«Наедине с собой я плачу, от других поддержки не жду»
Вадим Чмыхалов. Фото предоставлено Андреем Чмыхаловым
11-летний Вадим Чмыхалов из Междуреченска — один из тех детей, кто остался в кинозале №2 в «Зимней вишне» и не смог выбраться. Его отец Олег сразу же выехал в Кемерово, как только узнал от жены, которая была в тот день с сыном в торговом центре, о пожаре.
— Эту трагедию мне до сих пор никак не удалось преодолеть, даже спустя три года. Да это и невозможно. Люди по-разному на все реагируют: у кого-то случаются истерики, кто-то более спокоен. Я стараюсь держать все в себе. Это тяжело… а что поделать? Я такой человек. Когда остаюсь наедине с собой, и поплакать могу, что уж душой кривить, — говорит Олег.
После «Зимней вишни» жена сказала, что она больше не сможет жить в квартире, где все напоминает о сыне, и переехала в Кемерово к родственникам.
Вещи, игрушки Вадима так и остались дома, но, говорит Олег, в этом году жена обещала приехать и посмотреть их, возможно, что-то отдать в приют.
— Мы живем раздельно, но брак удалось сохранить. Три года я один в квартире. Мне не то что тоскливо, а хреново. Правда. Это жизнь, такие обстоятельства, и от этого никуда не денешься…
Иногда мы встречаемся, общаемся с другими родителями, но поддержки я не ищу, — продолжает Олег. — Им самим нужна поддержка. У каждого свое горе, своя трагедия, и вряд ли кто-то из них будет переживать по поводу моего сына. Да, встретились на каком-то мероприятии, посочувствовали. Я это прекрасно понимаю, и никому в душу не лезу, и не прошу, чтобы кто-то лез ко мне.
Парк ангелов. Кемерово. Фото: Александр Патрин / a42.ru
В этом году 25 марта Олег с женой возложат цветы в парке Ангелов, на месте, где раньше стоял ТЦ «Зимняя вишня», а затем поедут на поминальный обед, где встретятся с родственниками и друзьями семьи.
— Я думаю, даже не надо о сыне вспоминать в той школе, где он учился. Ну представляете, приходят дети в школу, а им говорят: «Тут случилась трагедия, давайте вспомним, помянем». Это неправильно, нельзя детей травмировать, — рассказывает отец Вадима.
Олег хочет, чтобы виновные в трагедии были наказаны. «Какое именно наказание — решит суд. Но самое суровое. Пожизненное там не дадут никому, да это и не надо, но пусть люди свое отсидят», — подчеркивает он.
В Ленинском суде Кемерова. Фото: Дарья Кёльн
— Иногда приходишь в суд, заседание началось, они в клетке, общаются с адвокатами, — продолжает Олег. — Смеются, веселятся, анекдоты рассказывают или что-то такое. Я не очень хорошо слышу, что именно, потому что обычно нахожусь вдалеке. Им все равно, что здесь происходит, кто и что говорит. Выступаю в суде, смотрю на этих людей, а они читают какие-то бумажки, меня вообще не слушают. И разве я должен к ним какое-то снисхождение испытывать? Ни в жизни.
Я хочу, чтобы подобные трагедии никогда не повторялись. Иногда бываю в торговых центрах… Приходится. И вижу такое: проводка висит, что-то еще. Не дай Бог, это еще раз замкнет, и будет вторая «Зимняя вишня».
В кинотеатры после трагедии я не хожу. И не пойду никогда, — заключает отец Вадима Чмыхалова.
Пожар в кемеровском торговом центре
25 марта 2018 года в торговом центре «Зимняя вишня» начался пожар.
Огонь вспыхнул примерно в 15:59 в поролоновой яме батутного центра «Граффити» на четвертом этаже, по данным «Бюро независимых экспертиз». Причиной пожара стала проводка, ведущая к светодиодным плафонам над детским сухим бассейном с поролоновыми кубиками.
В торговом центре отсутствовала автоматическая система водотушения на четвертом этаже, где располагался кинотеатр, проходы были заблокированы строительным и прочим мусором, не работали электромагнитные замки, а система дымоудаления была размещена только в районе лестничных пролетов и в холле и не была связана с пожарной сигнализацией.
Все это в совокупности привело к тому, что люди не могли спастись.
«Дома остались игрушки Лизы, но я не могу там находиться»
Пожар отнял у Ирины Сыпко 11-летнюю Лизу. Девочка была в числе тех людей, кто вышел из кинозала в сторону запасного выхода, который оказался закрыт. 23 человека задохнулись в дыму перед закрытой дверью, всего в нескольких метрах от пожарной лестницы.
Лиза Сыпко
— Я уехала из этого района, где мы жили, и даже сейчас не могу смотреть фотоальбомы ребенка. В квартире все осталось по-прежнему: вещи, игрушки Лизы. Но у меня не было сил там находиться, — рассказывает она. — Моя мама до сих пор на контакт не идет, очень плохо переживает эту потерю. От администрации помощь предлагали, разные поездки, но она не может в себя прийти, отказывается от всего.
Женщина плачет, вспоминая дочь и пожар, после которого ее жизнь буквально обрушилась. В годовщину Ирина едет только на кладбище.
— Мое моральное состояние такое, что до сих пор ни 25 марта, ни 1 сентября я не могу спокойно ходить мимо школы, где училась Лиза. Для меня настолько все еще живо… В школе ее помнят, на доске висит ее фото, мы иногда созваниваемся с учителями. Подружки Лизы ее не забывают, звонят, и, хотя дочери нет уже три года, мы поддерживаем связь.
Ирине потребовалась помощь психологов, чтобы вернуться к жизни и найти в ней новый смысл.
— Я решилась на ребенка, но пока прохожу лечение и подготовку к беременности. Но, видимо, есть и физиологические препятствия, и морально не готова. Врачи не советуют ходить в суд, потому что нервничаю, начинается истерика. Мне очень тяжело. В суде работают наши адвокаты, этого достаточно. Я не думаю, что от нас напрямую что-то зависит, но надеюсь, что решение будет справедливым, — говорит Ирина.
Дело «Зимней вишни»
По делу о пожаре в торговом центре «Зимняя вишня» арестованы 15 человек. Никто из них не признал вину.
В суде рассматривают четыре уголовных дела. По первому проходят подсудимыми: Сергей Генин, начальник караула ПЧ № 2 МЧС; Андрей Бурсин, руководитель тушения пожара; Юлия Богданова, генеральный директор Кемеровского кондитерского комбината — компании-собственника ТЦ; Георгий Соболев, технический директор; Надежда Судденок, директор «Зимней вишни»; Игорь Полозиненко, директор компании «Системный интегратор»; Александр Никитин, электромонтер; охранник Сергей Антюшин.
Во второй группе должностные лица — Александр Мамонтов, бывший начальник ГУ МЧС по Кемеровской области, Григорий Терентьев, экс-начальник отдела надзора деятельности и профилактической работы ГУ МЧС.
В третьей — Танзиля Комкова, начальник инспекции государственного строительного надзора Кемеровской области, ее сын Эдуард, совладелец ООО «ИСК Ресурс», Никита Чередниченко, генеральный директор этой компании.
В четвертой — Вячеслав Вишневский, бывший гендиректор Кемеровского кондитерского комбината, совладелец «Зимней вишни». Он был экстрадирован из Польши после объявления в международный розыск в 2020 году. Его обвиняют в даче взятки в размере 7 млн рублей Танзиле Комковой.
Генин, Полозиненко, Никитин и Бурсин в конце 2020 года были выпущены из СИЗО, и до сих пор им запрещены определенные действия. Они не могут пользоваться телефоном и интернетом, общаться с другими фигурантами дела по «Зимней вишне», выходить из дома с 10 вечера до 6 утра, а также уезжать из Кемерова.
Участники второй, третьей и четвертой группы находятся под стражей до сих пор, они содержатся в СИЗО №1 Кемерова.
Судебные прения по первому уголовному делу могут начаться уже в апреле.
«Со мной осталось ощущение потери и боль»
Геннадий Садырев потерял в пожаре внуков — пятилетнюю Свету и девятилетнего Егора Ковалевских. 28 марта дети должны были лететь в Таиланд. 3 апреля у Егора был день рождения.
Егор Ковалевский
— Эта боль во мне так и осталась, это постоянное ощущение потери… Иногда я приезжаю в парк Ангелов, смотрю на него. Тяжело. Слезы появляются на глазах, когда бываю в местах, где мы проходили с ребятишками. Дома, в комнатах все, как было, так и осталось, — говорит Геннадий.
Он считает, что суд должен вынести очень строгое наказание обвиняемым.
— Я не хожу на заседания, потому что могу наговорить там много лишнего, но я бы всем дал пожизненное, независимо от того, кто и как участвовал…
Геннадий не считает себя верующим человеком, но 25 марта в Знаменском кафедральном соборе Кемерова он обязательно поставит свечку за упокой внуков.
«Не могу смотреть на фото Арины»
Арина Тесленко. Фото: соцсети
Елена Тесленко потеряла в пожаре 9-летнюю дочь Арину и бывшего мужа. После трагедии Елене потребовалась помощь психологов — пришлось принимать антидепрессанты, потому что начались панические атаки, когда физически не хватало воздуха и сердце буквально сжималось от ужаса.
— Сейчас у меня нет таких панических атак, как три года назад. Но психологическое, физическое состояние тяжелое… Пережить эту трагедию невозможно. Чем больше времени проходит, тем острее становится эта боль, — говорит Елена.
В ее жизни был период, когда она уезжала из того места, где жила с Ариной, предполагая, что возможность не видеть игрушки, вещи, все, что связано с той, счастливой жизнью до «Зимней вишни», поможет хоть как-то пережить горе.
— Но потом поняла, что место никак не влияет на мое состояние, и вернулась назад. Я еще не приняла для себя никакого решения, останусь ли жить в Кемерове и дальше. Вероятно, какое-то мнение появится после того, как старшая дочь Даша закончит институт. Она пережила смерть близких достаточно тяжело. Ей до сих пор проще не обсуждать эту тему, внутренне она закрылась, поэтому я стараюсь лишний раз не говорить с ней об этом. Она считает: «Чтобы помнить отца и сестру, нет нужды ехать на кладбище. Они и так навсегда в моем сердце», — рассказывает Елена.
Богослужение о погибших в «Зимней вишне» в кемеровском Парке Ангелов. Фото: Александр Патрин / a42.ru
После гибели дочери они с Дашей больше не могут смотреть кино.
— Я не хожу в большие торговые центры, только в маленькие, где можно быстро зайти и выйти, не посещаю развлекательные мероприятия. Не потому, что мне страшно за свою жизнь… Потому что так жить очень тяжело. Я психологически не могу идти туда. Кинотеатры — это вообще закрытая тема. И для Даши тоже. Я даже кино дома не могу смотреть. Изменилось в жизни вообще все, даже фильмы по телевизору я не воспринимаю.
Я не могу ни общаться на тему «Зимней вишни», ни разделять эту боль ни с кем… Когда я работала с психологами, они говорили одно и то же: пройдет время, боль утихнет либо переродится во что-то другое, и память станет доброй, нежной, светлой. Пока это не произошло.
Любые воспоминания для меня очень остры и болезненны. Я даже не могу до сих пор смотреть фото или видео про Арину. Осознать то, что ее нет, я не могу…
