Кэролайн Рой-Борнстейн
Моя младшая приемная дочь выбежала из гостиной, где мы спорили.
«Ты знала, во что ввязываешься, когда брала меня», — кричала она, хлопая входной дверью и разбивая мое сердце.
По правде говоря, я не знала, во что ввязываюсь, становясь фостерной мамой. Я и мой муж Саул взяли Джанин и ее сестру Мэрайю почти 4 года назад. Я знала девочек, когда они были совсем маленькими. Я была их педиатром. Я познакомилась с ними в тот день, когда их мать Линда без записи затащила их в мой кабинет. Они еще не были моими пациентами, и Линда заявила, что Мэрайя заболела.
«Ей нездоровится! — прорыдала Линда. — Ты должна ей помочь».
Действительно, ей нездоровилось. У нее была лихорадка, температура 40 градусов, девочка дрожала, была потная и бледная. Они только что были в отделении неотложной помощи, где у девочки взяли кровь, диагностировали ей пневмонию и дали рецепт на антибиотики. Но вместо того, чтобы пойти в аптеку, Линда пришла в мой кабинет, требуя большего.
Линда была алкоголичкой и ментально больной, но ее материнские инстинкты были на месте. Я сделала девочке укол сильнодействующего антибиотика и госпитализировала ее. Конечно, на следующий день анализ крови пришел положительным. У девочки был сепсис, и Линда знала это. По крайней мере, она знала, что Мэрайя нуждается в большей помощи.
Как оказалось позже, серьезная помощь необходима была обеим девочкам. Их отец умер от рецидива рака мочевого пузыря на следующий день после того, как Мэрайе исполнилось 11 лет. Их мать снова стала много пить и жестоко вела себя с девочками. Департамент по работе с детьми и семьей разместил их в фостерной семье. Девочки пытались справиться с тем, что их мир распадается на части, и у обеих началось саморазрушительное поведение. Мэрайя стала резать себя, а у Джанин началась анорексия.
В течение следующих 5 лет они побывали в 11 разных домах и программах. Все это время я пыталась отслеживать их судьбу, но после того как Джанин поместили в уже третий реабилитационный центр, ее социальный работник перестал перезванивать мне. Через специального адвоката Мэрайи я узнала, что девочка была настолько несчастна в своем последнем доме, что за 3 недели даже не распаковала свои вещи.
Я должна была что-то сделать. Как врач я знала немного о расстройствах пищевого поведения и о подростках, которые режут себя. Возможно, я могла бы дать тот уровень заботы и знаний, в которых они обе нуждались. Возможно, я могла бы стать их фостерной мамой. Возможно, я могла дать им что-то еще.
Я рассказала всю историю Саулу.
«Пустые гнезда переоценены», — шутила я, хотя мне было не смешно.
Некоторое время наше «гнездо» пустовало. Нашим сыновьям Дэну и Нейлу было почти 30 к тому времени. Они оба жили отдельно. Дэн работал в семейном ресторанном бизнесе в штате Мэн, Нил защищал кандидатскую по математике.
Я спросила, не возражают ли они. Они оба засмеялись и сказали: «А мы-то что?» Но отдать их комнаты — значило отрезать им путь назад, хоть они и не ночевали там годами.
Первой нам отдали Мэрайю. Ее последняя фостерная мама вызвала полицию, когда девочка вернулась домой слишком поздно. Она приехала в мой офис со своим социальным работником в холодный темный январский день. Мы перенесли ее вещи в мою машину. Пластиковые корзины, полные свернутой одежды. Огромная белая папка со школьными заданиями и записями, которые вываливались наружу. Два черных порванных мешка для мусора, наполненные неизвестно чем.
Она сказала мне, что недавно получила права. Когда мы закончили загружать вещи в машину, я вручила ей ключи.
«Серьезно?» — спросила она писклявым голосом с широко открытыми глазами.
«Конечно», — ответила я. Я хотела показать ей, что уверена в ней. Верю в нее. Надеюсь на нее.
Пройдет еще полгода, прежде чем мы вернем ее сестру домой. Мы ходили на сеансы семейной терапии в Центре лечения нарушений пищевого поведения, где жила Джанин, узнавали о ее психическом заболевании и о том, как ей лучше помочь. Мы стали отвозить ее домой, сначала на несколько часов, потом на обед, на ночь и наконец на все выходные.
Фото с сайта Кэролайн Рой-Борнстейн / carolynroybornstein.com
На одном из наших последних сеансов семейной терапии перед выпиской Джанин ее терапевт Алекс написал «Я преодолела…» на листе ватмана и прикрепил его на одну из стен в кабинете. Затем он попросил Джанин написать на цветных листах бумаги все проблемы, травмы и препятствия, через которые она прошла в своей молодой жизни. На первом кусочке бумаги она написала «Смерть моего отца», на втором — «Алкоголизм моей матери», на третьем — «Жизнь без моей сестры».
На четвертом Джанин написала «Страх ошибки».
«Что это значит?» — спросила я.
«В фостерной системе вы всегда чувствуете, что если сделаете что-то не так, вас могут выгнать в любой момент. Отправить жить куда-то еще».
Мое сердце было разбито.
Идея, которую Алекс пытался передать с помощью ватмана и маркеров, с помощью стены преодоленных препятствий, была в привязанности.
Эти девочки были брошены — так или иначе, умышленно или нет, почти всеми в их жизни. Но, несмотря на все свои травмы и потери, они были готовы дать нам еще один шанс.
До этого момента я действительно думала только о собственной игре. Я обменяла спокойную жизнь в ожидании пенсии на неопределенное будущее с нуждающимися подростками.
Но я наконец поняла, что эти две девушки, эти храбрые красивые девушки, вступили в еще большую авантюру. Рискуя снова испытать боль и отказ, с нами они начали все сначала. После всего, что они пережили, они еще были способны доверять. Прийти в наш дом. Без всяких гарантий упасть в наши объятия.
В тот день в гостиной Джанин ошибалась. Мы не знали, что делаем, когда брали их в семью. Но они тоже не знали, на что соглашаются. Мы все играли в азартную игру друг с другом. Двойные ставки на любовь. И надежда на большее.
Фонд «Правмир» открыл сбор на совместный проект Центра поддержки приемных семей «Найди семью» и Ассоциации приемных родителей Санкт-Петербурга под названием «Родительские каникулы». В рамках программы «Родительские каникулы» родителям оказывается помощь в преодолении кризисных явлений, возникающих в приемных семьях, а также ведется работа с целью предотвращения возвратов приемных детей.