Каждый год пред Успением православные христиане ходят крестным ходом от эстонской деревни Васкнарвы до Святой горы, на которой расположен Пюхтицкий монастырь. Впечатлениями от участия в соборной молитве делится Алексей Коровин.
От монастыря до Ильинского скита добираемся на автобусах и машинах. Ещё темно, начало шестого утра. Заботливо провожая нас в дорогу, матушка Магдалина нашла ещё один дождевик, но успокоила нас:
— Мать Зосима сказала, что дождя не будет.
В потёмках добираемся до скита, впереди — Литургия и крестный ход с иконой Успения Божией Матери от деревни Васкнарва (русское название Сыренец), расположенной на юго-востоке Эстонии, до Святой горы в селе Куремяэ, на которой воздвигнут Пюхтицкий Успенский женский монастырь. Паломникам предстоит сегодня пройти 32 километра.
Среди участников крестного хода — семьи с маленькими детьми на колясках и инвалиды-колясочники, которым, сменяя друг друга, помогают другие паломники, монахини и послушницы, молодёжь, немало и пожилых людей. Так, нам встретилась семидесятивосьмилетняя паломница со стажем уже трёх крестных ходов.
А вот другая седая старушка в очках с роговой оправой делится опытом со своей спутницей:
— Мне так подсказали действовать: сначала иду и постепенно начинаю отставать. И сажусь в машину.
Действительно, за крестным ходом едет несколько микроавтобусов, на которых могут продолжить движение пожилые люди и дети.
Этой традиции почти двести лет. Прерванная в 1940 году под нажимом новых властей Эстонии, традиция идти крестным ходом в Пюхтицу была возобновлена в 1997 году, когда пять паломников прошли от Васкнарвы до Святой горы. Через год количество участников удвоилось, а сейчас, в августе 2012 года, в этом шествии участвуют уже сотни паломников.
Неслучайно вчера одобрительно кивал головой духовник обители игумен Самуил (Караск):
— Много народу. Люди хотя бы в конце лета решили сделать что-то полезное для души.
Первый раз я оказался в Пюхтицком монастыре летом далёкого 1993 года.
Мы поехали в паломническую поездку с другом-однокурсником. Так случилось, что в поезде мы познакомились с монахом из Свято-Данилова монастыря, иеродиаконом Тихоном, с которым и провели неделю вместе, проживая в одной келье. Вспоминаю эту неделю как удивительную вспышку тепла и света.
Мы с другом бывали на службах, купались в источнике, ходили на монастырскую пасеку и много гуляли по Принаровью, чудесному краю, в котором русские люди поселились шесть с лишним веков назад. Было у нас и послушание, правда, совсем не тяжёлое, в отличие от работ, на которых заняты сёстры: нам надо было соскоблить старую, уже шелушащуюся краску со стен одной из построек обители.
Разглядывая старые, ещё чёрно-белые фотографии, я совсем не узнаю этого худощавого юношу… А вот поленницы, сложенные за его спиной особенным пюхтицким способом, отлично узнаваемы.
Вернулся я Пюхтицу только через девятнадцать лет, зато мы приехали всем семейством. На поезде доехали до городка Йыхви (один поезд из Москвы, один — из Петербурга в сутки), оттуда на машине — 22 км до обители.
Накануне крестного хода мы обсуждали с младшим сыном семилетним Ваней, сможет ли он пройти двадцать пять километров (так неправильно мы перевели в километры количество вёрст, указанное в проспекте про историю монастыря):
— Э, нет! Я столько не могу, у меня ног не хватит, — сразу заволновался Ваня.
— А сколько надо ног на двадцать пять километров? — уточнила мама.
Ваня ушёл считать, вернулся и бодро заявил:
— Мне надо пять пар ног!
В крестном ходе приняло участие большое количество детей.
Вот, маленькая девочка по дороге теребит мать за рукав в самом начале шествия:
— Мам, а мы в журналах будем на фотографиях?
— Я больше не могу, — жалуется бабушке другая юная паломница уже в самом конце пути.
— Тебе так кажется, — успокаивает её бабушка. — Сейчас силы появятся. А хочешь, подъедешь на машине?
Девочка размышляет вслух:
— Какой же я паломник после этого?
— У тебя уважительная причина есть. Палец болит.
— Так же и Кержаков сказал! — решительно заявляет внучка. — «У меня палец болит…» И с шести метров по воротам не попал!
Правильно! «Сделавши добро, не кайся». Именно эти слова вышиты на скатерти, подаренной обители княгиней Е. Д. Шаховской, которая вместе с мужем Эстляндским губернатором кн. С. В. Шаховским долгие года помогала обители и была похоронена вместе с супругом под сводами Сергиевского храма. Эта скатерть сейчас хранится в мемориальной комнате отца Иоанна Кронштадского, который благословил создание обители в 1891 году. Многих своих духовных чад кронштадский пастырь направлял в этот монастырь со словами: «Идите в Пюхтицу; там три ступени до Царствия Небесного».
Крестный ход продолжается девять часов, идём через деревни Яама и Агусалу с тремя остановками — на обед, заботливо приготовленный сёстрами монастыря, и короткий отдых. На последней остановке в лесу паломники выстраиваются в очередь, чтобы прикоснуться к иконе Успения. У подножия Святой горы паломники вновь проходят под образом, который, сменяя друг друга, они несли в Пюхтицу весь день.
Что ищут здесь люди, почему приехали на крестный ход из Таллина и Риги, Санкт-Петербурга и Москвы? Давайте послушаем самих паломников.
Вон загорелая девушка в синем платье и серой вязаной кофте рассказывает подруге:
— У нас дедушка заговорил! Я сегодня на молебен подала.
А вон мужчина средних лет в кепке с голубым матрасом за спиной, свернутым в трубочку, обливаясь потом, уже который километр катит инвалида на тяжёлой коляске, и отказывается передать коляску другому паломнику:
— Я ещё потащу немного. Мне комфортно с ним, нога побаливает, а так — на коляску опираюсь.
А вон пожилая паломница делится впечатлениями со своей подругой:
— В первый раз я тоже ноги в кровь разбила. Но благодать лечит. Надо жить духовной жизнью. Может, и не надо в жизни спешить…
Крестный ход закончен, с торжественным песнопением икона Успения внесена в Успенский собор. Через два дня — двунадесятый праздник. Молодая паломница с радостными глазами разговаривает по телефону возле храма:
— У нас здесь солнышко. А у вас дождик?
Мать Зосима не ошиблась, мотаем мы на ус. Весь день стояла прекрасная погода. Дождь прошёл только ночью, и на следующий день мы уезжали в грозу.
Перед самым отъездом из обители нас пригласила к себе пообщаться игумения Филарета (Калачёва), которая стала руководить Пюхтицким монастырём после того, как 8 февраля 2011 года «была отозвана в вечность», как здесь говорят, игумения Варвара (Трофимова), управлявшая обителью более сорока лет и создавшая на её основе настоящий форпост Православия в Эстонии. На территории обители много кошек и собак, и наши младшие дети живо интересуются, как живётся в монастыре нашим братьям меньшим. Игумения охотно рассказывает нам различные истории:
— У нас жил кот Пушок, мы звали его Пушей, кормили молоком и отварным хеком. Бывало, сядет игумения Варвара пить кофе с молоком, отрежет себе тоненький кусочек сыра, а Пуша садится ей на голову и лапкой сверху сыр трогает. А другого котёнка отогрели в шерстяном носке. Наши сёстры работают на сенокосе, пасут коров. Трудно: гнус, мошка, у сестёр браслеты из укусов на запястьях, красные твёрдые бляшки ниже подбородка. А тут телёнок Потеряшка забрёл в кусты и ослабел. Двое суток искали. Сначала пасём коров, а после ищем телёнка, а потом снова пасём коров. Две овчарки бегают ночью по ограде. Без животных скучно.
Матушка Филарета не любит бывать в Москве. «Москва — это высшая мера наказания», — отшучивается она, дарит нам пюхтицкие сувениры (не забыв, кстати, и моего друга, вместе с которым я впервые приехал в обитель много лет назад) и приглашает вернуться. И нам уже очень хочется сюда вернуться. И раньше, чем через девятнадцать лет…
Едем в Таллин, и вспоминаются слова прежней настоятельницы обители матушки Варвары: «Трудное наше время, трудно соединяются люди, часто между ними разобщённость, непонимание, а связующее начало — любовь. Поэтому мы и должны являть миру главное сокровище христианства — любовь, и во всех обстоятельствах жизни мы, христиане, должны оставаться делателями добра и любви, молиться, помогать больным, обездоленным, одиноким».