«До меня дошли все эти трехэтажные формулы, и стало больно»
Наталья Ивановская, 39 лет, основательница IT-стартапа:
— В первом классе у меня было с математикой как у всех, но без особой любви и склонности, а в пятом очень не повезло с учительницей. Когда у нее было плохое настроение, она брала кусок мела и швыряла его в доску. В параллельном классе вообще была педагог, которая колотила детей по спине указкой. Мы всегда боялись, что нам ее пришлют на замену. В общем, с учителями по математике не задалось. Это были 1993–1994 годы, еще не принято было, чтобы родители приходили в школу разбираться.
Однажды на каникулах мне попала в руки книжка с математическими ребусами, и я увлеклась. Одна из задачек мне никак не давалась, я билась над ней с калькулятором, перебирала ряды чисел, а потом пришла к папе. Он сказал: «Дочь, это не для девочек, тебе положено литературой интересоваться, и вообще ты ложки плохо помыла». Я сделала еще попытку спросить про ребус у учительницы, но она велела мне не умничать. «У нас по программе сейчас задачи на движение, ты сначала возьми учебник и с ними разберись, а потом уж ребусы решай».
Но учебник был скучный, уроки — тоже, и я плюнула. Не дано — так не дано.
Тем более, что за тройки по математике меня дома не ругали.
Правда, в 9-м классе меня еще раз зацепило — я внезапно поняла что-то из геометрии и сама себе не поверила. Не может быть! Это же математика, а у меня с ней никогда не получается. В итоге получила, как обычно, свою тройку.
На следующий год я пошла в гуманитарный класс, а в вузе поступила на факультет по социальной работе. Вообще-то меня интересовали социальные темы в журналистике, но от нее меня тоже отговорили. На факультете учили, как помогать социально неадаптированным людям, жертвам насилия и так далее. Достойное дело, но как-то не увлекало.
После окончания учебы я пошла работать в рекламу. Занималась планированием рекламных стратегий, решала, где и как размещать рекламу для максимального эффекта от нее. Это живая, креативная работа, к 38 годам я сделала вполне неплохую карьеру, но потом решила уйти в преподавание, готовить новые кадры в своей профессии. Открыла свою офлайн-школу, и тут грянул ковид. В онлайн это обучение перевести было сложно, работы не было, а я еще и забеременела вторым ребенком. Появилось масса свободного времени.
У нас в рекламном агентстве были специалисты, которые занимались расчетами эффективности рекламы. Они рассчитывали, например, сколько надо потратить на рекламу в интернете, чтобы получить от продаж на 20% больше. Эти люди всегда казались мне богами. И тут, наконец, я на досуге решила почитать про это, хотя в голове сидело, что все равно ничего не выйдет, потому что здесь тоже математика. Я споткнусь на первой же цифре. Помню хорошо этот момент: лапки сложила — и бах! «Я же знала, что ничего не получится».
Но мой муж, программист, стал меня подбадривать на собственном примере: он как раз в ковид купил себе простенький синтезатор и выучил несколько мелодий. «Слушай, — говорит, — я не учился в музыкальной школе и не знаю ни одной ноты. И тут выяснилось, что совершенно необязательно с детства учиться, чтобы что-то несложное сыграть. Попробуй, может быть, все не так страшно».
Он, конечно, пытался мне объяснять, но я не понимала, потому что он объясняет как технарь. А я вижу больше одной цифры — и мозг отключается. Но человек я по натуре деятельный, и у меня возник самый настоящий азарт: хочу когда-нибудь рассказать ученикам, как рассчитывать эффективность рекламы. Значит, я обязана с этим разобраться.
Пошла искать в интернете. Открыла записи лекций профессора Высшей школы экономики и решила для себя так: слушаю его, пока понятно, а как только появляется новое слово (а это примерно в каждом втором предложении), останавливаюсь и иду искать следующее видео с объяснениями. Так я потихоньку спускалась к базовым понятиям и добралась до производных. И, поскольку это школьная программа, есть множество классных и смешных роликов с объяснениями. Я набрела на какой-то канал, где десятиклассник объясняет ровесникам, что такое производные и как рисовать графики функций. И мне зашло, очень понятно он объяснял!
Разобравшись с главными базовыми понятиями, я стала всплывать обратно, к лекциям профессора Вышки. Слушала до следующего непонятного слова и ныряла снова. И вот так, двигаясь по цепочке вверх-вниз, я постепенно разобралась.
Когда до меня дошли все эти трехэтажные формулы, со мной случился перелом. Это было даже больно, я осознала, сколько времени потеряла.
Передо мной пронеслись все моменты, когда до меня доходила математика, а я не верила.
Думаю, нет неспособных людей, есть просто неудачные условия. Плохие учителя, неправильные установки в семье, личные проблемы — и все это приводит к дискриминации, когда на тебе ставят крест. А на самом деле ты не разобрался лишь потому, что лично тебе это было просто не надо. А если понадобится, то сможешь, не бросишь, справишься.
Я сделала свой собственный онлайн-курс, где по тому же самому принципу движения от конца к началу и обратно объясняю материал другим людям. Кроме того, я связалась с автором замечательной книжки «Статистика и котики», где на котиках и слониках объясняют математическую статистику, и он разрешил мне использовать его материалы. Эти несколько страниц сразу сделали мой курс веселым и наглядным. Как же было радостно видеть, что до людей материал доходит, они начинают понимать. Это был 2020 год.
А потом я подумала, что незачем писать руками все эти трехэтажные формулы. Пришла к мужу и говорю: «Давай создадим программу, которая все это будет делать за нас». Он очень воодушевился. Мы написали программу, и я пришла с ней в бизнес-акселератор, где люди подбирают интересные стартапы и помогают из них вырастить что-то работающее. Наш проект им показался очень крутым. Ну в самом деле, нажимаешь на кнопочку — и сам собой обсчитывается прогноз рекламных продаж. Мы получили инвестиции — и дело пошло. Сегодня нашему стартапу всего три года, но с нами уже работают крупные компании, в том числе международные гиганты.
«Я решаю химические задачи для души»
Динара Гузман, 43 года, юрист:
— По всем предметам у меня в школе были пятерки, а с химией не сложилось с самого начала, хотя папа у меня был доктором химических наук, профессором и заведующим лабораторией. Он был прекрасным ученым и честно пытался мне помочь, но все это неизбежно заканчивалось слезами, истериками и скандалами. Он сердился, бросал ручку и кричал, что, дескать, как можно быть такой тупой и не понимать элементарных вещей. Я тоже не понимала, почему у меня прекрасно получается с физикой и математикой, а с химией полный провал. Наверное, это как опера — либо с самого начала полюбил, либо нет.
Или дело было в том, что часто мы переезжали из одного города в другой и я почти целиком пропустила одну четверть. В ключевой теме строения атома у меня был пробел, это меня и сгубило.
Тамара Васильевна, мой школьный учитель химии, узнав, что у меня папа химик, попросила оказать помощь нашей школьной лаборатории. Это были сложные 90-е годы, оборудования было не достать, и папа передал в школу большую коробку реактивов, лакмусовых бумажек и лабораторной посуды. В итоге мне натянули четверку там, где, по сути, должна была стоять двойка.
Меня мучило, что оценка получена незаслуженно, а я перфекционист. К тому же хотела поступать в медицинский, но как туда без химии? Эта мечта, к сожалению, осталась за бортом.
Странно, что родителям даже не пришло в голову нанять мне репетитора. Не понимаешь — и ладно. Обойдешься без мединститута. Я пошла в юридическую академию и даже особо не готовилась. Мама сказала: «Попробуй, а не получится — будем думать дальше». Я сдала вступительное тестирование на 87 баллов из 100, а проходной был 85. Сейчас я юрист, причем пошла, как и моя мама, по научной линии, защитила диссертацию.
В 7-м классе моя собственная дочка оказалась в такой же ситуации по химии, что в свое время и я. Не понимает — и точка.
Я не стала повторять ошибки моих родителей и сразу нашла очень хорошую преподавательницу. Она предложила мне присутствовать на пробном уроке, и я была поражена, насколько она просто и интересно рассказывала.
Мы с дочкой в нее вцепились, как два клеща. Я говорю: «Понимаете, меня интересует химия, но природа на мне отдохнула. Можно я попробую с вами заниматься?» Учительница согласилась и даже дополнительных денег не стала брать.
Потихоньку, месяц за месяцем, мы стали проходить программу. У меня начали складываться паззлы в голове, я понимала, какие темы я пропустила, почему не могла двигаться дальше. Меня перестала мучить мысль, что в химии я тупая. Я ничем не хуже других. Возможно, появись у меня в свое время такой репетитор, как у моей дочери, я бы и в мединститут поступила.
Сейчас скачиваю в интернете школьные химические задачки и решаю их просто так, для души. Когда не понимаю, советуюсь на форумах. Кто бы мне раньше сказал, что такое возможно.
«Чтобы научиться рисовать то, что приятно повесить на стену, ушло три-четыре года»
Елена Русакова, 39 лет, аналитик данных:
— Все мои школьные ровесники ходили либо в музыкалку, либо в художку, а меня родители не отдавали на дополнительные занятия. В детском саду, помнится, было какое-то рисование, но специально этому никто не учил. В школу я пришла, совсем не умея рисовать, и там, где это требовалось, ничего не получалось, хотя с 5-го класса я училась на пятерки.
В рисовании мне никак не давались перспектива и умение видеть объемную картинку, при этом художественных заданий у нас было довольно много. У нас была одна и та же учительница по рисованию и по труду, она была одержима любовью к народным промыслам. Мы рисовали то гжель, то резьбу Архангельской области, то кружева, которые потом пытались своими руками как-то воспроизвести на труде. У меня ничего не получалось. Когда с той же учительницей началось черчение, стало совсем плохо. Спасало то, что моя подруга делала для меня часть домашки, где надо было рисовать и чертить, а я делала ей математику и физику. В девятом классе чуть ли не сам директор просил, чтобы мне поставили нормальную оценку.
Про человека обычно говорят, что ему не даются языки или ему не даются точные науки, но на мне стоял штамп, что я никогда не научусь рисовать. Поэтому, наверное, я не выбрала инженерную профессию, хотя к этому была склонность. К тому же я — левша и стала, наверное, первым поколением, которому разрешили писать левой рукой. Тем не менее многие учителя все равно смотрели скептически: «А, ну все с ней понятно, неполноценная». Действительно, из-за того, что ты пишешь не с той стороны, ты часто размазываешь написанное. К тому же мне даже сейчас трудно пользоваться ножницами.
Однажды в моей жизни наступил психологически сложный момент, и один из вариантов, который мне предложили, — пойти на арт-терапию. Я пришла в мастерскую, где все рисовали и лепили. Как отпустить свой перфекционизм и сказать себе: «Я просто делаю так, как могу»? Для человека, который окончил школу с золотой медалью, выиграл много олимпиад, поступил без экзаменов в МГУ, с отличием его окончил, потом поступил в Высшую школу экономики и так далее, это оказалось самым сложным.
Комплекс отличника меня преследовал. Но именно его-то мне и надо было преодолеть.
В рисовании важно научиться любить процесс. Пусть даже не получается так профессионально и красиво, как тебе бы хотелось, но по пути ты все равно выражаешь свои чувства, мысли, ассоциации. Рисунок — это способ принять себя.
Параллельно одна из моих подруг запустила художественную студию, где рисуют пастелью. Я попробовала — и мне понравилось. В детстве я пыталась рисовать карандашом, акварелью, гуашью, а тут — совершенно новая для меня техника. Я буквально начинала с чистого листа, но меня это не смущало. Учитель умел объяснить, найти подход, не говорил: «Опять у тебя ничего не получилось».
Пастель тоже требует понимания, ее нужно уметь растушевывать. Полтора года я отходила в студию, а сейчас люблю участвовать в воркшопах, где вместе работают несколько человек. Наверное, со времен психотерапии у меня сохранилась привычка к групповым художественным занятиям как к форме социализации. Мне нравится, когда можно с кем-то посоветоваться.
Конечно, настоящим художником я не стала, хотя, когда в социальных сетях вдруг появляются мои рисунки за прошлые годы, мне говорят: «Неужели это ты нарисовала? Как красиво!» Сейчас сижу и смотрю на одну из моих картин — это поле с васильками. Чтобы нарисовать что-то, что приятно повесить на стену, ушло в общей сложности три или четыре года.
«Я сидела над задачей по физике, как геймер за компьютерной игрой»
Мария Жаворонкова, 47 лет, редактор:
— Я начала помогать детям с задачами по физике, когда не осталось выбора. Во время карантина вся учеба проходила дома, мой старший сын был совершенно растерян. Он рыдал над физикой, не в силах был вовремя сдать домашние задания, не получал зачет, нам сыпались грозные письма. Я предлагала помощь, но он был настроен скептически, поскольку знал, что я не в ладах с математикой и естественно-научными предметами. В одиночку он справиться тоже не мог, поэтому погружался в страдания. Это был какой-то тупик.
В какой-то момент я открыла компьютер и стала читать, что написано в заданиях. Попробовала следовать инструкциям: прочтите такую-то главу из учебника для 7-го класса, посмотрите такой-то ролик, потом решите такую-то задачу. Начав разбираться, я узнала для себя много интересного, несмотря на далеко не творческую школьную подачу.
Прошла один тест, а потом, к собственному изумлению, решила какую-то задачу. Просидела над ней целый вечер, как геймер за компьютерной игрой, а потом пришла к сыну и сказала: «Садись, я тебе сейчас все объясню». Но он сказал, что ему уже и так хорошо помогла, тест решила, галочки расставила, а большего и не требуется.
Меня поразило, что можно с нуля погрузиться в тему про электричество. Вряд ли я сейчас с ходу решу эти задачи, но выясняется, что самым сложным было преодолеть свой страх перед физикой, когда думаешь, что у тебя это ни за что не получится.
Справедливости ради, с более простыми задачами на движение, которые я пыталась освоить для младшего ребенка, опять ничего не складывалось. Сама я много болела в детстве, и мама до последних классов могла мне объяснить и химию, и физику. Я не предполагала, что с моими собственными детьми у меня предел наступит в 5-м классе. Думала, что загляну в учебник и со всем разберусь. Не тут-то было. Тогда я пришла к учительнице и сказала: «Я бы хотела помочь сыну с задачами на скорость, но, боюсь, мне самой нужен репетитор». Она засмеялась и говорит: «Вы просто давно не учились в школе и все забыли. Взрослый человек не может этого не понять, вот увидите». Она верила в меня!
Мы встретилась онлайн, и я за 20 минут поняла. Моя самооценка очень повысилась, я знала, что прожила этот день не зря.
Для моих детей это тоже был хороший опыт. Они увидели, что можно подумать, разобраться и решить. К тому же я не пинаю их: «А ну-ка покажи, что ты там нарешал, так, все неправильно» — а разбираюсь вместе с ними, причем в процессе возникает даже некий азарт.
Я заканчивала истфак МГУ, всю жизнь я работала редактором, а сейчас получаю дополнительное педагогическое образование. Но при любой работе, даже гуманитарной, тебе приходится иметь дело с таблицами, цифрами и базами. Это была моя главная фобия. И вдруг я поняла, что это уж точно не сложнее, чем школьная программа.
«Всю жизнь понимание шло у меня через голову и логику. А тело — ну, это только чтобы голову носить»
Сергей Сабсай, 54 года, преподаватель математики:
— На физкультуре в школе мне ставили четверку вместо двойки только потому, что по всем остальным предметам были пятерки. У меня был замечательный, взрослый, мудрый физрук Евгений Михайлович Иванов. Он говорил моей маме, которая очень переживала: «Отстаньте вы от Сережи, природа не любит равновесия. Голова у него хорошо работает — и радуйтесь. Не пытайтесь сделать из него физкультурника».
Зимой, пока класс нарезал лыжные круги вокруг Первомайской рощи, мы с ним неспешно обсуждали сравнительные достоинства учебника философии. У него было три высших образования — филологическое, философское и спортивное. Такой учитель физкультуры был для меня, конечно, незаслуженным подарком.
Как и многие в нашем поколении, я сменил несколько профессий. По образованию я инженер, окончил Бауманку, потом долго работал в бизнесе, дошел от экспедитора до финдиректора, а затем открыл собственную школу в родной Твери. В какой-то момент мы не могли найти учителя математики и пришлось закрывать амбразуру. Сейчас я преподаю математику онлайн.
Когда у меня была своя школа, работать приходилось днем и ночью. Я интуитивно искал максимально глубокого переключения, и в свои 46 лет неожиданно решил попробовать танго.
Танец — сфера для меня не полностью чужая, мои мама и тетя были преподавателями фортепиано, и музыку я очень люблю. Однако у меня совершенно не было идеи, что под нее надо двигаться, поэтому я не особенно любил школьные дискотеки.
И вдруг оказалось, что именно через танго можно выражать огромный спектр эмоций. Есть устойчивый мем, что танго требует розы в зубах, что, дескать, это про напор и страсть. На самом деле в танго есть и лирика, и веселье, и шутка. Оно очень разнообразно.
Невозможно с ходу начать танцевать, просто явившись на милонгу (милонга — чуть менее сложный вариант танго и одновременно музыкально-танцевальная площадка, которая объединяет любителей. — Примеч. ред.). К тому же мы с моей будущей партнершей присоединились к группе с опозданием и начали потихоньку догонять. Какие-то элементы мы потихонечку дополнительно отрабатывали в уголке, не особо комплексуя, что еще мало чего умеем.
Позже я переехал в Питер, где начал заниматься с Леной Слуцкой, хозяйкой «Квартала танго». Там началась более аккуратная, тонкая работа. Например, я узнал, что намерение повести партнершу на очо (одно из танцевальных движений в танго. — Примеч. ред.) можно передать не поворотом корпуса, а просто переносом веса с одной части ступни на другую, и партнерша это почувствует.
Очень интересно выражать музыку движением, учиться слышать другого, говорить, подавать сигналы, взаимодействовать через тело, на безмолвном, но очень ощутимом физическом уровне. Всю жизнь понимание шло у меня не через тело, а через голову и логику. А тело — ну, это только чтобы голову носить. Кто-то из римских пап пытался запрещать танго, но ведь в нем, как мне кажется, очень много христианского. Это и воплощенность, и потребность слышать другого, и просто готовность обнять постороннего человека, некая изначальная открытость, готовность принять.
На занятиях все время идет и обмен парами, потому что нужно учиться слышать друг друга с разными людьми. Бывает, что с одной партнершей тебе интересно станцевать вальс, а с другой — какую-то более яркую, драматичную музыку. Точно так же, как музыкантам интересно вместе сыграть какую-то пьесу. Это не предполагает романтических отношений, но дружба и приязнь, конечно, необходимы.
В последнее время не танцую, но давно мечтаю найти время и потанцевать вместе с женой, которая когда-то танцевала фламенко. Одна из наших дочерей захотела попробовать танго, и я с радостью показал ей несколько движений.
Фото: freepik.com