У каждой мировой религии — свои священные книги. Чем отличается отношение к этим древним текстам в исламе, иудаизме и христианстве? Как представители разных традиций выходят из ситуации, когда нужно создать единый текст из множества версий, накопленных веками?
Монах Пантелеимон (Королев)
Одним из немаловажных философских вопросов на протяжении всей истории человечества был и остается вопрос о соотношении текста и описываемой им реальности. Он не только остро встает при описании физической реальности, но становится еще более сложным при попытках описания мира сверхъестественного, Божественного, при фиксации и передаче Откровения и религиозного опыта.
Язык, предназначенный преимущественно для описания бытовых реалий, регулярно встречающихся вещей и явлений, прилагается к описанию объектов, даваемых в духовном созерцании и явлений уникальных, каких «не видел глаз, не слышало ухо, и <какие> не приходили на сердце человеку, . . . а <святым Своим> Бог открыл это Духом»(1).
Не пытаясь объять все многообразие мирового религиозного опыта, постараемся в этом реферате затронуть основные аспекты отношения к священному тексту в авраамических религиях: религии ветхозаветного Израиля, раввинистическом иудаизме, христианстве и исламе.
Для всех этих религий характерны общие черты в отношении к Священному Писанию:
а) фиксирован состав произведений, входящих в Священное Писание;
б) текст регулярно звучит на общих собраниях;
в) этим текстом определяются нормы веры и жизни членов общины;
г) существуют принятые комментарии и правила толкования священного текста.
Текст, описывающий духовную реальность, сложен и местами непонятен для тех, кто не имеет соответствующего мистического опыта, по- этому всегда существует риск искажения и потери цельности послания при передаче: либо уклонение в буквализм с сохранением формы текста и частичной утратой смысла, либо передача интерпретации текста с изменением словесной ткани Писания.
Все рассматриваемые нами религии имеют многовековую историю, и каждая из них вырабатывала свою методологию сохранения смысла, написания и звучания текста Священного Писания — отвечая на изменения общества и языка по сравнению с теми, которые были во время написания сакральных текстов. Параллельно эти заботы о тексте стимулировали научную систематизацию грамматических, фонологических, текстологических, исторических, археологических и других знаний.
Ислам и Коран
Коран
Начнем рассмотрение с ислама, в котором отношение к Писанию (в данном случае — Корану) наиболее прямолинейно. По представлениям мусульман, Коран существует вечно и неизменно, он ниспослан с Неба, поэтому он совершенен и никаким изменениям не может быть подвержен.
При этом исторические (а не догматические) представления о Коране имеются следующие.
С 610 по 632 год пророку Мухаммеду через ангела Джабраила давалось откровение, которое хранилось и в устном, и в письменном виде. После 633 года, когда в битве при Йемаме погибла немалая часть «носителей Корана», начинается кодификация устных и записанных слов пророка. Зейд ибн Сабит, один из наиболее авторитетных писцов Мухаммеда, совместно с Умаром ибн-Хаттабом за 6 месяцев составил полный список Корана.
Критерием, которым пользовались составители при включении каждого стиха в Коран, было согласное свидетельство двух письменных источников и памяти Умара ибн-Хаттаба, знавшего практически весь Коран наизусть. Итоговый список был в частном употребления у халифа Абу Бакра.
Одновременно подобную работу по составлению полного Корана проводили и другие последователи Мухаммеда. Ученые насчитывают до 15 первичных рукописей (Ибн Масуда, Уба ибн Кааба, Али, аль Асвада и других) и множество вторичных.
Позже, когда в войсках возникли дискуссии о различных чтениях сур Корана, по приказу халифа Усмана комиссия под руководством Зейда между 650 и 656 гг. тщательно рассмотрела текст Корана, сопоставила с устным и письменным преданием, и копии с итогового кодекса были разосланы в различные провинции как единственный верный вариант.
Рукописи, отличавшиеся от этого текста, подлежали сожжению. Многие тексты были уничтожены, о текстологии ранних рукописей Корана мало что известно, но все же полной унификации добиться не удалось. Ситуация с унификацией текста Корана осложнялась еще и тем, что в графической системе арабского языка середины VII века отсутствовали обозначения для кратких гласных и знаки для различения некоторых сходных по начертанию букв. Таким образом, одна и та же запись слова представляла возможность нескольких вариантов прочтения.
Однако эта сложность стимулировала развитие фонетических знаний у арабов: «к VIII в. арабские фонетисты добились выдающихся результатов: они в деталях описали работу языка, губ, полости рта и носа в произнесении каждого звука; создали исчерпывающие классификации фонетических изменений; систематизировали варианты звукотипов, в чем историки языкознания видят зачатки фонологии»(2).
Коран
К 786 году арабский филолог и исследователь стихосложения Халиль ибн Ахмад аль-Фарахиди создал систему огласовки, которая давала возможность однозначно сопоставить записанное слово и его чтение. Но до 934 г. от Р. Х. продолжался так называемый «период ихтийар», время выбора, когда мусульмане могли читать Коран на различных диалектах.
Ибн Муджахид в Багдаде написал книгу Ал-Кираа ас-Сабаа («Семь чтений»), в которой установил семь конкретных способов чтения, бытующих в мусульманском мире, а все остальные объявил неправильными. Решение ибн Муджахида (для обоснования которого он не приводил аргументов) было поддержано визирями и в итоге были назначены корректоры, которые внесли огласовки в Коран в соответствии с этими семью чтениями.
Молитвенное чтение Корана возможно только в одном из этих вариантов(3), недопустимы ни отклонения, ни тем более переводы на другой язык — при смене языка этот текст теряет свою идентичность с небесным и вечным Кораном и превращается лишь в приблизительный пересказ и интерпретацию.
Во избежание разговоров о «различных Коранах» был введен термин «мусхаф», означающий частную письменную фиксацию единого Корана-Откровения — определенным шрифтом и в соответствии с определенной системой чтения.
Таким образом, представления ислама о вечно существующем тексте, транслированном на землю через одного-единственного пророка, вылились в достаточно энергичные человеческие усилия по созданию одной-единственной версии текста и уничтожению разночтений, но полная унификация так и не была достигнута.
Религия Израиля и Ветхий Завет
Те процессы по кодификации и унификации священного текста, которые в исламе заняли всего несколько столетий, у иудеев тянулись несколько тысячелетий и были осложнены многими другими факторами, поэтому и описание истории священной книги иудеев мы полагаем после описания Корана. Собирание священных книг началось еще с пророка Моисея, который повелел поместить свою книгу «одесную ковчега»(4) и всенародно прочитывать ее каждые 7 лет(5).
Таким образом, в начале истории своего Писания иудеи, в отличие от мусульман, не были вынуждены собирать разрозненные отрывки, сверять различные свидетельства и компоновать единую книгу — книга была написана собственноручно пророком, хранилась в святилище и регулярно обновлялась в памяти слушающих.
Текст был написан палеоеврейским алфавитом, сходным с финикийским, письмо было консонантное (без огласовок) и без словоделения, традиция чтения хранилась благодаря устной передаче. Текст тщательно копировался для богослужебного использования (очевидно, такая необходимость была по причине износа книг), но Храмом не ограничивалось бытование Писания — его фрагментарно копировали и для домашнего чтения, причем в этих копиях обнаруживались некоторые расхождения с храмовым вариантом.
Корпус книг Священного Писания постепенно пополнялся, в него включались писания других пророков и повествования об истории Израиля, но концентрация интеллектуальной и духовной жизни иудеев вокруг Храма обеспечивала единство традиции и непротиворечивость списков. Не нарушила традицию и постепенная смена формы букв — с древней угловатой на близкую к нынешней квадратную.
Тем не менее к межзаветной эпохе насчитывалось уже не менее трех изводов текста Писания. Помимо текста, употреблявшегося в иудейском богослужении, существовал еще и текст, представленный в самаритянском Пятикнижии. Он отличался не только грамматическими, но и некоторыми идеологическими расхождениями, вызванными тем, что самаритяне выстроили свой храм на горе Гаризим, и отредактировали Писание так, чтобы оно оправдывало эту «раскольническую» практику.
Еще одна версия, бытовавшая у александрийских иудеев, стала источником для греческого перевода Ветхого Завета — Септуагинты. Прототип до нас не дошел, но может быть отчасти восстановлен благодаря тому, что большие фрагменты были переведены в высшей степени буквально.
Исследование Кумранских рукописей
В 1947 году в Кумране была найдена большая библиотека древних еврейских текстов, датируемых между III и I веками до н. э. Часть библейских свитков из этой коллекции можно отнести к трем вышеупомянутым типам, другие же представляют иные редакции.
Таким образом, в иудейской среде наличие одной наиболее сакральной и авторитетной версии текста Священного Писания не влекло за собой гонение и уничтожение всех остальных вариантов.
Не было и крайне негативного отношения к переводу Писания: к V веку до н. э. разговорным языком иудейского народа стал арамейский, при возобновлении в середине V века общенародного чтения Торы предлагалось чтение сопровождать переводом на арамейский (и дополнительными пояснениями) — таргумом.
Кардинально важным отличием израильтян от мусульман в отношении Писания является то, что откровение Бога евреям не закончилось со смертью пророка. Бог, по их вере, пребывал вместе со Своим избранным народом, и в нужные времена подавал им откровение через новых и новых пророков. По этой причине Писание могло дополняться новы- ми текстами о попечении Бога о Своем народе.
Кроме того, вера в руководство Божие при переводческом труде не лишала переводы права называться также откровением. Итоговая кодификация текста Ветхого Завета (Танаха) произошла уже после разрушения иерусалимского Храма и после размежевания между христианством и раввинистическим иудаизмом — мировыми религиями, каждая из которых считает свою историю продложением истории ветхозаветного Израиля.
В связи с этим состав книг, входящих в христианский канон, опирающийся на александрийскую традицию и Септуагинту, отличается от палестинского канона, установленного на Явнийском Синедрионе ок. 90-100 г. н. э. Самый же текст Ветхого Завета во все последующие века, и особенно в Новое и Новейшее время, со становлением научной методологии, привлекал к себе внимание и подвигал к исследованиям не только христиан и иудеев, но и атеистов и агностиков. Для одних важно было уяснение смысла священного текста, обстоятельств жизни израильтян и их соседей, другие пытались показать невозможность фактов и несостоятельность идей, изложенных в Писании.
Библейские исследования в немалой степени стимулировали совершение исследовательских экспедиций, развитие археологии, палеографии, этнографии, религиоведения, египтологии, ассирологии и других наук о Древнем мире, библейская хронология и описание быта сопоставлялись с находками и расшифровками древних записей.
В полемике между доверяющими свидетельству Библии остро встал вопрос о «герменевтическом круге»: интерпретация находки сильно зависит от понимания истории региона, а понимание истории складывается на основании находок. Не полевые, а кабинетные исследователи Библии активно участвовали в углублени таких филологических дисциплин как этимология, текстология, теория перевода, теория стиля, уточняли представления о возможности аттрибуции текста определенному автору.
На стыке кабинетных и полевых исследований стоит до сих пор актуальная проблема hapax legomena — слов, однократно употребленных в тексте, значение которых не удается понять из контекста. Находка и верная интерпретация других записей, содержащих это слово, может пролить свет на эти «темные места» Писания.
Раввинистический иудаизм и Танах
Выше мы отметили, что на рубеже эр в иудаизме текст Писания бытовал в различных редакциях, но впоследствии, несмотря на разрушение Храма и все более увеличивающееся рассеяние иудеев по всему миру, из всех версий осталась в употреблении только одна, называемая ныне «масоретской», с высокой степенью стабильности текста.
Точную историю этой версии восстановить затруднительно, поскольку древнейшие полные списки не старше X века. Вероятнее всего, в основу масоретской версии легла традиция списков, находившихся в храмовом употреблении.
Кумран. Раскопки поселения. Вид с высоты птичьего полета
Кумранские свитки не содержат знаков огласовки, но еврейское письмо того периода допускало использование некоторых согласных (matres lectiones) для обозначения гласных звуков, в результате чего одно и то же слово могло быть записано несколькими способами.
В синагогальнальной традиции сохранялась должность писцов, основной заботой которых была сверка и исправление списков Танаха. И, благодаря их деятельности, консонантная основа текста практически стабилизировалась еще до введения знаков огласовки.
Примерно в 500-700 гг. возникли три различные системы огласовки еврейского письма: тивериадская (или северопалестинская), палестинская (или южнопалестинская) и вавилонская, из которой наибольшее распространение получила тивериадская.
Для верного чтения и понимания Писания консонантная основа была дополнена не только огласовкой, но и знаками кантилляции, обозначениями структурного деления текста и снабжена комментариями. В целом вся эта система была разработана масоретами (от слова masora — традиция чтения и переписывания библейского текста) в VII – XI вв.
Комментарии отличались и по содержанию, и по расположению на листе. По традиции определенные комментарии относились к первому слову каждой книги и окружали его (masora initialis). Очень краткие замечания, относящиеся к нетипичным чтениям, искаженной орфографии, особо написанным буквам, к статистике употребления слова во всем корпусе Писания писались рядом с колонками текста (masora parva). Более пространные примечания помещались в нижней части страницы или в конце текста (masora magna) и обычно были систематизированы в алфавитном порядке.
Труды масоретов впечатляют своей скрупулезностью и объемом произведенных вычислений, в определенной мере масоретов можно считать предтечами корпусной лингвистики. Ими были произведены глобальные арифметические вычисления: подсчитаны количества слов и букв в разных книгах и стихах, выяснены серединные стихи книг, изу- чено употребление отдельных букв в начале, середине и конце слова, составлены пространные конкордансы слов и словосочетаний, даны многочисленные грамматические, текстологические и богословские комментарии.
Редактирование текста при наличии такого аппарата было невозможным, но замеченные неточности словоупотребления исправлялись при помощи кетив и кере — основной текст (ketiv, написанное) оставался неизменным, а читать и понимать Писание следовало в соответствии с особыми отметками на полях и в самом тексте (qere, читаемое).
Высочайшая степень стабильности текста (особенно его консонантной основы) и многогранное штудирование буквенного состава текста подготовили почву для такого герменевтического способа как гематрия, при котором дополнительные смыслы текста добываются путем интерпретации числового значения букв и слов. Этот метод получил наиболее широкое применение в каббалистическом иудаизме. Аналогом в исламе является абджадия.
Для христианства этот метод толкования совсем нехарактерен.
Христианство и Библия
Греческий язык имел для христианства огромное значение, но все же не тождественное со значением арабского для мусульман или иврита для иудеев. Если для древних иудеев и ранних мусульман язык Откровения не отличался от знакомого с детства, то родным языком для апостолов был арамейский, Писание они слышали на иврите, после сошествия Святого Духа в день Пятидесятницы они получили дар проповедать на многих наречиях, а также они знали официальный язык в Империи — греческий.
Эта изначальная многоязычность и миссионерская направленность ко всем народам определила постоянно возрастающее количество переводов христианской Библии. Для многих языков именно христианские проповедники создали письменность, чтобы передавать благовестие в том числе и в виде книги.
Библия Гутенберга. Одна из первых напечатанных в мире. 1455 год. Автор фото: jmwk. flickr.com
Первичным языком христианского Писания стал койне — надрегиональный диалект греческого языка. Ветхий Завет был принят не на языке оригинала, а в виде греческого превода — Септуагинты, Новый Завет изначально написан на греческом(6).
Несмотря на заботу христиан о кодификации и сохранности текста Писания, в ранней Церкви не было ярких тенденций к созданию какого-то одного текста и объявления его самым авторитетным текста. С самого начала были приняты четыре Евангелия, повествующие об одних и тех же событиях, но различающиеся между собой в деталях.
Созданные на их основе гармонизирующие компиляции (как, например, «Диатессарон» Татиана) не получали церковного одобрения. Эту нестрогость по отношению к тексту можно отчасти объяснить с богословских позиций христиан. Подробное описание всей жизни Иисуса не вместил бы и весь мир(7), первостепенную важность имело со- гласное свидетельство очевидцев о главном — что Бог-Слово стал человеком, был распят и воскрес.
Личное знание Христа и таинственное приобщение Богу-Слову для христиан несопоставимо важнее, чем чтение слова о Боге, хотя и последним они тоже не пренебрегают. Другим аспектом отношения христиан к Писанию является то, что они веруют в неотступное пребывание в Церкви Святого Духа, по вдохновению Которого написаны книги Библии.
«Если же предположить, что по тем или иным причинам Церковь лишится всех своих книг, т. е. Ветхого и Нового Заветов, творений святых отцов и богослужебных книг, то она восстановит Писание, пусть не дословно, пусть иным языком, но по существу своему, и это новое Писание будет выражением все той же единожды преданной святым веры, выявлением все того же Единого Духа, неизменно действующего в Церкви, являющегося Ее основой, Ее сущностью»(8).
Следствием такого отношения к тексту можно считать тот факт, что современные церковные версии Нового Завета включают малые вставки в древний текст. Одни вставки — истолковательного характера, другие — гармонизирующего, третьи происходят из литургического употребления текста. Зная о более позднем возникновении этих фрагментов, Церковь не исключает их из Писания как непротиворечащие учению, помогающие пониманию и освященные традицией чтения и толкования.
Поскольку деятельность по переводу и проповеди библейского откровения требует более глубокого проникновения в смысл текста, чем простая забота о его сохранности, в христианской среде с первых веков были на высоте текстологические и экзегетические исследования.
Значимыми фигурами в этой области были Ориген и блаженный Иероним Стридонский.
Ориген в начале III в. составил «Гекзаплы» — шестиколоночную рукопись Ветхого Завета, в которой были сведены еврейский оригинал, его греческая транслитерация, Септуагинта и еще три греческих перевода того времени, сделанных с разными идеологическими и филологическими установками. Этот аппарат Ориген использовал в своей работе при составлении комментариев на все книги Ветхого Завета.
Блаженный Иероним Стридонский
Многообразие латинских переводов первых веков и сумятица, вызванная тем, что ни один из этих переводов не имел общецерковного признания, вынудила папу Дамаса в 383 г. обратиться к блаженному Иерониму Стридонскому с просьбой выработать единый и достоверный латинский текст Писания. Этот труд занял 15 лет, во время которых блж. Иероним жил в Вифлееме, сопоставлял латинские тексты с еврейским и с древними греческими переводами, привлекал арамейские таргумы, согласовывал текст с данными ближневосточной географии и ботаники.
Несмотря на то, что блж. Иероним вопреки традиции отдавал предпочтение veritas hebraica перед Септуагинтой, его редакция Библии стала общепризнанной для латиноязычных христиан и впоследствии для Римо-Католической Церкви.
Из всех переводов на языки мира только латинская версия была законодательно канонизирована и определенной редакции текст был присвоен догматический статус первоисточника: в 1546 году на четвертой сессии Тридентского Собора было постановлено, что только имеющийся текст Вульгаты становится авторитетным, только его можно использовать для богослужебных чтений, во время диспутов, проповеди и для 12 толкования. Категорически запрещалось изменять текст или толковать его вне церковной традиции, даже если обнаруживались расхождения с другими вариантами.
Это постановление не остановило текстологические исследования в Европе, наоборот, в это время активно выходят критические издания, возникают новые переводы на национальные языки — но они оказываются «вне закона» Католической Церкви.
Только в XX в. Римская Церковь приняла наработки библеистики и внесла соответствующую редактуру в официальный текст Вульгаты. Развитию текстологии в Новое время способствовала доктрина протестантизма sola Scriptura, отвергавшая Предание Католической Церкви и требовавшая выведения норм веры и жизни только из Писания.
Автор фото: fortinbras. flickr.com
Эта позиция вовсе не способствовала выработке общепризнанного текста Библии и единых принципов толкования. Наоборот, сомнению было подвергнуто в Библии почти всё: верность отдельных слов, сохранность композиции книг, авторство, время написания и необходимость включения тех или иных книг в канон.
Для анализа текста было разработано множество новых методик, был выдвинут целый спектр гипотез об истории текста. Эти гипотезы, выстроенные на основаниях, чуждых для религиозной общины-хранительницы священного текста, пытаются иначе представить как историю Израиля, так и историю текста, чтобы по-своему «очистить Библию от наслоений» и согласовать свои идеологические представления с археологическими свидетельствами.
Так, например, некоторые последователи эволюционной теории представляют историю ветхозаветного Израиля как постепенное восхождение от политеизма к монотеизму и в соответствии с этим компонуют фрагменты Ветхого Завета. Другой тенденцией в редактировании Библии является создание новых «политкорректных» и «феминистских» переводов, использующих инклюзивную лексику и очищающих текст Писания от патриархальных представлений и свойственных им выражений.
Внутри христианских Церквей, сохраняющих непрерывную традицию передачи Священного Писания, отношение к этим новым тенденциям настороженное как к чуждым, но внимательное к новооткрытым текстуальным, археологическим и историческим фактам.
Заключение
Подводя итоги, отметим как сходные, так и противоположные принципы отношения к Священному Писанию в рассмотренных нами религиях.
Для религиозной общины естественны стремления к тому, чтобы у нее был, с одной стороны, единый, а с другой стороны — наиболее точный текст Писания, но эти два желания входят в противоречие между собой.
Устранение неточностей и непрерывное редактирование порождает новые версии, которые потом могут образовывать целые семьи редакций. Яркой иллюстрацией этого может быть, например, цитата из Моисея Маймонида: «Всякий доверял <Алеппскому кодексу>, поскольку он был откорректирован самим бен Ашером, который трудился над ним многие годы и каждый раз, когда с него делали копию, он вносил исправления»(9).
Стремление к точности текста также несло в себе внутренние противоречия: при переписывании текста приходилось выбирать между истолковательной правкой и дословным следованием темному месту протографа. Версии, предназначенные для богослужебного употребления, были в памяти множества верующих и поэтому медленнее всего включали исправления.
Благодаря консервативности священного текста до нас дошли слова и выражения, значения которых восстановить затруднительно (hapax legomena) и особенности речи древних авторов, включающие грамматические искажения, неточности в употреблении иноязычных заимствований и ошибочные знания об истории(10).
Вокруг Священного Писания создавался целый круг произведений и приемов, фиксировавших традицию и защищавших от искажения и сам текст, и варианты его прочтения. Помимо обширных и многообразных толкований смысла текста, присутствующих во всех рассмотренных религиях, ислам и иудаизм знают дополнительно оперирование с числовыми значениями слов, а иудаизм — масору.
В рамках истолковательной традиции было проведено огромное количество серьезных исследований, внесших свою лепту в развитие гуманитарных наук. На примере протестантизма видно, как отсечение текста Библии от экзегетической традиции влечет за собой нестабильность текста Писания и идеологизированное редактирование. В отличие от христианства, всегда благосклонно относившегося к переводам и не смущавшегося расхождениями между евангелистами, иудаизм и ислам стремились к унификации священного текста. Как показывает история, «отныне-и-навсегда-самый-правильный-до-малейшей-точки-текст» пока является недостижимым.
Сноски
1 1 Кор. 2:9-10 1
2 [Мечковская 1988]
3 Повсеместным чтением стал вариант Асима из Куфы через Хафса, другой — Нафи из Меди- ны через Варха — используется в некоторых частях Африки, остальные варианты чтения крайне малоупотребимы.
4 Втор. 31:26-27
5 Втор. 31:10-12
6 Исключение составляет Евангелие от Матфея, по преданию написанное сначала на еврейском и затем самим же апостолом Матфеем переведенное на греческий
7 Ин. 21:25
8 Софроний (Сахаров), иеромонах. Старец Силуан. — Париж, 1952.
9 Мишне Тора II, Хилхот Сефер Тора 8. 4 10 См., напр., Jeffery, A. The Foreign Vocabulary of the Qur’an. Oriental Institute, Baroda, India, 1938
10 См., напр., Jeffery, A. The Foreign Vocabulary of the Qur’an. Oriental Institute, Baroda, India, 1938
Список литературы
[Лихачев 1983] Лихачев Д. С. Текстология. На материале русской ли- тературы X–XVII веков. — Л., 1983.
[Мецгер 1996] Мецгер Б. Текстология Нового Завета. Рукописная традиция, возникновение искажений и реконструк- ция оригинала. — М.: Библейско-богословский ин- ститут св. апостола Андрея, 1996.
[Мецгер 2004] Мецгер Б. Ранние переводы Нового Завета: их источ- ники, передача, ограничения. — Второе изд. — М.: Библейско-богословский институт св. апостола Ан- дрея, 2004.
[Мечковская 1988] Мечковская Н. Б. Язык и религия: Лекции по фило- логии и истории религий / Под ред. Г. Баранковой. — М., 1988.
[Тов 2003] Тов Э. Текстология Ветхого Завета. — М.: Библейско- богословский институт св. апостола Андрея, 2003.
[Юнгеров 2003] Юнгеров П. А. Введение в Ветхий Завет. В 2 тт. — М.: ПСТГУ, 2003.
[Gilchrist 1989] Gilchrist J. Jam’ al-Qur’an; the codification of the Qur’an text. — Benoni, South Africa, 1989.
[Warraq 1998] The Origins of The Koran: Classic Essays on Islam’s Holy Book / edited by I. Warraq. — Prometheus Books, 1998.
Читайте также: