Троица. Картинки из детства
Уже за два дня до праздника сходили в степь — за цветами и травою. Лазили по овражкам, поросшим весеннею бархатною зеленью, рвали душистый чёбор и длинные желтые медовники, спускались вниз, на дно оврага, и там над источником ломали белые березовые ветки… Сколько было смеха, ауканья, беганья! Нарвали полный мешок чёбора, громадный букет желтых медовых цветов, пук белоствольных березок — с зелеными узорчатыми листками…
Устали до изнеможения и — вспотевшие — прилегли в тени дикой яблоньки. Душистый чёборовый мешок — в головах, лежим и смотрим, как сквозь яблоневые веточки струится знойный воздух — густой и духовитый. Где-то по сторонам, в листве, все время — ш…ш…ш… — так спокойно и тихо. Чёбор одуряет голову, слегка дремлется… Хорошо полежать в тени яблоньки!.. А домой все же надо идти: пообещали старшим вернуться к обеду…
С вечера — под ТРОИЦУ — церковь обрядили ветками и травою. Идешь по церкви — под ногами трава, по сторонам — деревца. И все березки — серебристые и нежные. Точно в саду или в степи. И пахнет садом — цветами, травой, деревцами. Батюшка — в зеленых ризах — ходит по церкви-саду и кадит…
Мы — в уголке, пред старою иконою, на коленках, — нагнемся, захватим полную горсть травы и мнем в руках, потом к носу — как хорошо пахнет!.. Солнышко уже ушло из самого крайнего окна, и тень легла по храму. Краснеют высоко вверху — перед иконою Спасителя — лампадки и слабо колышатся, словно они там — на высоте — молятся… Свечки разгорелись, оплыли, пылают жарко…
Чуткая-чуткая тишина вокруг. Лишь поднимаются от трав и деревьев степные чистые запахи, и вдали, на клиросе, невидимые — тихо поют монахини… О чем? О большом празднике, празднике зеленых трав, белых березок, ясного неба и чего-то еще — таинственного, незримого, далекого, чего никак не может уловить маленький детский ум… Невидимые — тихо поют о празднике Троицы монахини, благоухают цветы, а люди внимают, и тишина спускается к ним в души, и ласкают их белые нежные березки и зеленая яркая травка…
Утром — еще солнце не встало, над землею — предрассветная глубокая тишь, — а мы уже на ногах… Еще бы! Идти так далеко — в монастырь! И непременно пешком, с букетиками золотистых роз, идти туда через весь городок, через гору. Как далеко!.. Бегаем, суетимся, волнуемся:
— Мамочка, скорее! Как бы не опоздать!
— Не опоздаем. Еще рано!..
Ах, как долго собираются эти старшие! Наконец, собрались и тронулись в путь…
По улице дома стоят еще с закрытыми ставнями — спят. Пыль лежит спокойно на дороге. Проезжающих нет, но пеших много. Нарядные, свежие — идут, как и мы, в далекий монастырь — к Троице…
В монастыре еще тихо. Пробегают из церкви в кельи клирошанки, около святых ворот сидит слепой старик и жалобно поет про Лазаря… Собор, кельи, деревья в саду — все свежо, как само утро…
Старшие уходят в келью — к знакомой монахине, а мы просим позволения остаться на дворе. После долгих просьб, получаем разрешение и убегаем за монастырь, в соседнюю березовую рощу… Она уже вся проснулась — умылась, приоделась в беленькие нежные корочки-одежки, надушилась запахами своих клейких душистых почек… Мы начинаем бегать между молодых стволов, аукать, бросаться травой… Вдруг — бом, бом, бом… Расплавленное золото, блестя и переливаясь, полилось с колокольни… Надо бежать в церковь. Кумачи, голубые платки, девичьи наряды — все весело горит на солнышке. Шум, разговор, кое-где легкий смешок. У всех — букеты из полевых цветов, перевязанные поветелью. Все стоят стеною около церкви и ждут… Меж тем незаметно в одинокий звон вплетаются другие колокола, и в воздухе льется тихой колеблющейся волной трезвон. Из собора вышел крестный ход. Золотые хоругви, кресты, образа. За ними батюшки — в зеленых ризах, с легкими звонкими кадильцами. Пошли вдоль стены собора, блестя и переливаясь. Следом хлынул народ. А мы тем временем — в церковь. Проходим наперед — к амвону, и здесь становимся. В соборе — жарко, душно от травы и солнца.
Обедня — какая-то зеленая. Деревца, цветы, чёборок, зеленые ризы батюшек, травяной запах, иногда песни монахинь о горнице, убранной зеленой травою — в далеком святом Иерусалиме… И из этих отдельных простых черточек составляется особая жизнь — душистая, зеленая, солнечная — день Троицы…
Домой!.. Жарко. Степь поблекла и дышит сухими ароматными испарениями. По сторонам убегают дорожки, телеграфные столбы… Вот и улица. Ставни у домов опять закрыты — от солнца. Пыль поднялась с дороги и стоит неподвижно столбом… Скорее!.. Вот, наконец, и дома. В комнатах прохладно, хорошо пахнет березкой и чёборком. Расстилаем на полу полсть, разуваемся и ложимся отдыхать… Боже, как хорошо!..
Милая Троица!.. Золотое далекое детство!..
Источник: Троицкие рассказы. М., 2005