Феминистки группы «ФЕМЕН» в Киеве спилили Поклонный Крест. Журналисты, присутствующие при этом акте, производили съемки.

Каждому судьба преподает свой урок.

Несколько лет назад я начала исследовать историю своей семьи.  Нить, тонкая, прерывистая, но крепкая, привела меня в Крым. Там, в Керчи, в ноябре 1920 года  был убит мой прадед, полковник Григорий Магдебург. Потомственный военный, участник Брусиловского прорыва,  начальник Корниловского училища. Погрузив своих юнкеров на корабль  Русской эскадры, уходящей в Галипполи,  он остался в Керчи. Вместе с другими офицерами, которых находилось в  Крыму десятки тысяч, полковник Магдебург явился на регистрацию, объявленную бандой Бела Куна, был, как и все, арестован, расстрелян и брошен в ров.

На Украине открыты все архивы. Киевские  историки и юристы  обнаружили и исследуют,  одновременно предавая гласности, протоколы допросов тысяч и тысяч  убитых в Крыму людей. Нашли среди них и документы моего прадеда.

Я приехала в Керчь.

Надо сказать, что во всех городах Крыма, где проходила эта страшная бойня,  к тому времени стояли памятники жертвам Красного террора в виде Поклонных Крестов: в Ялте, Симферополе, Феодосии и других.

Не было только в Керчи.

Местные историки помогли мне найти этот ров. После того. как мы узнали  точное место  заключения  именно этой партии арестованных, уже легко можно было  вычислить  искомое место среди множества братских могил в Керчи.

Там, на дороге между тюрьмой и  местом расстрела, за церковной оградой,  мы поставили Поклонный Крест.

«На гладкой габбовой поверхности нет имен — только терновый венец и страшный вопрос: Каин, что ты сделал с братом своим  Авелем?»

Это цитата из моей книги «На реках вавилонских», которую я написала после Крыма.

Для чего  я так долго и подробно об этом рассказываю?

У меня богатое профессионально тренированное воображение.

Я представила себе, как три полуголых девицы  ломают этот Крест.

Написала и даже зажмурила глаза: кошмар. Ослабли локти и застучало в висках.

Что бы я делала, находись я рядом? Фотографировала?

Конечно, нет. У меня бы  помутилось в глазах от гнева, я бы кинулась оттаскивать их, я бы закрыла  Крест собой, я бы отталкивала их и подставляла руки под их пилу!  Господи., вот воображение: пишу и плачу!

Я бы  перестала быть журналистом.

Это выбор, который каждый профессионал должен сделать сам.  Остановить  конкретное безобразие или остановить явление преданием этого безобразия  гласности.

Профессиональный долг тяжек, как и любой другой.

Врач оказывает помощь преступнику, священник соборует негодяя, журналист фиксирует  преступление.

Свобода слова- это вовсе не  возможность выпускника журфака  самовыражаться перед камерой. Свобода слова — это право граждан знать, что происходит в стране. Сегодня гласность- это практически единственный инструмент, который доступен  населению для защиты своих прав. Информационная среда в этом смысле- последний барьер, который стоит между   захлестывающей волной коррупции и народом. Большая роскошь для нас будет, если журналисты перестанут выполнять свой профессиональный долг и   сменят камеру и ноутбук на плакат и эмоции. Стисни зубы и снимай, пока рука держит. Ты- свидетель, именно ты обязан донести снимки до  редакции и именно тебя  больше всего и ненавидит и боится преступник. Даже если он хвалится своей мерзостью.

Все так.

Но почему, почему они их не остановили!?

Соучастники

 

Поскольку вы здесь...
У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей.
Сейчас ваша помощь нужна как никогда.
Друзья, Правмир уже много лет вместе с вами. Вся наша команда живет общим делом и призванием - служение людям и возможность сделать мир вокруг добрее и милосерднее!
Такое важное и большое дело можно делать только вместе. Поэтому «Правмир» просит вас о поддержке. Например, 50 рублей в месяц это много или мало? Чашка кофе? Это не так много для семейного бюджета, но это значительная сумма для Правмира.