На то, что «настоящие мужики повыродились», сетовала еще героиня фильма «Москва слезам не верит». Наверное, с тех пор ситуация не улучшилась. О современных мужчинах, женщинах и детях – в разговоре с телеведущей Татьяной Романенко (Туттой Ларсен)…
Доверять
— Сегодня от женщин, которым около тридцати, можно услышать, что настоящих мужчин вокруг практически нет. Инфантильные субъекты, которые не способны брать на себя ответственность…
— Мне кажется, в этом есть вина и нас, женщин. Мы не доверяем им, лишаем права быть решающей силой в нашей семье, начинаем придираться по мелочам: не так стоишь, не так свистишь. А они уже привыкли, что мы такие требовательные, за все сами беремся, все знаем лучше них. И они — уже перестают пытаться что-то нам доказать.
Когда я встретила своего мужа, была до такой степени самостоятельна, настолько отвечала за всё, что это просто доходило до абсурда, до смешного. Мы возвращаемся из супермаркета, и я первая лезу в багажник доставать сумки. Потом идём к подъезду, и я вновь первая, кряхтя, начинаю распахивать тяжёлую железную дверь. Муж хохочет и говорит: «Давай всё-таки это сделаю я. Я рядом и ты можешь расслабиться».
Ему всё время приходилось напоминать мне, что я – женщина, с которой рядом – мужчина и он берёт на себя ответственность, как в каких-то крупных вещах, так и в бытовых мелочах: донести тяжёлые сумки, подержать тяжёлую дверь, отвезти меня куда нужно. Мне вовсе не обязательно делать всё самой. Пришлось привыкать к этому. Сначала в малом, потом – в более глобальном. Я училась доверять – от возможности донести сумки до планирования общей жизни.
Так, постепенно, начинаешь перекладывать какую-то часть ответственности на своего мужчину и это очень важно.
Ложная сила
— Современное общество сделало женщину более защищенной или более слабой?
— Женщина всегда была очень сильной. Даже во времена Домостроя. Она была залогом благополучия семьи, продолжения рода, будущего детей, уюта…
Но сейчас, мне кажется, женщина находится в некой опасности, потому, что у неё возникло чувство ложной силы. Чувство, что ты сама за всё в ответе, что ты можешь и денег заработать, и ребёнка вырастить, забеременев когда хочешь и от кого хочешь, и карьеру сама построить… Всё это даёт женщине ложное чувство самодостаточности.
Но, по моему глубокому убеждению, женщина не может быть самодостаточна. Она изначально задумана иначе. «Оставит человек отца своего и мать и прилепится к жене своей, и будут двое одна плоть».
Сегодня женщины немного в этом смысле потерялись, у них произошла подмена понятий: «если я всё могу сама, зачем мне мужик?» Или, если есть, пусть будет в роли домашнего животного или обслуживающего персонала, которого когда надо – позову, когда не надо — отгоню. Я тоже этим грешила, пока не поняла, что для того, чтобы моя жизнь была полноценной, чтобы у моих детей была счастливая жизнь и нормальная семья, со мной рядом должен быть мужчина, которому я обязана доверить какие-то полномочия, и как минимум своих обязанностей переложить на него. И принять его таким, какой он есть.
Женщины испорчены современной литературой, кинематографом… Им всё кажется, что семейное счастье сложится само по себе. И мужчина прискачет на белом коне – именно такой, какой ты хочешь…
Но отношения надо строить. Если ты не хочешь прилагать к этому никаких усилий, то ничего не получится с самым прекрасным принцем, который тебе идеально подходит.
Месяца через три совместной жизни всё равно начинаются проблемы, бытовуха, а через год-два-три появляются дети, и отношения разрушаются, если ты не устанавливаешь приоритеты, и не учишься принимать человека. Если ты выбрала этого мужчину, ты должна принять его полностью, таким, какой он есть…
— Как научиться принимать?
— Если тебя что-то не устраивает – нужно говорить. Но говорить же можно по-разному.
Можно – «ненавижу твои носки», а можно – «я тебя очень люблю, но мне немного неприятно, я хочу видеть, приходя домой, твою улыбку, твои красивые глаза. А не грязные носки посредине комнаты». На самом деле, если ты любишь человека, всегда найдешь способ любить его дальше, и носки посредине комнаты тебе точно не помешают.
А если не любишь – никакие его положительные качества не убедят, что он достоин быть с тобой рядом. Одна моя знакомая вышла замуж за нелюбимого мужчину. И она мне говорила: «Ты не представляешь, как он меня раздражает своим ужасным поведением!» «Каким?» «Это кошмар: я стою на кухне, он проходит мимо и целует меня в плечо!»
Испорчены работой
— Что вам сложнее всего дается?
— Две вещи – найти баланс между занятостью на работе и занятиями с детьми. Чтобы дети всё-таки тебя видели в доме. Второе – самое трудное – выделить полчасика в сутки для себя. Если ты будешь тратить себя на всех и вся, — на работу, на детей, на мужа, и не оставишь те самые полчасика чтобы просто посидеть с книжкой, с бокалом вина, с компьютером, с вязанием, с любимым кинофильмом, с тренажёром, — есть риск сойти с ума. Да в итоге и на близких сил может не остаться.
— Обязательна профессиональная реализация?
— Так устроена жизнь, что женщина, занимающаяся только домом, оказывается отрезанной от какого-то общественного поля, от огромного количества каких-то возможностей и опций, которые она видит по телевизору. И, на самом деле, нам кажется, что нам всё очень надо: туда съездить, это надеть, то купить, это успеть, здесь состояться.
А потом у нас появляются дети и мы понимаем, что какие же мы были дуры, и зачем нам всё это было надо! И как нам теперь найти баланс и гармонию в семье? Наверное, сейчас у меня была бы возможность посидеть дома, но я уже испорчена работой настолько, что физически не смогу без неё.
— От чего у вас могут опуститься руки?
— Когда ты что-то планируешь, а оно не получается, например. Но на самом деле от каких-то внешних воздействий я защищена. В трудный момент есть рядом человек, на которого всегда можно положиться. Самое трудное – когда болеют дети, всё остальное решается достаточно легко.
— Ваши правила жизни?
— Мне очень нравится фраза: живи и дай жить другим. Стараюсь уважать людей в любом их выборе, любом решении. Вообще – чего говорить о правилах, они известны человечеству уже не одно тысячелетие. Не убий, не укради, не возжелай чужого, не гневись, не сквернословь, не лги, возлюби ближнего как самого себя… Но дело в том, что правила хорошо всем известны и многие считают их банальностью, но нет ни одного человека, который ежедневно их исполнял.
Дети: когда возникает чувство вины
— Как менялись представления о детях, о семье?
— В моей жизни был период, когда я вообще не хотела детей. Мне казалось, что их появление ограничит мою личную свободу, возможность самореализации и прочее в таком же духе. Расстановка приоритетов была иной. Когда появились дети – всё изменилось. Именно тогда стало понятно, для чего я живу, что по-настоящему важно и по-настоящему радует.
С Лукой (ему сейчас 6,5 лет) у нас была непростая ситуация. Сынок появился на свет без папы, и я очень переживала. Мне было обидно за ребёнка и стыдно перед ним за то, что я не смогла обеспечить ему полноценную семью. Это тяжело – быть матерью-одиночкой, всё тащить на себе, и не иметь возможности хоть на минуту расслабиться. Ты сама зарабатываешь, сама воспитываешь.
К рождению Марфы (ей полтора годика) я подходила не то чтобы более осознанно, но с гораздо меньшим количеством страхов, стресса. С предвкушением скорее радости, чем тревоги, что что-то может пойти не так. Ведь она приходила в этот мир в полноценную семью, где у неё есть мама, папа и даже – старший братик. И у меня уже не было никакой послеродовой депрессии, как после первых родов. Всё было проще – и налаживать грудное вскармливание, и преодолевать какие-то непростые моменты первых месяцев жизни малышки.
Но я всё равно остаюсь достаточно сложной мамашей. Потому, что с детьми провожу меньше времени, чем нормальная среднестатистическая мать. Поэтому когда они болеют или у них возникают какие-то проблемы, я переживаю это очень остро. Наверное, если бы я была с ними постоянно, я бы относилась ко всему более спокойно и философски.
Хотя… всё зависит от характера, и остро реагировать на то, что происходит с близкими, тревожность за них – у меня в характере. Плюс – чувство вины, которое возникает от того, что не уделяю дочке и сыну столько внимания, сколько, наверное, нужно. Вместе с пониманием, что без моего напряжённого рабочего графика я просто не смогу.
— А вдруг Марфа сильно привяжется к няне, с которой проводит больше времени, чем с мамой?
— Я по этому поводу совершенно не переживаю. Наша няня с Лукой – с его двух с половиной месяцев и соответственно – с самого рождения Марфы. Она – профессионал, знающая детей, она грамотно выстраивает с ними отношения и выдерживает субординацию, демонстрируя, что главными в решении вопросов связанных с детьми являются их родители. Так что такого, чтобы дети путали маму и няню – не происходило и не происходит. Хотя няню Лука и Марфа очень любят: она чудесная.
Правда, когда Лука был младенцем, у меня возникало чувство ревности, но не потому, что сын предпочитал няню мне, а потому, что она во многих вещах была опытнее, умнее и часто реагировала на запросы малыша гораздо быстрее, чем я. Я могла ходить и причитать, не понимая, чего Лука хочет, а она определяла это по одному его писку. Сначала для меня это было очень болезненно и обидно. Но потом я поняла, что надо не переживать, а учиться у няни быть чуткой, понимать ребёнка. А когда родилась Марфа, таких проблем уже не было.
Когда я возвращаюсь вечером домой, всё внимание детей концентрируется на мне, точно так же происходит с папой. Они его обожают. И при этом – легко остаются с няней, когда мы уезжаем на работу. Для меня этот момент очень важен, потому, что был период, когда Лука не хотел меня отпускать, рыдал – это было очень болезненно. Гораздо легче потом строить свой день, зная, что дети спокойно «отпустили» тебя, а вечером – встретят довольные и радостные.
— Воспитываете по каким-то теориям?
— Честно говоря, я не могу сказать, что у меня были какие-то теории. Да, я читала Уильма и Марту Сирс, мне очень повезло с педиатром. Моя мама и няня дают ценные советы, к которым я прислушиваюсь. Их опыт оказывается актуальным и для меня.
Для меня главная теория: детей надо баловать, тогда из них вырастают настоящие разбойники.
Ну а если говорить серьёзно – их нужно просто любить и стараться быть чутким и внимательным. И как можно чаще вспоминать, каким ты был в детстве, о чём ты мечтал, чего ты хотел, какие чувства испытывал в той или иной ситуации. Когда ребёнок сидит, пьёт компот из трубочки, а потом пускает в стакан пузыри, первая реакция взрослого человека – сказать: «прекрати!» А потом ты вспоминаешь, как в 5 лет пускала эти пузыри, и как это было здорово.
— Бывает, что не хватает терпения?
— Бывает. В основном, достаётся Луке. Потому что он более взрослый и больше провоцирует, испытывает родителей на прочность. И я порой могу не сдержаться, накричать, даже – кинуть об пол каким-нибудь предметом… А через пять минут сказать: «Прости, я вышла из себя. Я живой человек и у меня тоже иногда сдают нервы. Ты вот целыми днями кричишь о том, что тебе не нравится. Мне тоже иногда хочется покричать».
На это он мне, как правило, говорит: «Мам, я тебя давно уже простил». Как это ни удивительно, он понимает, что родители имеют право на эмоции. И даже бывает так: я могу ему много раз повторять, например: «Лука, иди мыть руки. Лука, иди есть». А он в этот момент занят каким-то своим делом и никак не реагирует. Я не выдерживаю и — выражаю недовольство: «Почему я должна повторять одно и тоже десять раз! Почему ты меня провоцируешь на крик, я ненавижу на тебя кричать!» А он начинает улыбаться и рассудительно отвечать: «Ну, мам, всё, всё в порядке. Я – иду мыть руки и есть».
У него есть такое снисходительное, чуть свысока отношение, которое мне очень нравится. В этот момент он ведёт себя, как настоящий мужчина. Несмотря на то, что я мать, безусловный авторитет для него, он покровительственно, что ли, может реагировать на мои слабости.
То есть позволяет мне эмоциональные реакции, умеет разобраться с этим чисто по-мужски. Мне кажется, что он берёт пример с Валеры. В муже это есть – какое-то очень мужское и снисходительное отношение к женским истерикам, капризам, к женским способам ведения домашней борьбы. Это как-то очень возвращает на место, возвращает ощущение твоей хрупкости, слабости, женской сущности…
А что касается настоящего гнева — меня сложно довести до него. Но если это происходит (не в отношении детей), то потом восстанавливаюсь очень долго, как после серьезного приступа. Мне физически плохо. И помочь здесь способна только молитва.
— Пример ваших детей подтверждает мысль, что мальчики и девочки – с самого рождения – очень разные.
— Подтверждает. На примере дочки я вижу, что девочки – гораздо взрослее, адекватнее, они гораздо быстрее и проще приспосабливаются к миру. Хотя и дочка, и сын – оба очень ласковые. С Марфой мне проще договориться, найти общий язык.
Лука – очень своенравный, эмоциональный. Он очень остро реагирует, когда что-то происходит не так, как ему хотелось бы, даже в самых мелочах. У него начался бунтарский период и нужно потрудиться, чтобы найти с ним общий язык.
Марфе достаточно лишь сказать «не надо этого делать», и она перестанет. А Луке требуется объяснить, почему не надо. Марфа, например, один раз прищемила палец шкафом, и теперь, когда говоришь: «Опасно!» — она сразу понимает, что шкаф надо закрывать растопыренными пальцами. А Лука – в сотый раз залезает на подоконник, ты его снимаешь и в 100-й раз говоришь: «Не смей этого делать!» И каждый раз нужно объяснять, почему…
— Говорят, что мальчики не взрослеют…
— Мы иногда шутим, что у меня – трое детей. Двое младшеньких и старшенький папа Валера. Да, в чём-то точно они никогда не взрослеют. Мир возлагает слишком много ответственности на современного мужчину. Он должен то, другое, он не имеет права плакать и жаловаться, расслабиться, он должен быть серьёзен, и только работать, нести всё в дом, держать руку на пульсе…
Мужчины очень нуждаются в личном пространстве и в… некой сказке. Им обязательно где-то нужно быть героем: рыцарем, суперменом, черепашкой – ниндзя… Кто-то эту потребность реализует в спорте, кто-то – в ролевых играх, кто-то, как это не печально, – в погружении в блуд, в азартные игры, в алкоголь…
Наш папа увлекается восточными единоборствами. Он купил себе настоящий самурайский меч, он занимается каратэ, до трех часов сидит в YouTube и смотрит лучшие бои киокушинкаистов… И мы – не вмешиваемся, оставляем его наедине со своим увлечением, поскольку я вижу, насколько мужу необходимо это личное пространство, в котором он — супергерой. Притом в той степени, в какой ему хочется, а не в той, которой требуют условия его бытового существования.
Куда идем?
— От чего бы хотели оградить своих детей?
— От переизбытка информации, которой насыщено всё пространство вокруг. Я хочу заложить основу христианского мироощущения. Понимание важности семьи, любви, ценности человеческой жизни. Но всё это в итоге сводится не к воспитательному процессу детей, а – к самовоспитанию. Наша задача – с детьми дружить, а не воспитывать их. Мы хотим, чтобы в нашей семье была доверительная обстановка, чтобы наши дети видели в нас близких людей, а не строгих воспитателей. Это не значит, что дети живут в педагогическом хаосе и им позволено всё.
— Куда развивается общество сегодня?
— Мне кажется – тенденция крайне неблагоприятная. Страшно все – начиная от экологии, которая сошла на нет, от каких-то природных катаклизмов, заканчивая полным развалом мировой экономики, терроризмом, обесцениваем традиционных ценностей, невозможностью культурной интеграции народов друг в друга, то есть напрочь провалившаяся политика мультикультурности, развал политических систем. При этом – пугающая прозрачность человеческой жизни, повсеместное слежение камерами, Интернетом… Но выросшим детям – жить в этом. Поэтому наша задача дать им как можно больше любви, заботы и тепла, пока они маленькие. Когда они повзрослеют, им предстоит лицом к лицу решать серьезные проблемы и отвечать на жесткие вызовы.
Принято говорить, что плохо у нас в России, а на западе – все хорошо. Да, там многие вещи решены – это касается социально – бытовых вопросов. Но в благополучных тихих европейских городах люди взрывают гранаты, убивают других людей.
И ты понимаешь, что страшные реалии современного мира существуют на всех уровнях человечества – в России, Афганистане, в Бельгии или США.
В XXI веке детям во всем мире везде предстоит непростая жизнь. И мы ничего не способны с этим сделать в глобальном масштабе.
Но можем — в масштабе семьи.