ему приходится адаптироваться к местным дорогам.
— В Москве я привык, что, куда бы я ни пошел, везде найду «доступную среду» — поднимусь в магазин, перейду дорогу, — объясняет Игорь. — А здесь не очень хочется передвигаться одному.
Тротуары обязательно заканчиваются высоким бордюром, а двигаться по проезжей части навстречу машинам — то еще удовольствие.
Еще в Москве никто не обращает внимания на то, что ты на коляске. Просишь помочь — спокойно помогают. А здесь еще продолжают смотреть с удивлением.
После перелома — на пары
Оказалось, что с переломом Игорь тоже может справиться. С 15 лет их у него не было. Однажды в Москве он зацепился колесом, перевернулся и сломал бедро.
— Я думал, что это будет большой проблемой, тем более — перелом около коленки, и любое движение отдает болью во всю ногу, — говорит Игорь. — А я живу в общежитии, с соседями, напрягать их совсем не хотелось. Но, оказалось, зря я беспокоился. За все годы я приноровился. На третий день после перелома я уже сам спокойно пересаживался на коляску и отправлялся на пары, вечером сам ложился в кровать.
Игорь пока не подрабатывает — все силы вкладывает в образование, тем более, за хорошую учебу платят стипендию, на которую он и живет. К тому же он, как льготник, за общежитие платит всего полторы тысячи в семестр, а в столовой обедает бесплатно.
В выходные Игорь и его друзья любят гулять в Сокольниках, в парке Лосиный остров.
Общение с друзьями вдохновляет Игоря
После окончания четырех курсов Игорь планирует поступить в магистратуру, а потом — найти работу и остаться в Москве.
— Интересная работа, любящая жена, двое детей, — так описывает Игорь свою жизнь в будущем.
А пока он активно и с интересом учится. Хотя вопросы к жизни, на которые нет ответов, у него все-таки остались.
— Как ни странно, до сих пор меня расстраивает и беспокоит, что я не могу спокойно передвигаться сам, как ни крути. Свободы передвижения, такой, как у других, у меня нет. Но я поступил в хороший университет, получаю знания и могу ими пользоваться. Уже в осознанном возрасте я понял, что есть люди, у которых дела обстоят гораздо хуже. А у меня — да, есть сложности, но критической ситуацию назвать точно нельзя.