Торфянка – из зала и около суда

Корреспондент Правмира побывал на судебном заседании по поводу строительства храма в парке Торфянка и поближе познакомился с участниками процесса.

«Библию надо знать наизусть!»

На 11.30 шестого июля в Бабушкинском районном суде назначено рассмотрение «храмового дела». Несмотря на интернет–призывы к верующим быть у здания суда с иконами в десять, в половине одиннадцатого на месте только небольшая группа: молодые люди, несколько бабушек, мама с коляской. В толпе хорошо заметно футболку мощного координатора из движения «Сорок сороков».

Православные постояли, на минуту, по просьбе съёмочной группы НТВ, развернули плакаты. Попозировали сначала просто так, потом на фоне здания суда, свернули плакаты, дали пару комментариев на камеру, начали читать акафист Владимирской Божьей Матери.

Ближе к входу в суд, на крыльце, жмётся группа противников храма, подхожу к ним. В основном, женщины среднего возраста, по виду – типичные представительницы, советской интеллигенции, несколько молодых парней. Называть себя и что-то комментировать они сразу отказались, но вскоре не выдержали:

— Вот меня всегда умиляет привычка молиться по айпаду. Не из книги молитвы читать, а вот так.

— Простите, а почему Пушкина можно читать с планшета, а молитвы – нельзя?

Дама замялась, но потом нашлась с ответом.

— Почему-почему… Библию вообще наизусть надо знать!

А если завтра мусульмане придут?

Постепенно разговор с противниками храма как-то налаживается. Если, конечно, можно назвать разговором отрывочные фразы, которые по очереди выкрикивают мне в ответ несколько людей.

— Вы не знаете, там же не только храм будет. Там – домик прихода, воскресная школа, трапезная…

— Простите, это – обычная инфраструктура прихода.

— Почему эта инфраструктура должна быть в парке? Ничего не должно быть в парке! Понимаете, парк – это земля общего пользования. Она не должна никому принадлежать – ни храму, ни магазину. Она должна принадлежать людям.

— Но православные – тоже люди, такие же граждане…

— А если завтра мусульмане придут – им тоже мечеть строить?

— А вот на Олимпийском проспекте стоят почти рядом Троицкое подворье и соборная мечеть, — парирую я.

— Там не было парка.

— Там, увы, были свои сложности.

Про заборы, фашистов и «Православие или смерть»

После недолгой паузы разговор возобновляется уже по инициативе противников строительства.

— А вот соседний храм построили – они его здоровенным забором огородили. Такой двухметровый сплошной забор. И молодухи на его фоне так и загорают.

— Так они же с внешней стороны загорают.

— И что? И вообще – православным у нас на выбор предлагалось четыре участка, но выбрали они почему-то парк!

Да вы посмотрите на них, – с крыльца активно указывают на толпу православных. — Координаторы какие-то появились у них. Как они выглядят! А кто не православный, те у них сразу и недорусские и вообще – недолюди. Слышали б вы, как они с нами разговаривают.

Чёрная с белым футболка мощного координатора издалека действительно выглядит устрашающе, тем более в те минуты, когда из аббревиатуры ДСС (Движение «Сорок сороков») видны только последние буквы.

Православных за это время несколько прибавилось. Кто-то из молодых людей для поднятия боевого духа пришёл-таки в футболке с надписью «Православие или смерть», впрочем, практически сразу он исчез из виду. Обе стороны, перебивая друг друга, отмечают: провокаций вокруг храма было много.

— И вообще, — резюмирующим тоном произносит с крыльца молодой человек, незаметно сменивший моих собеседниц, — РПЦ – это мощная финансовая организация.

— Да, довольно нищая на первичном уровне, — пытаюсь вставить я, но, похоже, меня не слышат.

— Вот там с другой стороны парка заброшенная фабрика есть. Очистили бы территорию да там и строили. Но там же надо денежку вложить. Вот почему-то все платят имущественный налог, а РПЦ не платит.

Рассуждение о налоговых льготах мне явно неинтересно. Тогда собеседник пытается зайти с другой стороны:

— А вот есть верующие, а есть РПЦ.

— Простите, мы сейчас не об этом.

Теперь интерес к разговору заметно теряет мой собеседник:

— Знаете, вот идите, и с ними разбирайтесь!

Сила уравновешивающая

Иду в стан защитников храма, тем более, что акафист читать закончили.

За это время к молящимся успела подойти охрана суда и попросила проводить собрание строго за территорией. Защитники спорят: «А это – не митинг, мы молимся». Охрана, порядочно уставшая от происходящего вокруг Торфянки, сразу же отстает.

Тот самый «мощный координатор» движения «Сорок сороков», Андрей Кормухин, рассказывает о своем видении ситуации: «Как правило, православные христиане – добрые, смиренные. Они не готовы к тем агрессиям, которые по отношению к ним исходят из внешнего мира. Мы узнали из социальных сетей, с различных сайтов о том, что здесь планируются провокации, жёсткие действия по отношению к православным – этим были переполнены сайты лево-радикалов, анархистов, откровенных сатанистов. Даже наши сайты были дважды атакованы бот-сетями и блокировались. Поэтому мы поняли, какая здесь православным противостоит сила».

Кормухин говорит, что многие члены его организации – местные жители, и прежде всего «Сорок сороков» собиралось стать уравновешивающей силой, «чтобы не было потуг обидеть православных христиан». По мнению координатора движения, возвращение дела в суд первой инстанции ни о чем не говорит: «Ну, видимо, кому-то не понравилось, как были проведены слушания, и он их опротестовал. У нас же правовое государство, у нас таких судебных дел – миллион. То есть, это – обычная ситуация — правовая, законная».

Координатор подчеркнуто корректен. А вот в паблике «Сорока сороков» можно увидеть более радикальные настроения: «Православный никогда не выступит против Храма. А если он кричит, что он против Храма на этом месте, никакой он не Православный, даже если на его шее висит Крестик!!!» (сохранены орфография и пунктуация оригинала).

У нас в районе – дремучий лес

Почти все комментарии, данные сегодня прессе, начинались со слов: «Я – местный житель». Дальше назывались цифры лет, прожитых в «Лосинке» — тридцать, тридцать четыре, сорок. Если допустить, что район заселялся примерно в одно время, то почти все они ровесники, просто часть со временем склонилась к православию, а кто-то – нет. Озвучиваю претензии противников строительства храма старожилу района Андрею Кабанову:

— А вот говорят, что здесь в окрестностях много храмов.

—Те, кто так говорят, скорее всего, не разбираются. Ближайшая церковь – часовня на улице Малыгина. То есть, там не проводятся литургии, и площадь этой часовни – где-то двадцать квадратных метров. Следующий храм – на расстоянии примерно двух километров, площадью семьдесят квадратных метров, построен полгода назад по той же программе, что и в Торфянке. И добираться до него на автобусе, человеку пожилому или с коляской идти туда тяжело. В районе – в Лосинке — на восемьдесят тысяч жителей храма нет.

— А вот в соседнем храме забор, говорят, большой какой-то?

— Это – тот самый храм-часовня. Так он ещё в процессе строительства! Естественно, там из профлиста строительный просто забор, для сохранности стройматериалов. Потом его снимут.

— То есть, получается, что в районе до сих пор нет ни одного функционирующего храма, люди просто не представляют, как это выглядит на деле?

— Совершенно верно. Получается, у нас в районе – дремучий лес.

Про службу на одной ноге, шашлык и родноверов

Андрея Кабанова сменяет бабушка с иконой в руках, тоже давно живущая в районе:

— Ой, вы знаете, мы, православные, тут, в основном, все друг друга знаем, потому что ездили раньше в самые разные храмы – и в Медведково, и везде. Там встречались. Но вот в тот храм, в который на автобусе ехать, там же на службе в воскресение надо стоять на одной ноге буквально. Раньше я так ездила, стояла, теперь уже не могу.

Спрашиваю, правда ли предлагали на выбор участки для строительства храма.

— Да нет, конечно. Тот храм, до которого ехать, на месте стоянки разрешили построить. А здесь вот дали место, какое есть. А в парке у нас всяко было. Одно время, знаете, мангалы поставили для шашлыков. Так там такой вообще дым и газ был – невозможно с детьми гулять. Сосенки молодые посадили по зиме, так они сохнуть начали. Но никто тогда не возмущался – только мы возмущались. А теперь сосенки оправились, красивые такие. А на Пасху нам батюшка благословил на заборе выставку детских рисунков сделать. Так нам все рисунки посрывали, потоптали, так было жалко.

Бабушка рассказывает, что в Торфянке побывало множество депутатов, и от «Яблока», и от КПРФ: «Я вот хотела Зюганову писать – у нас теперь вроде КПРФ не против Церкви, что ж они так народ-то поднимают?»

Понижая голос, бабушка рассказывает: «А ещё там язычник был. Знаете, в Подмосковье у них – капище…»

О том, что среди агитаторов против храма отметился кто-то, похожий на родновера, мне уже говорили. Красочное описание загадочного капища слушать не очень интересно: понять, где там реальная информация, а где домыслы, довольно сложно.

Под дверью зала заседаний

Тем временем народ медленно, через проверку металлоискателем, проходит в здание суда. В зале судебных заседаний народу набилось ровно от стены до стены, бóльшая часть осталась под дверью. Сторонников храма здесь больше, многие продолжают читать акафисты. На отдельной лавке сгруппировались противники храма.

Слушаю разговоры, и постепенно с удивлением понимаю, что у обеих сторон очень много общего. Все всеми недовольны, все ожидают подвоха.

— А вот почему сведений о процессе нет на электронном табло. Это явно работники суда подыгрывают сторонникам храма, не дают полной информации, а должны – слушания открытые.

— А вот там выступает такой-то, посмотрите его в интернете, он по всей Москве противник известный храмов уже лет двадцать.

Примерно через час, когда все уже совсем устали, под дверью начинает возмущаться какой-то сторонник храма: «Я – юрист, пустите меня внутрь, может, я буду полезен. Брат, я сейчас вот такому-то напишу, почему вы меня не пускаете?»

Православного юриста начинают активно поддерживать тётки со скамейки «храмопротивников». Оборону двери держит пара ребят из «Сорока сороков». Потом из зала, еле протиснув бронежилет между стоящими по ту сторону рядами, вывинчивается охранник и призывает всех успокоиться.

Ещё через минуту народ мощной волной выкатывается из зала, и кто-то тут же начинает давать комментарий журналистам:

— Я – местная жительница, сама верующая, но если бы вы слышали, как их батюшка с нами разговаривал.

— Да кто вам сказал, что это батюшка? – тут же перебивают свидетельницу от противоположной стены. — Это кто-то из ребят-координаторов был. Верующая она – священника отличить не может.

Судебная суть

На суде выяснилось, что иск подан очень своеобразно. Земля под строительство была в своё время выделена по программе «200 храмов», практически в самом её начале. В 2012 году по делу были проведены публичные слушания.

После этого по поводу храма на Торфянке было оформлено ещё множество документов, включая постановление правительства Москвы. Сейчас же противники храма вдруг обнаружили, что самые первые слушания проведены были незаконно, так как о них не было предварительной информации в районной газете.

Позже публикаций и о ходе слушаний, и о всех последующих документах было множество. Однако никаких протестов они не вызывали вплоть до того самого момента, пока не был выдан ордер на строительство.

Теперь же противники храма в парке попытались законность выделение земли под него оспорить, а параллельно хотели внести в суд ходатайство о мировом соглашении. Дескать, сами до суда разберёмся и помиримся. Судья мировое соглашение отклонила, посчитав, что в нём нет реального плана мероприятий по урегулированию конфликта.

Зато «как заинтересованные лица» в процессе пожелали участвовать районная управа, представители местных православных и приход – официально – «религиозная организация приход храма Казанской Божией Матери». Эти заинтересованные лица попросили себе время на ознакомление с материалами дела, и судья перенесла рассмотрение на новое заседание.

Ловушки жизненные и законодательные

Многое из того, что происходит сегодня на Торфянке, очень похоже на провокацию. Рядовой вопрос о строительстве храма в очередном «спальном районе» усилиями обеих противоборствующих сторон превращен в «майдан районного масштаба».

Есть здесь и явное недопонимание – например, того, что православные – это не только те люди, у которых «Богвдуше». У этих людей – целый круг проявлений молитвенной жизни, для которых нужен храм, и лучше вместительный и в шаговой доступности.

Можно выдвинуть претензии и к самим православным. В официальных бумагах приход значится Казанским, и на приходском сайте даже вывешена архивная фотография Казанского храма, действующего в районе в начале XX века. Сегодня на его месте построены дома. Но сейчас община собирается начать возводить в парке совсем другой храм – временный, в честь святителя Макария митрополита Московского, площадью всего 87 м2. Эскиза же постоянного Казанского храма – «индивидуального проекта вместимостью 500 человек» нет ни на сайте, ни на информационных материалах в парке. Местным жителям кажется, что построят им тут чудище высотой с Эйфелеву башню и площадью в весь парк, неизвестное всегда пугает.

Но только проекта, скорее всего, пока нет в природе. На проект деньги нужны, а тут с текущим строительством бы разобраться. Может быть, если бы проект появился, в то, что приход не вылезет за отведённые ему 20 соток, местные жители поверили бы легче.

И, наконец, о самой существенной законодательной ловушке. Возможно, попытки оспорить выделенное под храм место именно сейчас основаны на простом и циничном расчёте. Ведь с 1 марта 2015 года в России изменился Земельный Кодекс. Согласно новому Федеральному закону № 171-ФЗ предоставление земельных участков осуществляется теперь «только по результатам торгов, за исключением ограниченного Земельным кодексом РФ перечня случаев, связанных с реализацией важных инфраструктурных проектов и социальной поддержкой отдельных категорий граждан, некоммерческих организаций». И, надо полагать, правоприменительная практика к новому закону пока не сложилась.

Иными словами, приход, возможно, и рад бы бросить предоставленный ему кусок земли в злосчастном парке и согласиться на что-то ещё. Но тогда есть риск, что строительство не посчитают «важным инфраструктурным проектом», а церковный приход – «некоммерческой организацией» (возможно, и оговорки противников строительства по этому поводу совсем не случайны). И тогда бороться за новый участок прихожанам придётся на конкурсной основе с каким-нибудь паркингом или торговым центром, да ещё и платить за участие таком тендере.

Единственный шанс для прихода этой борьбы избежать – держаться за документы, оформленные до 1 марта – тот самый землеотвод и то самое постановление правительства Москвы.