Елена Кучеренко
Мы встретились на нашем подворье и разговорились. Ну как — разговорились… Несколько батюшек стояли и общались, а я тихонько притулилась рядом. Надеялась услышать что-нибудь полезное. И не прогадала.
«Я никогда не смогу крестить моего мальчика»
Когда-то, как я уже написала, пришел этот человек в храм поговорить о крещении ребенка. Нашел священника, им и оказался отец N. А во время разговора выяснилось, что он — пастор одной из западных протестантских церквей. Здесь, в Москве, есть представительство. А сам мужчина — русский.
— Приятный человек, мы с ним почти ровесники, — вспоминал батюшка. — Оба пришли к вере в 90-е. Только я в православие, а он — к себе. Тогда эти протестантские течения были очень модными. Они еще в кинотеатрах собирались…
А мужчина все повторял: «Я очень хочу крестить сына. Очень!»
Но отцу N важно было понять, почему этот человек, пастор, вдруг хочет, чтобы его ребенок принял Крещение именно у нас, в православной церкви?
— У моего сына аутизм, — объяснил он. — У нас крестят только взрослых и только при условии, что человек может четко провозгласить веру от своего имени. Осознанно умом ее понять, объяснить и исповедовать. И я сейчас понял, что он никогда… Никогда не сможет этого сделать! И я никогда не смогу крестить у нас моего мальчика.
«Нужно не переубеждать. Нужно свидетельствовать»
Ситуация была нестандартная, и отец N попросил небольшую отсрочку. Отказывать он, конечно, и не думал. Просто хотел посоветоваться — как лучше сделать. Тем более, что пастор настаивал на полном погружении. Это было одним из обязательных условий. А ребенок особый, и ему уже около семи лет.
В итоге батюшка предложил им найти двух православных восприемников, которые, как положено с младенцами, произнесут за ребенка обеты. Потом еще раза три встречался и с родителями, и с этими потенциальными крестными.
Мальчика окунали во взрослую купель. Отец N и крестный держали его за руки с двух сторон купели.
Фото: pixabay.com
— Все было очень торжественно, — вспоминал батюшка. — Мальчик вел себя прекрасно. Хотя было видно, что он находится в каком-то своем мире. Это была, кстати, моя первая встреча с аутизмом… Я тогда сказал этой семье, что всегда буду рад с ними пообщаться. Но больше они сюда, увы, не пришли. Я немного переживал, что не смог их привести к нашей вере, не смог убедить. А потом вспомнил слова одного мудрого священника: «Нужно не переубеждать. Нужно свидетельствовать о Христе».
Отец N замолчал и ненадолго задумался. А потом произнес, обращаясь и ко мне, и к стоящим рядом батюшкам:
— Знаете, что главное я вынес из этой истории? Что Церковь наша — живая!
И что Богу, в Которого мы верим, важен и нужен каждый человек. Любой. Здоровый, больной… Сильный и инвалид...
Который может произнести Символ веры и который никогда не заговорит и с нашей, человеческой точки зрения мало что понимает… Наши здоровые дети и ребенок пастора, у которого аутизм. Всех нас наша Церковь через Таинство крещения рождает в новую жизнь. И все мы — Божии дети. И ждет Он каждого. Это и есть свидетельство о Христе!
Они не смогут толковать Писание, но поняли главное
Я стояла, говорила с отцом N и думала…
У меня же Маша с синдромом Дауна. И она тоже никогда осознанно не произносит Символ веры и, наверное, никогда не поймет до конца, что такое христианство…
И вспоминала Оленьку. Девушку лет семнадцати, с глубокой умственной отсталостью, которая вообще не говорит, мало что осознает и которая однажды зашла с мамой на наше подворье.
Она очень шумела, чем вызывала недовольство, а мама ее — осуждение. А моя Маша-дауненок улыбнулась ей и протянула свою лопатку. И Оленька засмеялась в ответ. И дала дочке какой-то листочек.
Они стояли, смотрели друг на друга и что-то «лопотали». И улыбался им с Неба Бог. Потому что Он знал: эти дети, Его дети, поняли главное. Превыше любви нет ничего. Это и есть христианство…
Я вспоминала Ромку. Мальчика с парализованными ногами, который передвигался по детской площадке ползком, плохо говорил и сильно отставал в развитии. А когда у моей Соньки кто-то отнял ведерко и она начала реветь во весь голос, Рома подполз к ней и протянул свою игрушку: «Не плачь!» Этот паренек тоже знал о Боге главное. И исповедовал Его, как никто.
Я вспомнила того парня… Он давно был уже взрослым, но с лицом маленького мальчика. И с таким же сознанием. Казалось, в его глазах не было ни одной мысли.
Фото: pixabay.com
Но однажды на службе я видела, как он слушал Евангелие. Он весь вдруг осветился. Глаза стали осмысленными. Это был совершенно здоровый человек. Не знаю, понимал ли он слова… Но абсолютно точно в этот момент он сердцем чувствовал Христа. И эта благодать преобразила его… Он душой чувствовал главное — Бог есть.
Знаете, мне недоступны сложные богословские вопросы, я простая домохозяйка. О тонкостях крещения в разных конфессиях мне сложно рассуждать. Но я вспоминала тогда всех этих людей… Они никогда не смогут «сознательно провозгласить свое вероучение». Они не смогут толковать Писание и анализировать Библию…
Но какое же счастье, что все они нужны Господу! Все мы нужны Господу! Тому Господу, в Которого я верю.
И Церковь наша — живая! Где есть место каждому. И каждый в ней чувствует Бога. И может свидетельствовать о Нем.