Дети ловили мышей, чтобы поесть
Я работала волонтером в приюте в Камбодже, в 2006 году. Считала, что занимаюсь правильным делом, по-настоящему помогаю этим детям. Мне еще многое предстояло узнать.
Все началось, когда мне было 19 лет. Я путешествовала «дикарем» по Юго-Восточной Азии. Когда я попала в Камбоджу, мне было неловко, что я тут на каникулах, а вокруг такая бедность. Мне захотелось как-то помочь. Я съездила в несколько сиротских приютов, подарила им какую-то одежду, книги и немного денег для детей, с которыми познакомилась.
Но один из приютов, где я побывала, оказался просто ужасающе бедным. Я с такой нищетой в жизни не сталкивалась. У них не хватало денег на еду, чистую воду, медицинскую помощь. Сердце разрывалось, когда я смотрела на грустные лица детей. Мне хотелось им помочь.
Я провела сбор средств в Австралии, вернулась в Камбоджу на следующий год и несколько месяцев добровольно проработала в приюте. Я преподавала английский, покупала продукты и фильтры для воды, водила детей к стоматологу — у них это было впервые в жизни.
Однако в течение следующего года я обнаружила, что в детском доме, которому я оказывала помощь, процветает страшная коррупция. Директор растратил до последнего цента все пожертвования приюту. В мое отсутствие дети были совершенно заброшены. Им даже приходилось ловить мышей, чтобы поесть.
Позже я также выяснила, что директор допускал физическое и сексуальное насилие над детьми. Я не могла бросить малышей, которых уже узнала и полюбила, и вернуться к своей жизни в Австралии. Поэтому начала работу с местными волонтерами и представителями властей. Мы хотели открыть новый сиротский приют и спасти детей, дать им новый дом, где они были бы в безопасности.
Они не были сиротами
Пока я приспосабливалась к новой жизни в Камбодже, занимаясь делами приюта, я научилась бегло говорить по-кхмерски. Когда я смогла по-настоящему общаться с детьми, выяснились странные подробности. Большинство детей, которых мы забрали из сиротского приюта, на самом деле не были сиротами. У них были родители, а у тех, кто действительно осиротел, оставались другие родственники, например, дедушка, бабушка, тетя, дядя, другие братья и сестры.
Так почему же эти дети жили в сиротском приюте, если не были сиротами? С 2005 года число сиротских приютов в Камбодже выросло на 75 процентов, а количество детей в камбоджийских приютах почти удвоилось, несмотря на то, что абсолютное большинство этих детей вовсе не сироты в общепринятом смысле. Это просто дети из бедных семей.
То есть если основное большинство детей в приютах — не сироты, то и термин «сиротский приют» — всего лишь эвфемизм, а на самом деле это детские дома-интернаты. Такие учреждения называют по-разному, например, «приют для бездомных», «детский дом», «дом ребенка», даже «школа-интернат».
К тому же подобная проблема существует не только в Камбодже. На этой карте показаны некоторые страны, где наблюдался стремительный рост числа домов-интернатов и количества детей, помещенных в такие учреждения.
В Уганде, к примеру, число детей, живущих в интернатах, выросло более чем в 16 раз с 1992 года. При этом проблемы, вызванные содержанием детей в этих учреждениях, связаны не только с коррупцией и случаями насилия, как в том приюте, откуда я забрала детей. Проблемы заключаются в самой форме социальной опеки.
Тара Винклер. Фото: phnompenhpost.com
Украденные поколения и бизнес на приютах
Результаты международных исследований, проводившихся более 60 лет, показывают, что дети, выросшие в различного рода интернатах, даже в самых лучших, подвержены серьезному риску развития психических заболеваний, нарушений привязанности, задержек роста и развития речи, причем многие впоследствии с большим трудом интегрируются в общество и строят здоровые отношения во взрослой жизни. Эти дети растут, не имея перед глазами модели нормальной семьи, не зная, как должны вести себя родители, поэтому и воспитание собственных детей вызывает у них трудности. Так что, если много детей воспитывается в детских домах, это отрицательно сказывается не только на них самих, но и на будущих поколениях.
Мы, австралийцы, уже когда-то столкнулись с подобным. Именно это произошло с нашими «украденными поколениями» — детьми аборигенов, которых забирали из семей, полагая, что так их можно будет лучше воспитать.
Представьте на минутку, каково живется ребенку в интернате. Во-первых, это постоянное чередование воспитателей. Кто-то новый заступает на смену каждые восемь часов. Вдобавок ребенок сталкивается с нескончаемым потоком посетителей и волонтеров, изливающих на него любовь и нежность, которых ему так не хватает, а затем покидающих его. Это вызывает у детей чувство ненужности, вновь и вновь убеждая их, что они недостойны любви.
<…>
По подсчетам, восемь миллионов детей на планете живут в учреждениях типа сиротских приютов, хотя около 80 процентов из них вовсе не сироты. У большинства есть семьи, которые могли бы заботиться о детях, имей они адекватную поддержку.
Однако для меня самым шокирующим было осознание, что безудержная тенденция к увеличению числа детей, помещенных в учреждения опеки без особой на то необходимости, — это наша вина. Вина туристов, волонтеров, благотворителей. Помощь из лучших побуждений таких людей, которые, как я в 2006 году, навещают детей, занимаются волонтерством и благотворительностью, невольно способствует росту целой индустрии, эксплуатирующей детей и разрушающей семьи.
Неслучайно такие учреждения в основном открываются в местах, куда проще всего привлечь туристов, чтобы они приезжали и работали волонтерами в обмен на пожертвования. Из 600 так называемых сиротских приютов в Непале более 90 процентов находятся в самых популярных туристических местах. Суровая и горькая правда в том, что чем больше денег поступает в поддержку подобных учреждений, тем больше их открывается и тем больше детей забирают из семей, чтобы заполнить приюты. Это всего лишь закон спроса и предложения.
Мне довелось узнать все это на собственном горьком опыте уже после того, как я создала сиротский приют в Камбодже. Мне пришлось смириться с фактами и признать, что я сделала ошибку и невольно стала частью проблемы. Я приехала в детский дом туристом. Это был, скажем так, «волонтуризм». Потом я открыла собственный приют и стимулировала волонтерский туризм, чтобы собрать средства на его содержание. Тогда я еще не знала, что к чему. Позже я поняла, что каким бы хорошим ни был мой приют, он все равно никогда не даст детям то, что им на самом деле нужно: их семьи.
Я знаю, это ужасное разочарование — выяснить, что помогать социально незащищенным детям и бороться с бедностью не так просто, как нас уверяли. Но, к счастью, есть решение. Эти проблемы можно устранить и предотвратить. И теперь, когда мы знаем больше, мы можем большего добиться.
Тара Винклер. Фото: sbs.com.au
Семья вместо интерната
Организация, которой я сейчас руковожу, Камбоджийский детский фонд, — это уже больше не сиротский приют. В 2012 году мы отказались от этой модели, сделав упор на учреждения семейного типа. Сегодня я возглавляю потрясающую команду камбоджийских социальных работников, учителей и санитаров. Вместе мы работаем с населением, стараясь распутать клубок социальных вопросов и помочь камбоджийским семьям выбраться из нищеты.
Наша основная цель — прежде всего, обеспечить в нашем районе сохранение целостности самых социально незащищенных семей. А в тех случаях, когда невозможно оставить ребенка с его биологической семьей, мы помогаем найти приемных родителей. Опека семейного типа всегда лучше, чем просто отправка ребенка в интернат.
Видите девочку, которая ловит мячик? Ее зовут Торн. Она сильная, смелая и исключительно умная девочка. Однако до 2006 года, когда я познакомилась с ней, она жила в том самом приюте, где процветали коррупция и насилие, и ни разу не была в школе. Это был совершенно заброшенный ребенок, изголодавшийся по материнскому теплу и любви. А это фотография Торн сейчас, вместе с ее семьей. Ее мать нашла стабильную работу, ее братья и сестры хорошо учатся в школе, а она сама уже практически получила диплом медсестры в университете.
Семья Торн вырвалась из порочного круга нищеты. Модель опеки семейного типа, которую мы разработали в нашем фонде, оказалась настолько успешной, что ее сейчас предлагают представительство ЮНИСЕФ в Камбодже и камбоджийское правительство в качестве государственной программы по сохранению семей.
И один из лучших способов помочь решению этой проблемы — предоставить слово тем восьми миллионам детей и выступить в поддержку опеки семейного типа.
Если мы все вместе привлечем внимание общественности, мы сможем показать всему миру, что нужно положить конец содержанию социально незащищенных детей в приютах без крайней необходимости. Как нам это сделать?
Помощь и пожертвования следует направлять не в сиротские приюты и интернаты, а в организации, которые ставят целью оставить детей в их семьях.
Я верю, что в наших силах это осуществить, и в итоге мы увидим рост благосостояния развивающихся стран, а социально незащищенные дети во всем мире получат то, чего заслуживает и хочет любой ребенок — семью.
Спасибо.
Перевод Галины Дмитриевой