«Нам нечем дышать»
Что помешало связаться с президентом Елене (фамилию она попросила не называть) и другим активистам Оренбуржья, вероятно, останется неизвестным. Хотя все шло к тому. По словам Елены, из редакции «Прямой линии» им заранее позвонили.
— Мы пытались дозвониться, записали ролик о своей проблеме с обращением и с нами связались, сказали, что наш ролик выбрали, его готовят к прямому эфиру, — рассказывает Елена. — Конечно, никто точно не обещал, что он выйдет. Там же своя система отбора материала. Предварительно выбирают волонтеры, репортеры, а уже в момент Прямой линии, насколько мы понимаем, сам президент. К сожалению, не получилось связаться. Мы были подключены к прямому эфиру, но связь не установилась.
По словам Елены, больше звонков активистам не поступало, обратной связи они пока не получили.
— Мы живем в ближайшем пригороде Оренбурга. Тут у нас несколько современных, развивающихся поселков — Южный Урал, Девятое января, Поселок газодобытчиков, микрорайон города Авиагородок, — продолжает Елена. — Вблизи них расположены иловые поля водоканала, которые последние три месяца источают очень сильный запах.
Невозможно дышать, мы не можем открыть в своих домах окна, тем более выпустить детей на улицу.
Регулярно фиксируется превышение ПДК по сероводороду, но помимо этого, подозреваем, есть еще какие-то вещества, которые присутствуют в воздухе. Этим мы дышим.
По словам Елены, жители поселков ощущают ухудшение самочувствия — головные боли, головокружение, а дети с признаками отравления не раз поступали в больницу.
— Последние три месяца жизнь наших поселков стала невыносимой, — говорит Елена и добавляет, что проблема появилась не вчера. — Это продолжается уже около 10 лет, но такой масштаб еще не приобретало. Местные власти об этом знают, но решение вопроса сильно затянулось, а мы живем здесь и сейчас.
Чтобы привлечь внимание к проблеме, жители установили на улицах протестные баннеры. Фото: ural56.ru
Рассказать об этом решили, чтобы Владимир Владимирович взял этот вопрос под свой контроль, а не для того, чтобы он кого-то наказал.
Несмотря на то, что поговорить с президентом не удалось, активисты ждут, что их вопрос дойдет до адресата, и будет результат. «Очень на это рассчитываем», — надеется Елена.
«Стою в очередь на жилье уже 36 лет»
68-летняя Надежда Александровна Верхогляд из Новосибирска тоже не дозвонилась до Путина, она уже не один десяток лет ищет правды и справедливости в решении квартирного вопроса, который тянется в их семье с прошлого века.
— Набираю номер — идет короткий гудок и тут же отключается. Пыталась дозвониться раза три, потом соседка сказала, что это бесполезно, и я перестала звонить. А вот несколько лет назад тоже был прямой эфир. Я набрала тогда и автоответчик мне ответил, все записал. А сейчас просто «пик» — и отключается. Думаю, может у меня телефон сотовый старый совсем, кнопочный — поэтому не получается дозвониться. Хочется, чтобы справедливость восторжествовала, это самое главное.
Надежда Александровна хотела рассказать президенту о своей проблеме с жильем.
— Когда-то мы жили у реки Обь, сейчас этот район называется Ленинским, он в центре города, — рассказывает Надежда Александровна. — Был у нас дом, 4 комнаты, кухня, летняя кухня, баня, огород в 12 соток. Но там что-то начали строить, рыть котлован, и маму «временно» переселили на мансарду деревянного дома. Это было осенью 1969-го года.
Когда сказали «временно», имели в виду пять лет. Дали договор, который Надежда Александровна называет бумажкой.
— А потом мы поняли, что нас обманули. Мама в Москву поехала, написала заявление в инстанции, увезла бумаги. Разобрались. То ли после того вмешательства, то ли в силу ряда других причин 11 человек тогда оказались на скамье подсудимых, — рассказывает сибирячка. — Но нам ничего не вернули, жилье мы не получили. Мама в 87-м году умерла, а мы так и живем на этой мансарде. Одна стена прямая, а вторая — наискосок к полу. Только по одной стороне квартиры можем поставить мебель.
Собирая разного рода документы в архиве для инстанций, которые могли бы повлиять на ситуацию, Надежда Александровна узнала много интересных фактов про свой дом.
— Дом наш 1937 года. Строили его пленные поволжские немцы в 1936 году, а в 40-м году под крышей обустроили 4 квартиры, получилась мансарда. В то время она вообще-то была предназначена для сушки белья, не для жилья. Но туда провели центральное отопление, а в 42-м году дом пустили в эксплуатацию. С тех пор ни капитального, никакого другого ремонта не было. Я еще говорю, что немцам этим надо памятник поставить — ставили дома на совесть. А вот горячей воды нет до сих пор.
Квартира, где живет Надежда Александровна, находится на чердаке. А дом признан аварийным. Фото: sib.fm
Наш дом к 2008 году был признан аварийным. Обещали переселить. Я была у губернатора, он заверил,что все будет, переселят. Тем более,что дом первый в очереди на снос, но надо немного потерпеть, до 2009 года. Но документы на аварийность дома в мэрии исчезли, а мне в 2012 году пришлось снова добиваться, чтобы его признали аварийным.
Помимо истории с аварийностью параллельно развивалась другая история. Когда-то эти дома принадлежали одному из заводов, где много лет работала Надежда Александровна. И уже подходила ее очередь на получение жилья, как квартиры перестали быть заводскими и стали, как говорят сейчас, муниципальными.
В этой мансардной квартире Надежда Александровна успела выйти замуж и стать вдовой, давно повзрослела ее дочь и подарила маме внуков, а вопрос все не решен.
Надежда Александровна не сдается. Исправно ходит по инстанциям, регулярно обновляя документы, в соответствии с текущей ситуацией. Они периодически терялись, но у Надежды Александровны были копии, и она снова шла решать свой вопрос. Посчитала, сколько лет она стоит в очереди на получение квартиры, и у нее получилось 36. Большую часть из них в очереди в районной администрации города.
— Когда я встала на очередь, мне сказали, что получу квартиру в течение пяти, ну, может быть десяти лет, — сетует собеседница «Правмира». — Но вопрос не решается. Однажды предложили вариант — двухкомнатную квартиру у кладбища. Если вспомнить все сначала, у нас была 4-комнатная, и в центре. Неравноценно. Тем более прописаны тут 5 человек. Я — инвалид второй группы, живу с сыном, ветераном боевых действий, когда-то привезла его с войны раненого. Я все-таки верю, что можно на ситуацию повлиять.
«Сгорела квартира, купленная на маткапитал»
Пыталась дозвониться на Прямую линию и Елена Чухланцева из поселка Ува Удмуртской Республики.
— Там срабатывает автоответчик, либо постоянно занято. Раза три набирала, потом не стала, я уже и в это вообще-то не верю, — досадует Елена. — Год назад я дозванивалась и два года назад тоже. С одним и тем же вопросом. Говорят, что даже если твой вопрос не озвучен в прямом эфире, но его записали (а его тогда записали), он без внимания не остается. Но ничего не решается. Я пыталась в группе во Вконтакте отправить вопрос, все заполнила, но он почему-то не уходит, зависает.
В 2017 году произошел пожар в 7-квартирном доме, где Елена купила квартиру на средства материнского капитала.
— Эту квартиру я купила в 2014 году, у нас ребенком сейчас больше ничего нет, — рассказывает Елена. — Думала, когда младшая дочь немного подрастет, будем жить там, но пришлось остаться у родителей. После пожара там нельзя жить, все выгорело. И это мы одного горя не отошли, а тут еще пожар. В 2012 году не стало моего старшего сына, в три года он умер от менингита.
По словам Елены, обращалась она во все инстанции — от районных до республиканских. Но помочь ей не могут.
Была бы надежда на переселение, если бы до пожара многоквартирный дом был признан аварийным. Тогда был бы шанс попасть в программу переселения из ветхого и аварийного жилья. Однако, как указано в письме руководителя Министерства энергетики, жилищно-коммунального хозяйства и государственного регулирования тарифов региона от 20 июля 2017 года, дом аварийным признан не был, а значит в программу не включен.
Согласно тому же письму Елена вправе обратиться в межведомственную комиссию администрации района с заявлением о признании дома непригодным для проживания или аварийным.
— После пожара местная администрация признала дом аварийным, а нам — пострадавшим — было предложено расселение в общежитие. Мы отказались.
В этом же письме указано, что в региональную программу ремонта общего имущества многоквартирных домов, дом включен. А плановые сроки по ремонту многострадального дома указаны вплоть до 2036 года. Фасад и внутридомовая система электроснабжения — чуть раньше, в 2022-2024 годах.
— Ипотека покрылась страховкой. А саму квартиру я не застраховала, — говорит Елена. — В страховой компании сказали, что сначала я должна погасить ипотеку, а уже потом страховать имущество. Причиной пожара, насколько я знаю, стала неисправная электропроводка в той квартире, откуда начался пожар. Я бы очень хотела, чтобы наш вопрос решился. Получается, что материнский капитал, с помощью которого я могла решить квартирный вопрос, чтобы у ребенка был свой угол, просто сгорел. Возможности приобрести жилье у меня нет.