Ирина Якушева
Тем не менее, ситуация с коронавирусом с виду относительно спокойна: пока наши близкие и соседи не лежат, прикованные к постели, а из подъездов не выносят людей на носилках, никто вокруг надрывно не кашляет, и лишь пустые полки в отделах круп заставляют паникеров скупать остатки, а скептиков – иронически ухмыляться.
Многие дети вчера не пошли в школу, но некоторых родители отправили на учебу. Не хочется обсуждать чье-то решение, у всех есть свои причины – кому-то нужно исправлять оценки, кто-то не может оставить детей одних дома. Но слышно и такое: «Понятно, детям только дай не ходить, они и рады». Не все учителя в восторге от этих мер, ведь удаленное обучение — масштабная проблема, которую надо решать. Но некоторые из них не упустили возможность намекнуть на лень и нерадивость учеников, которых родители решили оставить дома.
Тревогу преподавателей частных кружков и курсов тоже можно понять — начались попытки вернуть деньги за занятия, которые будут пропущены, неизвестно, когда клиенты решат вернуться, да и не закроют ли все через несколько дней.
Что и говорить, нам тоже очень жаль денег за пропущенные занятия и купленные билеты, жаль нарушать планы на каникулы, трудно представить, что, возможно, некоторое время мы не сможем привычно общаться с теми, с кем привыкли часто видеться. Вообще, любые свои интересы очень жаль.
Несколько человек уже спросили меня: «Ты что, боишься коронавируса?». И нашли аргументы в пользу того, что карантинные меры — передергивание, ложь, паника, «мир сошел с ума», «есть болезни и пострашнее». Многие не собираются ничего менять в своей жизни, ведь дети болеют бессимптомно, смертность невысока, а «если уж изолироваться, то совсем».
Некоторым людям все должны: им обязаны предоставить отпуск или больничный, чтобы сидеть с ребенком, их нельзя унижать утренним измерением температуры, по их мнению, нужно делать поголовные тесты, «если уж это так опасно». Пожилые люди часто боятся заболеть, но при этом категорически не хотят никуда уезжать и изолироваться. По разным причинам кто-то не может отказаться от общественного транспорта, встреч, посещения мероприятий — и поэтому считает, что другие меры предосторожности просто бессмысленны.
Конечно, можно составить некоторую идеальную картину, на которой мы в кругу семьи сидим дома с припасами и доставкой продуктов по требованию, получаем ежедневные выплаты от работодателей и онлайн-образование напрямую в мозг, у наших домов дежурят полностью здоровые и вежливые врачи с лабораторией для оперативного тестирования, в больницах на всех есть койки и аппараты ИВЛ, а вакцина уже разработана. Но ясно, что так не будет. Однако это не значит, что не нужно делать совсем ничего.
На наших глазах мир учится бороться с пандемией. Любой максимум мер, на который каждый из нас способен пойти, служит тому, чтобы взять вирус под контроль.
Почему не стыдно быть обвиненным в том, что ты «боишься коронавируса»?
Потому что, когда мы не ведем своего ребенка в школу, то думаем и о том, что он, пусть и маловероятно заболеет сам, но может заразить бабушку, дедушку, людей из групп риска, своих же пожилых учителей, да и вообще любых людей из магазина, где любит после уроков прикупить себе мороженку.
Потому что, когда мы избегаем лишних поездок в метро и автобусе, не выходим из дома, то сокращаем возможность заражения для других людей, с которыми контактируем в течение дня.
Когда спокойно и без возмущения измеряем температуру перед работой, то можем быть хоть отчасти спокойны за то, что сегодня рядом с нами нет больных.
То же самое происходит, когда мы отказываемся от похода в кино и встреч с друзьями.
Когда предлагаем соседям не ходить в магазин, а купить им продукты, раз уж сами все равно выходим.
Когда договариваемся с пожилыми родными честно информировать друг друга о своем состоянии.
Когда вовремя вызываем врача и делаем все необходимое, чтобы исключить коронавирус.
Разумеется, у всех нас есть планы, которые нельзя отменить, работа, от которой нельзя отказаться, всем нужно питаться, учиться, отдыхать, развлекаться — просто жить. И страх не должен этому мешать.
Но я не боюсь и не паникую. Просто, когда я думаю и забочусь о себе, о своей семье — то таким образом забочусь и о других — и наоборот.