Священник Константин Камышанов
Есть художники, которые открывают дверь в иной мир красками. Есть те, кто восхищает душу звуками. Ландшафтный архитектор создает картины мазками деревьев, холмов, прудов и водопадов. Композитор Жан-Мишель Жарр пытается рисовать на облаках.
А святой император Константин создал иной мир из солдат, судей, священников, пространства и слова. Невероятная по масштабам инсталляция просуществовала почти 1700 лет. Человек вместо палитры использовал пространство и время. Его холстом стал Pax Romana.
Мало того. Картина оказалась способной к саморазвитию, так что вместо Пакс-Романа родилась Пакс-Христана. Это – как если живописный холст мог бы расти, самосовершенствоваться.
Дух, смелость и романтика Константина узнается из его деяний. Например, он взял и назвал день солнца «воскресением». Ему показалось мало одной Пасхи в году. И он придумал сделать 52 малых Пасхи. Может быть, он бы и желал сделать каждый день Пасхой. Или, возможно, сам проживал каждый день как Пасху. Но понимал, что не может требовать того же от других, и ограничился пасхой еженедельной.
Он понимал, что человек, живя в этом мире, обречен на труды и болезни. Все мы чем-то опечалены и обременены. Но он разорвал круг забот. Сбросил с человека груз земной юдоли на один день в неделю. Сколько в этом поступке оптимизма и жалости к людям. Сколько в нем веры, знающей, что несмотря ни на что, Бог всегда рядом с нами. Господь ежедневно мечтает быть рядом, но мы за заботами приближаем Его только в дни горя. Император заставил людей радоваться вместе с Богом.
Заставить радоваться плохо. Если человек не любит Бога, то он еще больше обозлится. Да и Бог с ним. Не хочешь жить счастливо – да и не живи. Сиди дома и злись)))
А если человек желает видеть Его всегда и везде, но по слабости у него это не получается, то будет рад возможности повидаться с Господом, благодаря воле, настойчивости и силе императора. Хорошо, когда у народа есть такой мудрый и светлый правитель.
Конечно, в меру времени, он был жесток. Он воевал. Он теснил врага. Его поступки иногда кажутся жестокостью. Но ведь и врач иногда немилосердно режет больного ножом и нещадно сверлит ему зубы, для его же блага. И нет такого врача, который бы лечил инсульт самогоном, а больные зубы конфетами.
Увы. Врачи очень нетолерантны к нашей боли, времени и настроению.
Небесное творчество императоров осложнено их положением. Его заглушает сладость богатства. Ему противится дурь самодержавия. Его губит лесть и обожение.
Римляне – люди свободолюбивые, сильные, смелые, гордые и умные. Трудно представить то, как они добровольно приняли на себя роль рабов в деле почитания Цезаря. Рабы восточных сатрапий вынуждены поклоняться деспоту из-за страха смерти, побоев и унижения. Римляне на это бы никогда не повелись.
Они искренне считали императора аватаром Бога. Они совершенно свободно полагали в нем избранничество и харизму, внушенную самим небом. В самом деле, император не такой, как мы. Он явный избранник неба. Его наемник. Его слуга. И Его таинник. Плохо, когда цезарь, как Нерон или как Люций Вер (Люцифер), халтурит на своем рабочем месте и вместо Бога служит своим порокам. Но в норме место императора угодно Богу, как предстоятеля за народ.
Не будет же Бог обсуждать устройство Вселенной и судьбы мира с каждым шофером или на приятной грузинской пирушке. Ему нужен тот, кто Его слышит лучше всех, и тот, кто сможет Божие слово внушить каждому шоферу, медсестре и кабинету министров.
Однажды к императору Константину пришли языческие жрецы и просили права воздвигнуть в его честь… храм! Как может христианин позволить себе такое. Конечно, в это время он не был крещен, но всё же. Он, например, некрещеным участвовал в первом Вселенском соборе и там инициировал ряд определений Символа веры и иных богословских аксиом. Он не мог не давать себе отчет в том, что нельзя позволять строить храм в свою честь. Однако…
В советское время к моей жене обратился один богослов и попросил ее написать иконы Елизаветы Федоровны. А она еще не была прославлена во святых. Жена его спрашивает:
– Как же так можно написать, без церковного прославления?
– А вот когда прославят, то у нас у первых будет ее икона. И эта икона будет первой во всей России, – отвечал ученый человек.
Так и вышло.
Промыслительно император что-то знал о себе и своем месте под солнцем и у Бога. Язычники построили храм, а когда императора прославили, то этот храм не нужно было перепосвящать. И язычники, и цезарь как-то умели видеть будущее и знать волю Бога. И все они знали нечто такое, что не знаем мы.
Из этого следует, что творчество императора и его заслуги не только в том, что он самый талантливый и масштабный художник, но и в том, что он, осознавая свое место под Богом, позволяет Ему избрать себя кисточкой. Бог императором рисует как карандашом на холсте вечности.
Император может дурачиться и считать, что этот мир создан для его капризов и его власти. Он может, как поздние французские короли и некоторые наши цари, быть даже аморальным. Но тогда он из императора превращается в деспота.
Чтобы быть рукой Господа, нужно знать Бога. Нужно любить Бога и нужно признавать власть Бога. Как это происходит – тайна души цезаря.
Но мы по его косвенным деяниям можем судить о святом Константине как о богослове. И неизвестно, как Бог дал ему такую мудрость. Мы можем судить о нем, как о создателе нового мира. И неизвестно, как он сподобился увидеть свое место в этом мире в перспективе тысячелетий. По его желанию изменить Рим от закона к любви мы можем судить о том, что он сам как-то дорос до любви к Богу и людям. И теперь мы никогда не узнаем, как созрела в его душе эта любовь и святость, тем более удивительные в его жестокий век и в его положении сильнейшего человека мира.
Сегодня день памяти императора и его святой матери. Множество друзей поздравило меня с этим радостным днем тезоименитства. Они желали мне быть осколком зеркала славы и святости великого Константина. Желали строить больше храмов и большего участия в мистической жизни Церкви.
Но мне захотелось поздравить самого императора. Я решил написать ему это поздравление. Мне кажется, что он, взирая на мой тост, улыбается. И эту улыбку я могу расценивать как его подарок и благословение.
Что им, небожителям, пространство и время? Они имеют жизнь вечную и легкое тело, позволяющее им летать и гулять, где им вздумается. Они легко слышат наши молитвы, но не в состоянии слышать шум нашего зла.
Святой тезка, император Константин, благослови меня и напомни лишний раз обо мне нашему любимому Христу!