Эльвира Китнис
В Берлине погибли и пострадали люди. Те, кто со своими детьми пришел на Рождественский базар почтить традицию встречи главного в Европе христианского праздника.
У детей через два дня каникулы. Уже написаны все полугодовые контрольные, напряженная учеба позади, можно расслабиться и наконец-то вечером пойти погулять, как и положено, всей семьей.
Сложно говорить, когда так умирают люди. Хочется помолчать, потому что нет таких слов, которые смогут помочь тем, кто потерял своих близких. Нет слов в человеческом языке, способных объяснить то, что объяснить невозможно. Счастливы те, у кого есть молитва…
Мы любим критиковать наших политиков. Но сегодня не хочется. Сегодня стыдно говорить слова, от которых не будет результата… Ведь погибли люди. А значит, можно говорить только о своей ответственности за то, что происходит. Ведь каждый прожитый нами день творит человеческую Историю. И каждый из нас, ныне живущих, несет свою ответственность за то, как этот день будет написан.
Мне, человеку исповедующему христианство, будет честно говорить о том, как я это вижу с христианской позиции. Ведь мы, христиане, говорим, что мы есть Тело Христово: «Ибо, как в одном теле у нас много членов… так мы, многие, составляем одно тело во Христе» (Рим. 12:4–5). Мы верим, что это так. Но почему-то мы чувствуем ответственность только за самих себя, в лучшем случае, за наши семьи.
Мы разделяемся на «правых» и «левых», спорим, погружаемся в свое эго и оскорбленные чувства верующих, не замечаем, что это все второстепенно, а есть другое, главное, и мы это Главное все время упускаем. Мы, православные, критикуем католиков, быть может, католики нас. Мы что-то выясняем, нам кажется, что наши устремления верны, но почему-то на пространстве этого Мира нас становится все меньше.
Я очень люблю Трир – город, где я живу. Здесь старейшая епископская кафедра, еще со времен существования катакомбной Церкви. Здесь десять лет жила святая Царица Елена, правил ее сын – св. Равноапостольный Константин. Католическая Церковь в этом городе, на мой взгляд, пребывает в наибольшей своей красоте: храмы полны, христиане, по германским меркам, очень активны, множество паломников. С 2004 года, здесь существует и наш православный приход – во имя святых сорока мучеников Севастийских — и паломнический центр.
И вот недавно, впервые за годы, что мы здесь живем, в Трире выставили на продажу исторический храм, не очень большой по размерам. Причина: община не может оплачивать коммунальные услуги. Им дорого. Меня это очень расстроило. Мы говорили со старостой этого храма, он сказал, что сегодня многие люди перестают декларировать себя католиками, так как им дорого платить налоги. Ведь в Германии есть Церковный налог, довольно ощутимый — восемь процентов. Плюс этого налога в том, что те, кто его платит, действительно являются сознательными католиками.
Это первый храм, который здесь, в Трире, продают. А это означает, что те, двадцать лет, что мы здесь живем, эта община находила средства? Люди боролись за свою церковь! А теперь не могут. Но это не потому, что деньги закончились. В Германии за эти годы не разразился страшный экономический кризис. А значит, люди просто перестали видеть в этом смысл…Что это? Кризис веры?
Сколько таких храмов уходят «с молотка»? Множество, по всей Европе. Трир по-прежнему эталон христианского города. Здесь такая печальная продажа впервые.
А много ли из наших, русскоязычных соотечественников, посещает свои православные храмы? Если бы все православные, получившие вожделенное «Свидетельство о Крещении», платили бы здесь такой же церковный налог, как католики, Германия бы просто сияла «золотыми куполами». Но в русском магазине соотечественников встречается значительно больше, чем на Божественной Литургии, а множество православных общин по-прежнему ютятся в католических криптах. Хорошо, что католическое священноначалие разрешает. Как и везде, многие крещены, но так редко бывают в храме. Только когда случается горе…
Фото: trierorthodox.net
Боль способна убить, но способна и разбудить. Эту боль сегодня испытали все мы, живущие здесь. Все те, кто способен сопереживать и сочувствовать. Эта боль не должна разделять христиан и людей других мировоззрений. Я пишу о христианах, потому, что я не знаю, как это переживают люди другого склада и умонастроения. Но, каждый, кто живет здесь, в Европе, не может отрицать того, что Европа — это территория исторического христианства. И убийство людей на Рождественском рынке может быть вызовом или вопросом: должна ли Европа оставаться христианской?