Монахиня Елизавета (Сеньчукова)
Февраль 1170 года. Войска великого князя Владимирского Андрея Боголюбского осаждают Великий Новгород, желая наказать новгородцев за сбор дани с подконтрольной Владимирскому княжеству территории. То есть люди в буквальном смысле гибнут за металл — ну, и еще за геополитику. Причем гибнут далеко не только те, кто к этому металлу и власти стремился: князья, их непосредственные подчиненные и дружина, — а простые горожане.
Новгород был значительно слабее нападающих. Архиепископ Новгородский Иоанн слышит таинственный голос с призывом перенести на крепостную стену икону Божией Матери.
Икона не простая, а особо почитаемого типа «Оранта» — «Молящаяся». Жест Богородицы — поднятые руки — восходит к Ветхому Завету: во время битвы израильтян с амаликитянами таким же образом молился пророк и Боговидец Моисей, и когда его руки опускались от усталости, амаликитяне побеждали.
Божия Матерь — больше, чем «Боговидица», Она Сама Бога носила в себе, Она непрестанно молится о нас Богу, и Ее руки никогда не опускаются, Она не усыпает в молитвах.
И вот икона на крепостной стене. Она смотрит на осаждающих город. Залп — и стрелы попадают в лик Богородицы. И происходит страшное чудо — Божия Матерь начинает плакать. Потрясенные владимирцы, как обезумевшие, начинают побивать друг друга… Новгородцы легко обращают врагов в бегство.
Эта история не вызывает радости, несмотря на формальный хеппи-энд, — она даже не про заступничество Божией Матери, а про братоубийство. Не от боли плакала Пречистая, когда в Ее лик вонзились острые стрелы. Страшное зрелище предстало перед Ее очами: православные люди, да еще и родные по крови, русские, шли друг на друга, служа не Богу, а маммоне, ради денег и власти.
Но еще страшнее было то, что произошло дальше — владимирцы стали биться между собой. Почему? Можно ли поверить, что Бог специально озлобил их сердца, чтобы пошли брат на брата? Вряд ли. Гораздо легче поверить в другое:
— Ты! В Божью Матерь попал! Кощунник!
— Не я, а ты!
— А кто приказ отдал?..
И так далее.
Мечи обнажены, кровь горячая хлынула в голову и потекла на землю красными реками.
Уже ради «высоких мотивов»: святыню защищаем! — и войско ослабевает, и одни православные русские люди избивают, изгоняют и берут в плен других православных людей.
Но и это был не конец. Через несколько месяцев в Новгороде начался голод, и город все-таки подпал под власть владимирцев на условиях Андрея Боголюбского. Получается, слезы Богоматери оросили не одно только поле битвы, но и весь этот мрачный эпизод в отношениях между двумя княжествами. Так что почитание чудотворной иконы «Знамение» в русском народе — не триумфальное, не победное, но с оттенком скорби и тоски по братству — утраченному, а если по-честному, то и вовсе никогда не бывшему.
Новгородская икона Божией Матери «Знамение». Фото: Софийский собор Великого Новгорода
Идеал единства — один из смыслообразующих в русской историософии, не зря в последние годы был установлен пока еще не прижившийся в народе праздник День народного единства (тоже связанный с почитанием иконы Божией Матери). Тяга к централизованному государству связана вовсе не с «рабским сознанием русских», как любят рассуждать недоброжелатели, не с жаждой «сильной руки», а с желанием быть одной семьей. Оттуда и славянофильское учение о соборности, и раздражающая соседние страны риторика про «братские народы». Оттуда, в конце концов, даже «марксистская эсхатология» с ее ожиданием мировой революции, так лихо усвоенная народом уже советским. «Чтобы в мире без Россий, без Латвий жить единым человечьим общежитьем», — грезил Владимир Маяковский.
Беда в том, что идеалы сталкиваются с реальностью, в которой лежат человеческие грехи и страсти. В реальности единства никогда не было. Так что прежде, чем стремиться к его осуществлению, стоило бы оплакать век за веком происходившее надругательство над светлой мечтой о нем. Вот и праздник иконы Божией Матери «Знамение» мог бы стать таким днем народного единства перед Ее скорбью о нашей разобщенности.