— Отец Нектарий, безлюдный храм летом — это же ситуация, характерная для всех приходов? Что происходит? Куда пропадают прихожане?
— То, о чем мы говорим,— это некие «летние каникулы», на которые уходят очень многие верующие люди. На мой взгляд, явление это совершенно абсурдное. Есть ситуации, когда человек куда-то уезжает и не может некоторое время бывать в своем храме, и о них стоит говорить отдельно. Но когда человек уходит на какое-то время из Церкви просто потому, что он решил отдохнуть от церковной жизни, это ненормально. И без пагубных последствий такое «пропадание» не обходится.
Дело в том, что в любой области деятельности крайне важным является постоянство. Занимается человек спортом — никакого толку не будет от рывков: сначала прилагать какие-то усилия, а потом бросать спорт на полгода — эффект будет нулевой, а может быть, даже отрицательный. Приступает человек к овладению каким-то искусством — тоже необходимо постоянство. Иначе получается, что человек один раз начал, потом бросил, начал с нуля, затем второй такой же цикл, третий… А потом у него формируется убеждение, что овладеть этим искусством нереально,— тогда как на самом деле все возможно, просто требуется прилагать регулярные усилия. При этом очень важно, чтобы человек соблюдал некую постоянную меру в том, что он делает. Почему мы говорим о том, что необходимо молитвенное правило? Потому что это некий минимум, требующийся человеческой душе для того, чтобы хоть в какой-то мере поддерживать общение с Богом. Кто-то чувствует в свое время, что ему нужно больше, кто-то чувствует, что ему и это не по силам, но должна быть постоянная посильная составляющая.
Если говорить о посещениях богослужений, без которых церковная жизнь в принципе невозможна, они не просто необходимы как залог правильной христианской жизни,— это нечто большее. С самых древних времен христиане собирались по крайней мере еженедельно и в дни каких-то памятных событий для совершения Евхаристии. И если человек без уважительной причины больше двух недель не был в храме и, соответственно, не причащался,— то он отлучался от Церкви. Отлучался не в качестве наказания, а просто таким образом фиксировалось, что он себя вывел за пределы Церкви своим нерадением и нежеланием в ней находиться, жить.
Что мы видим сейчас? Проходит Страстная седмица, когда многие люди стараются быть в храме, проходит Пасха, Светлая седмица — и после этого приход может уменьшиться в два раза, а то и в три-четыре. Особенно это бывает заметно на всенощном бдении — на Литургию все-таки ходит больше людей, потому что на Литургии человеком что-то «берется» — люди причащаются, просфоры раздаются, а на всенощной надо лишь молитвенно трудиться. Но в любом случае, когда храмы пустеют практически на три месяца, то, безусловно, в этом есть что-то не просто печальное, не просто неправильное — в этом есть что-то очень нехорошее по отношению к Богу. Я уж не говорю о том, как это сказывается на жизни прихода, на служащих на этом приходе священниках, на настоятеле храма. Это очень больно — видеть, что люди вдруг перестали нуждаться в том, что и для тебя является делом твоей жизни, и для них самих является, должно являться в жизни самым главным.
— Осенью люди в храм возвращаются. Сказывается ли на их душевном состоянии такое добровольное отлучение от Церкви?
— Да, когда человек возвращается, замечаешь, насколько он, порой сам того не ощущая, изменился — душа, надолго выпадая из церковной жизни, не может не остывать, не ожесточаться и не приходить в состояние одичания. Обостряются страсти. Человек начинает думать, чувствовать, поступать и говорить совсем не как христианин, то есть он не просто «расцерковил» на какой-то период свою жизнь, с ним нечто более глубокое за это время произошло.
— Вы сказали, что отдельный разговор — это случаи, когда человек едет в отпуск…
— Отпуск — это не три месяца. Речь идет обычно о поездке куда-то на две-три недели. При этом, проявив минимальную любознательность, практически везде, куда человек едет, можно найти храм. Может быть, не получится посещать его каждую субботу и воскресенье, но побывать там один-два раза чаще всего оказывается возможным. Однако на практике можно видеть, что человек отправляется куда-то в путешествие и храм на всем протяжении поездки старательно обходит стороной, потому что он поехал «отдыхать»,— повторюсь, такое отношение противоестественно для верующего христианина.
— А если человек проводит отпуск в деревне или на даче? Там до храма бывает добраться труднее, чем в какой-нибудь экзотической стране…
— Тогда надо, по крайней мере, позаботиться о том, чтобы хоть отчасти компенсировать это пребывание вне храма. Должно быть увеличено молитвенное правило. Обязательно должна присутствовать Псалтирь, даже если обычно человек ее не читает, потому что Псалтирь — основа богослужения, и когда человек ее читает, он через это единство с Церковью ощущает. Очень хорошо позаботиться о том, чтобы утром узнавать, чья в этот день совершается память, и прочитывать тропарь, молитву тому или иному святому, а то и акафист. Но опять-таки замечу: и в этом случае речь не может идти обо всем лете.
— Порой приходится слышать сетования в отношении летних постов, что очень они некстати. Хочется расслабиться, позволить себе какие-то развлечения — а тут опять пост…
— Это как раз способ не расслабиться окончательно. На самом деле человек расслабляется не только летом, есть и другие циклы. Когда приходит пора готовиться к исповеди, к Причастию, мы как-то собираемся, настраиваемся, подходим к моменту Причащения хотя бы чуть-чуть в напряжении духовных сил — а потом «отпускаем» себя опять. И вот это разрешение себе расслабиться, к сожалению, приводит к тому, что нам снова есть в чем исповедоваться. Гораздо разумнее было бы жить просто внимательно. Преподобный Амвросий Оптинский сравнивал человека, живущего христианской жизнью, с бурлаком, который изо дня в день тянет баржу. В какой-то момент он чувствует, что нет сил, и чуть ослабляет тягу, но отпустить ее совсем не может. Потом этот бурлак ощущает, что силы появились, и опять начинает тянуть сильнее. То же самое и в духовной жизни: в ней должно всегда присутствовать некоторое напряжение — минимальное, потому что большого мы не выдерживаем. Когда мы чувствуем, что не выдерживаем даже минимального, надо отпустить так, чтобы его не ощущать, а потом снова в него войти. Но не ощущать напряжения — это не значит прийти к полному расслаблению.
Что касается Успенского поста, он очень короткий, хотя и строгий. Этот пост дается нам, чтобы мы смогли достойно подготовиться к празднику Успения Пресвятой Богородицы, празднику чрезвычайно важному, потому что в нем нам дается глубочайший образ правильного отношения человека к смерти. В жизни Божией Матери мы видим образ самого совершенного отношения к смерти: для Нее смерть становится в полном смысле слова приобретением, как говорит о том апостол Павел (см.: Филип. 1:20-25). Для Нее это радость, потому что Она жила только одной мыслью: навсегда воссоединиться со Своим возлюбленным Сыном и Богом. И для того, чтобы воспринять, хотя бы в какой-то степени, и это отношение к смерти, и ту глубину, которая в этом празднике заключена, мы и постимся. Что касается так называемого апостольского поста, он гораздо менее строгий, хотя по времени порой может быть и достаточно длительным, в зависимости от того, ранней или поздней была Пасха. Есть точка зрения, оправданная исторически, что этот пост первоначально был учрежден для тех, кто не постился или недостаточно постился в течение Великого поста. Но тем не менее этот пост все-таки стал традицией для всех, и его придерживаться тоже нужно. Повторюсь, пост человека возвращает в некий ритм — жизни если не подвижнической, то хотя бы сопряженной с трудом. А труд напоминает нам о том, кто мы есть.
— То есть расслабления в духовной жизни не должно быть в принципе?
— Давайте представим: идет человек по неровной дороге. Если он контролирует свой шаг, если у него нога напряжена и он ее правильно и аккуратно ставит, он благополучно свой путь совершит. Если человек идет абы как, все у него расслаблено, расхлябано, он обязательно подвернет ногу или ее сломает и в итоге будет потом добираться на четвереньках. Вот этот образ полностью совпадает с нашей церковной, духовной жизнью.
— Еще вопрос про лето: жарко, тяжело не только молиться, но и вообще жить-дышать. Как человеку в таких условиях находить в себе силы?
— Смотреть на священника в храме. Потому что на прихожанах летом обычно достаточно легкая одежда. А на священнике в три раза больше: подрясник, ряса, богослужебное облачение — все это совсем не прохлаждает в жару. И как-то выживают, терпят, несчастные. Иногда спрашивают: как вы так ходите? А просто привыкаешь и перестаешь замечать. Привычки в церковной жизни значат очень много.
— Приходилось слышать жалобы, что в нашем храме по большим праздникам очень много бывает народу, а летом, когда жарко и душно, службу выстоять особенно тяжело.
— Некоторые люди, приходя в храм, действительно говорят: «Как много народу!». Это страшные слова. Если человек любит помолиться в пустом храме, это очень легко сделать. Нужно прийти в будний день, когда прихожан действительно немного, и это дает возможность побыть наедине с самим собой. Но тяготиться тем, что в храме много народу в воскресный день, в праздник — совершенно противоестественно. А естественно — радоваться тому, что все эти люди в храме находятся и ты среди них. Именно через это ощущается единение, которое должно быть сутью церковной жизни. Если человека это единение, эта теснота тяготит, значит он совершенно не понимает христианской жизни, не понимает христианства как такового. Поэтому если человек не ходит в храм, объясняя это для себя тем, что в тесноте ему некомфортно молиться, это тоже признак духовной незрелости.
— То есть важно, чтобы человек всегда ощущал свою связь с Церковью…
— Важно — жить в Церкви. Вспоминается такой эпизод. Однажды студенты Духовной Академии в Петербурге спросили святого праведного Иоанна Кронштадтского, как он стал тем, кем он стал. Он ответил: «Я просто всю жизнь жил в Церкви». И они сначала даже не поняли, что он имеет в виду, а речь шла именно об этом — что вся его жизнь была в Церкви, и не важно, находился ли он в тот момент в храме, шел по улицам Кронштадта, лежал дома больной, куда-то ехал или плыл на пароходе — он все это время неразрывно был с Церковью связан. Вот это, в принципе, то, к чему человек должен стремиться.