Товарищ мужчина, так все же заманчива должность твоя?

Я слухам нелепым не верю —
Мужчины теперь, говорят,
В присутствии сильных немеют,
В присутствии женщин сидят.
О рыцарстве нет и помина.
По-моему, это враньё.
Мужчины, мужчины, мужчины,
Вы помните званье своё!

Много раз за последнее время в комментариях к моим статьям, да и не только, встречалась я с одним и тем же постулатом – дескать, мужья у нас неправильные, плохие, и пока они не исправятся, не будем ничего делать, не будем стараться быть для них милыми, добрыми и нежными женами. А то и еще покруче скажут – они, дескать, только окрик понимают, по-хорошему с ними никак нельзя.

В общем, и такие у нас мужчины, и сякие, и инфантильные, и не заботливые, и безынициативные, и упрямые. А откуда ж они берутся такие? Попробуем разобраться.

Сама я – человек «сетевой», много лет общаюсь со знакомыми в интернете, главным образом, в Живом Журнале. Есть у меня там места, куда я стараюсь заходить ежедневно, есть такие, где бываю изредка, набегами, и не задерживаюсь слишком долго, потому что в тамошней атмосфере просто не выдерживаю. Почему захожу в такие тягостные места – это вопрос особый, я сама на него не всегда знаю ответ. Чаще всего потому, что с хозяином или хозяйкой журнала меня связывает достаточно давнее знакомство, завязавшееся при совсем других обстоятельствах, и мое полное исчезновение из числа подписчиков этого журнала будет воспринято крайне болезненно.

Я это все к чему… Среди таких вот достаточно часто посещаемых мест есть у меня два журнала, которые при всем видимом сходстве их авторов различаются как небо и земля. Обе хозяйки – ровесницы, обе замужем за иностранцами, принадлежащими к далеким от российской культурам, и светской и религиозной. У обеих не по одному ребенку, причем самые младшие еще груднички.

В журнал первой – назовем ее Наташей – я захожу как в тихую гавань. Там всегда стоит ровный мягкий свет, там встретят весело и доброжелательно, даже когда хозяйка сама говорит о себе, что переживает момент нелегкий и ее тревожность вырывается наружу. Некоторое время назад они с мужем прошли через весьма трудный период, чудом не расставшись после нескольких лет совместной жизни. Но я помню, каким неизменным уважением к мужу были пронизаны все Наташины записи того периода, как настойчиво искала она пути, чтобы преодолеть кризис и сохранить семью.

И ее глубокая не только любовь, но и уважение к собственным детям с самых первых дней их жизни, ее чуткость, внимательность, старание выстроить отношения   с ребенком так, чтобы малыш мог развиваться в оптимальном для него самого режиме, без насилия, с учетом специфики его характера – все это заставляет меня мысленнно возвращаться к временам детства моих собственных детей и понимать, сколько же ошибок я тогда наделала и каким эгоизмом с моей стороны было пронизано мое отношение к детям.

И результат Наташиного воспитания я вижу воочию, ибо этот чудесный светлый благородный рыцарь, умеющий верно и преданно любить, защищать тех, кто ему дорог, эрудированный, глубоко и тонко чувствующий мальчик, вырос на глазах у меня и прочих подписчиков этого потрясающего журнала. Честно скажу – я безумно завидую его младшей сестренке потому, что у меня никогда в жизни не было такого верного и заботливого старшего брата.

В журнал к Лере я, откровенно говоря, захожу гораздо реже и каждый раз внутренне напрягаюсь. С моим, так до конца и не преодоленным, опытом травматика, выросшего в эпицентре родительских ссор, читать язвительные выпады в адрес мужа, постояннное его осуждение в каждом поступке и слове, раздражение, выплескивающееся в адрес старших детей и постоянное противопоставление им того, кто на данный момент оказывается самым младшим (и потому самым любимым), просто физически больно.

Если я, взрослая женщина, у которой внукам уже столько же лет, сколько детям автора журнала, периодически в ужасе вздрагиваю и хочу закрыть голову, стараясь спрятаться от тех эпитетов, которыми Лера награждает всех близких, каково же ее собственным ребятам? И диво ли, что она описывает их как крайне непослушных, эгоистичных, неспособных ничем себя занять, постоянно крушащих все вокруг себя?

Да, я отлично понимаю, что быт отнимает массу времени, сама через это прошла, когда мои мальчишки были крошечными. Но ведь обе мамы растят детей без помощи бабушек-дедушек, более того, у Леры один из детей значительную дня проводит в садике, тогда как Наташа занимается детьми сама, поддерживая при этом в доме идеальную чистоту и порядок. (Меня в свое время сразили фотографии Наташиного дома, а она сказала, что это не перед гостями уборка, а обычное естественное состояние, иначе ей неприятно…) И при этом Наташе удается то, что никак не дается Лере. Значит, дело, наверное, не только в быте как таковом?

А теперь несколько риторических вопросов.

—          Как вы думаете, кто умеет договариваться с мужем и разделять домашние обязанности, а кто априори взваливает на себя абсолютно все, просто потому, что «Раз не по-моему, значит, неправильно? Поэтому лучше я умру, но все сделаю сама» и изо всех сил отбивается от любых разговоров на тему «попробуй все-таки найти рациональное зерно в том, что говорит и делает муж»?

—          Чей ребенок понятия не имеет о физических наказаниях, а у кого «все попы отбиты»?

—          Чьи дети чаще болеют?

Задумываясь о том, почему же при столь большом сходстве исходных данных обе мамы пришли к таким различным результатам, я невольно свернула на несколько иную тему — о том, что бытовое насилие, насилие над собственными детьми, вошло у нас, к сожалению, в такую норму, что девять из каждого десятка моих знакомых просто не задумываются о том, как часто они психологически насилуют и ломают собственных детей. Впрочем, я и сама по этой части небезгрешна, дров в свое время наломала немало. Но почему, откуда это идет?

В первую очередь, естественно, это «подарок» от наших родителей. Сами, выросшие в страхе, насаждаемом государством, недополучившие родительской любви (еще бы, наши бабушки с дедушками то социализм строили, то воевали, то сидели, то еще каким-то образом в семье отсутствовали), они так навечно и остались маленькими детьми, не сумевшими вырасти и выстраивать с собственными детьми отношения с позиций взрослого, а не ревнивого ребенка, конкурирующего за позицию самого младшего в доме и в то же время панически боящегося хоть в чем-то утерять контроль над ситуацией.

Судя по тому, что я вижу вокруг себя, это просто бич поколения – гипер-тревожные мамы, кудахчущие над собственным чадушком «Не тронь – порежешься», «Вылези из лужи – промокнешь», «Покажи тетрадь – я проверю», «И вообще не делай ничего сам, ты не умеешь, дай лучше я». И мужей наших так растили, и мы сами повторяем эту же модель поведения со своими детьми.

А детка тем временем лишается жизненно необходимого – опыта, познания мира. Да еще привыкает к тому, что, что ни сделай, все равно окажется плохо, не так, маме не угодишь. А она будет в лучшем случае ругать, в худшем – возлагать на детку ответственность за свое нездоровье и дискомфорт, а это для маленького человека вообще страшнее смерти.

И диво ли, что в результате такой излишней материнской заботы вырастают мужчины, не способные сами принять ни малейшего решения, ни грана ответственности. Да еще норовящие при малейшем дискомфорте улизнуть из дома, ибо именно так они привыкли ускользать от своих не в меру заботливых и контролирующих мам.

Да, по себе знаю, безумно трудно молча смотреть, когда ребенок делает что-то, что мне не по душе. Нам бы вообще впору, чтобы дома было тихо, чисто, красиво, а невидная и неслышная деточка сидела себе за шкафом и Чебурашек рисовала, как говорилось в одной давней книге. Да, нам оно так спокойнее и легче. Только нужно ли это ребенку?

Вот и получается, что очень во многом в воспитании мы руководствуемся не детским благом, а собственным эгоизмом. Не хочется лишний раз стирать – лишим ребенка всех занятий, способных как-то испачкать его одежду. И постараемся даже не вспомнить, что для маленького человечка лужи, песок, глина – это не грязь, это новые материалы, знакомится с которыми он, в том числе и наощупь. И что различные тактильные ощущения малышу жизненно необходимы просто для развития мозга.

Не хотим подтереть лужу на кухне – шуганем пытающегося помогать малыша, дескать, не умеешь – не берись, от тебя помех больше, чем помощи. А потом поражаемся – как же так, ребенок ничем не интересуется, ничего не хочет делать, а помощи по дому не допросишься? А откуда ж это все у него возьмется, если мы всю инициативу давно отбили и внушили детке, что она – полное ничтожество, неспособное без маминой помощи шагу ступить, а любые результаты деткиной деятельности достойны только порицания…

Не нравится, что у ребенка в его комнате (шкафу, письменном столе) его личные вещи не лежат так, как хочется нам, а громоздятся в беспорядке – и летят сброшенные нашими руками книги, тетради, игрушки – хорошо, если просто на пол, а то и в помойку или прямо в мусоропровод. И никому в этот момент в голову не приходит, что вещи эти не наши, а детские. И что комната (шкаф, полка, стол) – детская. И поэтому такое наше «педагогическое воздействие» — прямое вторжение на личную детскую территорию, лишение ребенка чувства безопасности, уважения к его собственности и его чувству собственного достоинства. А ведь результатом подобной дрессуры станет поведение, диаметрально подобное тому, которого мы хотим добиться. Отвращение к «уборке по указке» только закрепится, а неуважение к другим людям вырастет до невообразимых размеров. Если родители демонстрируют, что можно друг к другу относиться грубо и пренебрежительно, навязывая свое решение проблем, откуда ребенку научиться чему-то иному?

Вот и получается, что жены жнут то, что двадцать-тридцать лет назад посеяли их свекрови, и, в свою очередь, воспроизводят ровно тот же самый сценарий со своими сыновьями.

Бывает, конечно, что родителям не повезло и характер у детки оказался такой, что сломать его нельзя. Но и для такого малыша родительское давление бесследно не проходит, потому что постоянные попытки отстоять себя и свое право на существование приводят к одному – к непрошибаемому упрямству, когда растущий ребенок привыкает на автомате сопротивляться всему, что ему говорят, и отстаивать свою соственную точку зрения до последнего, даже если ее ошибочность видна, что называется, невооруженным взглядом.

Спрашивается, и что же в этой ситуации делать? Я только одно знаю – для начала вспомнить, что у фразы «дети, повинуйтесь своим родителям» есть и вторая часть «родители, не раздражайте своих детей», потому что из задавленной невротизированной личности, привыкшей на каждом шагу сопротивляться окружающим, ничего хорошего получиться не может.

И еще, как бы трудно это не было, контролировать себя, каждое свое слово, каждый поступок. И постояннно проверять себя – для чего и для кого я это делаю: для ребенка или все-таки для себя и своего комфорта? Потому что остановить цепочку зла и не передать своим детям то, от чего страдаем мы сами, можем только мы. А значит, мы должны это сделать…