Честно скажу, я не верил в то, что Константинополь будет действовать так как мы видим сейчас. Мой просчет заключался в переоценке религиозного фактора в мотивах Фанара, в частности того, что Константинопольский Патриархат всерьез относится к своей роли «хранителя единства Православия».
К сожалению, последние действия Константинополя скорее подтверждают версию тех, кто считает, что идеей фикс Фанара является утверждение неопапистской теории и стратегии Константинопольского патриарха-авантюриста Мелетия Метаксакиса.
Его краткое и бесславное патриаршество совпало с ирредентистской «малоазийской кампанией» Венизелоса (второй греко-турецкой войны 1919-1922 гг) с целью осуществления т.н. греческой националистической «великой идеи» восстановления Византийской империи на руинах Османской.
Эта авантюра обернулась исходом греков из Малой Азии и упадком Фанара, некогда имевшего огромное финансово-экономическое и политическое влияние в Османской империи. «Великая идея» имела и чисто церковные проекции в виде объявленных в марте 1922 г. Метаксакисом претензий на глобальную юрисдикцию в западной Европе, Америке, Азии.
Национализмы XIX века хорошо известны своей склонностью к конструированию/«воображению» (по Бенедикту Андерсону) истории, как части проекта по конструирования/«воображению» нации. Именно возникший и укрепившийся в новое время греческий национализм в период после провала «великой идеи» привел к конструированию теории глобальной юрисдикции Константинопольского патриархата. Это все та же греческая националистическая «великая идея», но в церковном облачении. Естественно, что под эту идею были инструментально и утилитарно подведены богословское и каноническое обоснования.
Вот почему с такой нескрываемой ненавистью церковные греки-националисты относятся к любому упоминанию идеи «Третьего Рима». Им видится в этом попытка подрыва собственной «великой идеи» восстановления «Второго Рима» если уж не в роли столицы Византийской империи, то хотя бы («до времени и пока» как любят говорить в Стамбуле) в роли этакого «Православного Ватикана».
Именно в свете этой националистической стратегии последние действия Фанара выглядят совершенно логично и выверенно. После краха Оттоманской империи именно Россия и ее Церковь стали главным, если не врагом, то «геополитическим соперником» греческого церковного национализма. Если в Москве теория «Третьего Рима» воспринимается с улыбкой, как «преданья старины глубокой», то в греческом воображаемом мире — как то символическое наследие, которое должно быть уничтожено.
Константинопольский патриархат уже предпринимал попытки уничтожения Московского патриаршества, признав обновленческий раскол. Позднее (гео)политические обстоятельства XX века длительное время не способствовали планам Константинополя. Украинский конфликт и сложное международное положение России позволяют сегодня Константинополю сделать резкий и точный удар.
Цель автокефального «украинского» похода Константинополя — не Украина, а «выдавливание» Московского Патриархата из содружества Православных поместных церквей, в котором Константинополь желает играть роль не то византийского императора, не то восточного папы. В Фанаре нанесли точный и рассчитанный удар.
Если Москва смирится с действиями Константинополя — то она, тем самым, признает и всю теорию и аргументацию Константинополя последних ста лет. Если Московский Патриархат прервет общение с Константинополем, он будет с радостью объявлен расколом, и будут предприняты действия для закрепления этого статуса.
Не удивлюсь, если Константинополь вынашивает планы передачи проектируемой украинской церковной структуре символической юрисдикции над Россией, в случае если ему удастся спровоцировать долгосрочный раскол.
Источник — Фейсбук протоиерея Владимира Шмалия