Умный, бодрый наш народ
Вышла в свет новая книга протоиерея Александра Ильяшенко «Большая семья – большие надежды». Книга носит публицистический характер и посвящена острой теме – демографическому кризису, который переживает наш народ, и который грозит ему историческим небытием. Автор видит выход из кризиса в возвращении к историческим ценностям, традиционной нравственности, в восстановлении престижа большой семьи. В книге приводится ряд малоизвестных исторических фактов и содержится оригинальный анализ некоторых современных событий. Мы продолжаем публиковать отрывки из новой книги.
Читайте также: Миф о всестороннем прогрессе
В двадцатом веке произошли катастрофические насильственные потрясения, затронувшие глубокие основы жизни нашего народа: братоубийственная гражданская война; террор, направленный против крестьянства, купечества, аристократии, духовенства; голод; массовые преследования верующих. Эти потрясения послужили причиной разрушения традиционного быта и нравственных устоев, привели к падению уровня жизни, явились основанием печальной метаморфозы нашего сознания.
Для деморализации целого народа, для того чтобы лишить его стремления активно жить и преодолевать трудности, применяются целенаправленные разрушительные приемы воздействия на массовое сознание. Например, пропаганда с помощью СМИ провокационных, выдуманных фактов или клеветы; внедрение всевозможными средствами ложной идеи о неполноценности народа и отсталости всего государства; разнообразное унижение национальной истории и национальных героев; насаждение глубоко в сознание представлений, вырабатывающих отношение к себе, к своему народу, к своей истории как к чему-то неполноценному и даже постыдному. Таким образом, для сохранения нации необходимо, чтобы в народе возродились национальное самосознание, законная гордость за свою великую страну и славную историю.
Конечно, у каждого человека, нации, государства, любой социальной общности людей найдутся несовершенства. Но уважение и любовь привлекает не отсутствие недостатков, а величие достижений. Примем это положение в качестве критерия и обратимся к примерам истории.
Могущество и процветание каждого государства во многом связано с численностью его населения. Вопрос умножения численности российского народа издавна волновал лучшие умы нашего отчества. Так, Михаил Васильевич Ломоносов, который считал своим долгом «ничего полезного обществу не оставлять под спудом», находил самым главным делом «сохранение и размножение российского народа, в чем состоит величество, могущество и богатство всего государства, а не в обширности, тщетной (бесполезной – Авт.) без обитателей». [1]
Дмитрий Иванович Менделеев был семнадцатым ребенком в семье. Также, как и Михаил Васильевич Ломоносов, Дмитрий Иванович – выдающийся ученый, верный и любящий сын Отечества, человек большого государственного масштаба с необыкновенно широким кругом интересов. Его единомышленниками были нобелевские лауреаты Иван Петрович Павлов и Илья Ильич Мечников, знаменитый адмирал Степан Осипович Макаров и многие другие незаурядные современники.
Дмитрий Иванович Менделеев считал, что «высшая или гуманнейшая цель всякой «политики» яснее проще и осязательнее всего выражается в выработке условий для размножения людского». [2] Действительно, если люди нравственно и физически здоровы, воодушевлены стремлением к цели, лежащей выше материальных интересов, чувствуют реальную заботу и защиту со стороны государства, то они уверенно смотрят в будущее и способны создать дружные, прочные, основанные на любви большие семьи, которые обеспечивают стабильный темп роста численности населения.
В самом конце XIX века, в 1897 году в России была проведена первая всероссийская перепись населения. Дмитрий Иванович Менделеев совершил огромный труд по обработке и анализу переписи. Результаты он обобщил в книге «К познанию России».
Таблица 1 содержит данные о рождаемости, смертности и приросте населения на 100 жителей (из обработки данных переписи).
Таблица 1. Рождаемость, смертность и прирост населения на 100 жителей
в Российской Империи
| Год |
1894 |
1895 |
1896 |
1897 |
| Рождаемость |
4,87 |
4,94 |
4,97 |
4,95 |
| Смертность |
3,40 |
3,50 |
3,28 |
3,14 |
| Прирост |
1,47 |
1,44 |
1,69 |
1,81 |
Основная масса населения Империи проживала в европейской части России. Приведенные в таблице 1 данные относятся к пятидесяти губерниям, которые располагались именно в этой части страны. В других регионах темп роста населения был несколько ниже. Дмитрий Иванович полагал, что, приняв «текущий прирост равным 1,5%», он «недалеко ушел от действительности». [3] Далее Менделеев обращает внимание на то, что «такого большого естественного прироста, какой найден для 1897 года в Европейской России (1,81%), ни для одной страны до сих пор не известно». [4] Оказывается, этот уровень был значительно выше, чем в мусульманских регионах империи и даже в современных мусульманских странах.
На основе прироста равного 1,5% в год, Менделеев сделал прогноз динамики роста численности населения Российской Империи:
Таблица 2. Прогноз динамики роста численности населения
Российской Империи.
| Год | Численность населениямлн. чел | Год | Численность населениямлн. чел | Год | Численность населениямлн. чел |
| 1897 | 128,2 | 1902 | 138,2 | 1910 | 155,6 |
| 1898 | 130,2 | 1903 | 140,2 | 1950 | 282,7 |
| 1899 | 132,1 | 1904 | 142,3 | 2000 | 594,3 |
| 1900 | 134,1 | 1905 | 144,5 | 2006 | 650,0 |
| 1901 | 136,1 | 1906 | 146,6 | 2052 | 1 282,0 |
Согласно расчетам Менделеева к 2052 году численность населения Российской империи должна была вырасти в десять раз по отношению к 1897 году и достичь 1 млрд. 282 млн. человек, то есть практически сравняться с населением Китая. Это было бы государство с колоссальным духовным, экономическим, научным и культурным потенциалом. «Тогда всей земли на душу придется в России полторы десятины, а годной для земледелия – около одной десятины, т. е. больше того, теперь имеют англичане, китайцы и т. п. Это добро надо сохранять уже ради одной любви к детям» [5] завещал ученый. (Количество населения на 2006 год – год написания книги – рассчитано автором).
Дмитрий Иванович отмечал, что «Британская империя включала в себя колонии во всех частях света (кроме Индии); при 410 млн. жителей вероятный годовой прирост составлял около 1,9 млн., а в Российской империи при 148 млн. жителей – более 2,2 млн.». [6] Это говорит о том, что в Индии – богатейшей стране – смертность была чрезвычайно высока, а значит, англичане относились к населению исключительно потребительски – колония! Правительство царской России, напротив, прикладывало огромные усилия для создания эффективной системы здравоохранения, умножения благосостояния народа и роста его численности.
Многие выдающиеся государственные деятели подобно Дмитрию Ивановичу Менделееву и Михаилу Васильевичу Ломоносову считали нравственным долгом служение своему народу. Это, конечно, требовало обширных знаний, инициативы, умения стремительно принимать решения, а подчас и немалого гражданского и личного мужества.
Согласно переписи общее количество лиц, действующих в администрации, суде и полиции, а вместе с ними и тех, которые служили на сословно-общественных должностях, было сравнительно невелико: всего 336 тысяч человек. «Немало у нас лиц, которые полагают, что число «служащих» у нас очень велико. Тогда как оно, в сущности, очень мало. И если бы, чего не дай Бог, в каком-нибудь виде осуществились где-нибудь утопии социалистов и коммунистов, то число одних тех, которые будут распределять работы, сгонять на них и наблюдать за ними, равно как и за общими порядками, стало бы, наверное, во много раз превосходить число современных «служащих». [7] Во Франции на душу населения полицейских приходилось в пять раз больше, а в Англии – в семь раз больше, чем в России. Это обстоятельство не должно вызывать удивления, если учесть, что в 1913 году на международной выставке, проходившей в Швейцарии, российская полиция была признана лучшей в мире.
В то время в России на 1000 человек насчитывалось три представителя царской администрации, включая чиновников, полицию и прокуратуру. Этот немногочисленный аппарат энергично и умело действовал в интересах своего государства. К сожалению, в наше время мы видим иную картину. Вспомним события конца XX века, когда в 1998 году рубль без видимых причин подешевел в три раза. В конце XIX века на международных биржах тоже играли на понижение рубля.
Вот как министерство финансов Российской Империи защищало тогда интересы своего народа. «Чтобы прекратить игру на понижение рубля, министерство финансов прибегло в начале 1895 года к следующему приему: оно закупило на Берлинской бирже предлагавшиеся там на срок кредитные рубли (по курсу в 219 марок за 100 рублей), запретило вывоз кредитных рублей из России, указав местным банкирам, что вывоз кредиток в данный момент будет сочтен участием в спекуляции против рубля. Берлинские биржевики, запродавшие большое количество рублей, оказались не в состоянии их добыть в «натуре» и, чтобы избежать несостоятельности, вынуждены были обратиться к тому же министерству финансов за разрешением приобрести нужное им количество рублей по крайне невыгодной для них цене (232 марки за 100 рублей). Считают, что валютная спекуляция потеряла на этом свыше 20 миллионов рублей, составивших прибыль русской казны и увеличивших свободную наличность казначейства. Попытки уронить курс рубля были радикально пресечены этой операцией». [8]
Благодаря мудрой государственной политике в конце XIX – начале XX века рубль был самой устойчивой валютой в мире. Интересно сопоставить стоимость тогдашнего золотого рубля с современным долларом. Тогда два рубля приблизительно соответствовали одному доллару. Обычный уровень оплаты труда в то время в США составлял один-два доллара в день, то есть 40–50 долларов в месяц. В семидесятых годах XX века – один-два доллара в час, то есть 200–250 долларов в месяц. В наше время – десять, двадцать и более долларов в час, то есть, три, четыре и более тысяч долларов в месяц. Согласно этой оценке можно предположить, что стоимость золотого рубля в конце XIX века составляла от пятидесяти до ста современных долларов. Таким образом, 20 миллионов рублей в ценах конца XIX века составляли один-два миллиарда современных долларов. Зарплата профессора тогда составляла пятьсот рублей золотом в месяц, то есть шесть тысяч золотых рублей в год, а министр получал тридцать тысяч рублей золотом в год – то есть до трех миллионов современных долларов в год! Трудно было найти охотников продаваться, если государство так высоко оценивало службу своих верных слуг. Но тех, кто нарушал верность Государю и долгу, закон сурово карал, невзирая на лица.
Весной 1847 года участник войны с Наполеоном, командир Отдельного корпуса внутренней стражи генерал-лейтенант Александр Львович Тришатный был отдан под суд. По приговору Генерального военного суда генерал-лейтенант Тришатный «за неосновательное донесение по предмету инспекторского смотра в 1846 году и за ложное донесение о последствиях Высочайше порученного ему исследования, лишается чинов, орденов, знаков отличия, дворянского достоинства и написывается в рядовые. Государь Император при Высочайшей конфирмации сего приговора Генерального военного суда Высочайше повелеть соизволил: Тришатному в уважение прежней отличной службы возвратить дворянство с дозволением жить в семействе где пожелает и с определением ему инвалидного содержания за полученные раны по прежнему его чину. В продолжении суда Государь однажды сказал князю Шаховскому:
– Я очень рад, что председателем в этом деле ты. Ты старик, да и я уж не молод; мы остережемся, чтобы не запятнать нашей совести какою-нибудь лишнею строгостию или опрометчивостию, потому что Тришатный – старик, так чтобы нам не совестно было встретиться с ним на том свете». [9]
После смерти Тришатного, которая последовала в 1852 году, Император его вдове и детям, четырем сыновьям и четырем дочерям, повелел выплачивать пенсион, который позволил сыновьям получить образование и поступить на службу, дочерям пенсион выплачивался до тех пор, пока не выйдут замуж. Имя майора Тришатного в числе участников войн с Наполеоном было запечатлено на стенах храма Христа Спасителя. Царь умел казнить, но умел и жаловать и не забывал прежних заслуг. Известно, что в высших эшелонах власти императорской России взяточников не было – Государь брал на службу благородных людей, которым мог доверять, служивших не за страх, а за совесть.
Обратимся к самому началу царствования императора Александра III . Он вступил на престол после того, как 1 марта 1881 года его отец, император Александр II , был убит террористами. Можно было ожидать, что это трагическое событие отрицательно повлияет на молодого монарха, и он падет духом. Однако император Александр III относился к тому редкому типу людей, которые не поддаются влиянию страха и решительно идут навстречу опасности. Доказательство этому утверждению находится в отрывке из воспоминаний его двоюродного брата, великого князя Александра Михайловича:
«Мы обязаны Британскому правительству тем, что Александр III очень скоро выказал всю твердость своей внешней политики. Не прошло и года по восшествии на престол молодого Императора, как произошел серьезный инцидент на русско-афганской границе. Под влиянием Англии, которая со страхом взирала на рост русского влияния в Туркестане, афганцы заняли русскую территорию по соседству с крепостью Кушкою. Командир военного Округа телеграфировал Государю, испрашивая инструкций. «Выгнать и проучить как следует» – был лаконический ответ из Гатчины. Афганцы постыдно бежали, и их преследовали несколько десятков верст наши казаки, которые хотели взять в плен английских инструкторов, бывших при афганском отряде. Но они успели скрыться.
Британский Ее Королевского Величества посол получил предписание выразить в С.-Петербурге резкий протест и потребовать извинений.
– Мы этого не сделаем, – сказал Император Александр III и наградил генерала Комарова, начальника пограничного отряда, орденом Св. Георгия 3-й степени. – Я не допущу ничьего посягательства на нашу территорию, – заявил Государь.
Гирс (министр иностранных дел Российской империи – Авт.) задрожал.
– Ваше Величество, это может вызвать вооруженное столкновение с Англией.
– Хотя бы и так, – ответил Император.
Новая угрожающая нота пришла из Англии. В ответ на нее Царь отдал приказ о мобилизации Балтийского флота. Это распоряжение было актом высшей храбрости, ибо британский флот превышал наши морские вооруженные силы, по крайней мере, в пять раз.
Прошло две недели. Лондон примолк, а затем предложил образовать комиссию для рассмотрения русско-афганского инцидента [10] .
Европа начала смотреть другими глазами в сторону Гатчины. Молодой русский Монарх оказался лицом, с которым приходилось серьезно считаться Европе.
Виновницей второго инцидента оказалась Австрия. Венское правительство противилось нашему «непрерывному вмешательству в сферу влияния Австро-Венгрии» на Балканах, и австро-венгерский посол в С.-Петербурге угрожал нам войною.
На большом обеде в Зимнем дворце, сидя за столом напротив Царя, посол начал обсуждать докучливый балканский вопрос. Царь делал вид, что не замечает его раздраженного тона. Посол разгорячился и даже намекнул на возможность, что Австрия мобилизует два или три корпуса. Не изменяя своего полунасмешливого выражения, Император Александр III взял вилку, согнул ее петлей и бросил по направлению к прибору австрийского дипломата:
– Вот, что я сделаю с вашими двумя или тремя мобилизованными корпусами, – спокойно сказал Царь.
– Во всем свете у нас только два верных союзника, – любил он говорить своим министрам, – наша армия и флот. Все остальные, при первой возможности, сами ополчатся против нас». [11]
Крупный историк и военный теоретик Антон Антонович Керсновский свидетельствует: «Изучение всех войн, всех конфликтов, как прежних времен, так и современных, убеждает нас в справедливости положения, проводившегося Ермоловым на Кавказе, а сто лет спустя формулированного в Марокко Лиотэем [12] : «Надо вовремя показать свою силу, чтоб избежать впоследствии ее применения». [13] Очевидно, что этим принципом руководствовался и решительно проводил его в жизнь император Александр III .
Беспримерную верность на службе отечеству проявлял Петр Аркадьевич Столыпин. В период службы Петра Аркадьевича на высших государственных постах России бушевала революция 1905 года, сопровождавшаяся террором, погромами и убийствами. Революционеров, несмотря на их жестокость, поддерживали широкие круги интеллигенции, а также представители обеспеченных слоев населения.
В бытность саратовским губернатором, Столыпин неоднократно выступал перед распропагандированной революционерами возбужденной толпой. Вот как об этом вспоминает его дочь.
«Мой отец, со своей стороны, стал всё чаще и чаще предпринимать поездки по губернии, являясь самолично и почти всегда неожиданно в местах, где сильнее всего бурлило недовольство, и где энергичнее всего работали вожаки левых партий. Он безоружным входил в бушующую толпу, и почти всегда одно появление его, спокойный и строгий его вид, так действовали на народ, что страсти сами собой утихали, и за минуту до того галдевшая и скандалившая толпа расходилась успокоенная по домам. Речи его были кратки, сильны и понятны самому простому рабочему и крестьянину, и действовали они на разгоряченные умы отрезвляюще. Но что ему самому стоило всё это – того не знал, должно быть, никто. Я помню, как он писал мамá после одной из опасных поездок в центр смуты, Балашов.
– Теперь я узнал, что значит истерический клубок в горле, сжимающий его и мешающий говорить, и понял, какая воля требуется, чтобы при этом не дать дрогнуть ни одному мускулу лица, не поднять голоса выше желательного диапазона.
Был и такой случай, когда слушавшие папá бунтари потребовали священника и хоругви и тут же отслужили молебен».
В одну из поездок Петр Аркадьевич Столыпин «прямо из вагона пошел пешком в село, где его ожидал народ. Из толпы выделился какой-то парень с крайне возбужденным и далеко не доброжелательным лицом и направился прямо на моего отца. Сначала он шел нерешительно, но когда увидал что отец идет совсем один, без полиции, он нагло поднял голову и, глядя прямо в лицо отца, собирался говорить, как вдруг услыхал спокойный и повелительный голос отца.
– Подержи мою шинель!
И этот человек послушно взял шинель и так и простоял, держа ее на руках все время, пока мой отец говорил речь» [14] .
В 1907 году Петр Аркадьевич Столыпин был назначен премьер-министром. Реакция депутатов Государственной Думы на его выступление с программой Правительства была столь бурной, что ему пришлось вновь попросить слова. Известный монархист Василий Витальевич Шульгин [15] оставил эмоциональное, очень яркое свидетельство о том впечатлении, которое произвели на него речь и сам облик этого выдающегося человека.
Для ясности изложения речь Столыпина включена в текст воспоминаний Шульгина. Оба текста приведены с незначительными сокращениями.
«Я ясно помню его фигуру и лицо. Он стоял совершенно спокойно на кафедре и, облокотившись обеими руками, в которых он держал свою знаменитую декларацию, говорил ее, то есть рассказывал, что и как он думает сделать для России. Он говорил очень спокойно, очень благожелательно, почти ласково. Он говорил так, как будто перед ним были люди, понимавшие его, способные отнестись сочувственно к его планам и намерениям, способные подвергнуть добросовестной критике свиток реформ, который он разворачивал перед ними. Необычайная чуткость этого человека, та чуткость, которая так редко дается, но без которой немыслимы политические люди, чуткость к толпе, к массам, понимание и умение владеть ими сказались уже и в этот день. Он отлично знал, кто сидит перед ним, кто, еле сдерживая свое бешенство, слушает его. Он говорил с ними так, как будто это были английские лорды, а не компания “Нечитайл”, по ошибке судьбы угодивших в законодательные кресла, вместо арестантских нар. Спокойный, благожелательный, он с большим достоинством и серьезностью излагал план реформ.
Но только он кончил, зверинец сорвался. Боже мой, что это было! Но пальму первенства в этот день, как, впрочем, и всегда, когда идет конкурс на зверство, заслужили азиаты. Никто не выказал столько необузданной, чисто животной, свирепой злобы, ни в чьих глазах нельзя было прочесть столько ненависти, как в этих черных масляных кружках без зрачка, сверкающих всеми переливами безнадежной тупости.
Зверинец завывал в течение нескольких часов. Мы, небольшая кучка правых, прекращали на мгновенье мутные потоки восточного красноречия взрывами негодования, но нас было слишком мало, и мы были еще слишком поражены и растеряны, чтобы дать им серьезный отпор. Нас не слушали, над нами издевались презрительно и легкомысленно, и кровью чреватое красноречие лилось дальше. Тогда вдруг, совершенно внезапно, случилось то, что сделалось гранью между двумя процессами, что оказалось гребнем революционной волны, той точкой, с которой бунт пошел на убыль.
П.А. Столыпин, сидевший на своей красной бархатной скамье в продолжение всех этих речей, забрызгавших его грязью и пеной бешенства, сидевший совершенно спокойно и безучастно, с каким-то тусклым, почти отсутствующим выражением в глазах, вдруг попросил слова.
Я помню эту минуту.
Разъяренные и злобные, они не ждали этого. Они с первой Думы привыкли к безмолвию министров перед революционным красноречием. П.А. Столыпин взошел на кафедру, с виду такой же, как прежде. Бледный, бесстрастный, красивый. Но первые же слова, которые вырвались из его уст, вдруг показали многоголовому зверю, с кем он имеет дело. Я не знаю и не видел, как укрощают зверей, но, должно быть, их укрощают так (далее следует речь П.А. Столыпина – авт.):
– Господа, я не предполагал выступать вторично перед Государственной думой, но тот оборот, который приняли прения, заставляет меня просить вашего внимания. Я хотел бы установить, что правительство во всех своих действиях, во всех своих заявлениях Государственной думе будет держаться исключительно строгой законности. Правительству желательно было бы изыскать ту почву, на которой возможна была бы совместная работа, найти тот язык, который был бы одинаково нам понятен. Я отдаю себе отчет, что таким языком не может быть язык ненависти и злобы; я им пользоваться не буду.
Я должен заявить, и желал бы, чтобы мое заявление было слышно далеко за стенами этого собрания, что тут волею Монарха нет ни судей, ни обвиняемых и что эти скамьи – не скамьи подсудимых, это место правительства. За наши действия в эту историческую минуту, действия, которые должны вести не ко взаимной борьбе, а к благу нашей родины, мы точно так же, как и вы, дадим ответ перед историей. Я убежден, что та часть Государственной думы, которая желает работать, которая желает вести народ к просвещению, желает разрешить земельные нужды крестьян, сумеет провести тут свои взгляды, хотя бы они были противоположны взглядам правительства. Я скажу даже более. Я скажу, что правительство будет приветствовать всякое открытое разоблачение какого-либо неустройства, каких-либо злоупотреблений. В тех странах, где еще не выработано определенных правовых норм, центр тяжести, центр власти лежит не в установлениях, а в людях. Людям, господа, свойственно и ошибаться, и увлекаться, и злоупотреблять властью. Пусть эти злоупотребления будут разоблачаемы, пусть они будут судимы и осуждаемы, но иначе должно правительство относиться к нападкам, ведущим к созданию настроения, в атмосфере которого должно готовиться открытое выступление.
Эти нападки рассчитаны на то, чтобы вызвать у правительства, у власти паралич и воли, и мысли, все они сводятся к двум словам, обращенным к власти: “Руки вверх”. На эти два слова, господа, правительство с полным спокойствием, с сознанием своей правоты может ответить только двумя словами: “Не запугаете”. [16]
Он говорил недолго. Несколько слов холодных, но прозрачных, как лед, слов, которыми он безжалостно сорвал лживую кожу ненужных, лишних и затуманивающих фраз с того одного, что было важно в ту минуту, важно потому, что это одно была правда. Это одно правдивое и страшное – была смерть. Четырехсотголовый зверь разными словами, в разных формах, разными способами грозил ему смертью. И не только ему, он грозил смертью всему тому, что защищать и чему служить присягнул министр своему Государю. Они осмелились грозить Ему… И после холодных и прозрачных, как льдина, слов, резюмировавших весь смысл их диких речей, сверкнуло вдруг, неожиданно и ослепительно, раскаленное железо:
– Не запугаете!!!
Он сделал неуловимое и непередаваемо короткое движение головой и сошел с кафедры.
Маски были сброшены. Зверя пробовали укротить ласковым взглядом, добрыми словами. Зверь не послушался. Тогда укротитель твердой рукою взялся за железо.
И зверя укротили.
Через полчаса на улицах Петербурга люди поздравляли друг друга» [17] .
Часто утверждение: «каждый народ имеет правительство, которого заслуживает», толкуют с негативной окраской: если правительство плохо, то и народ плохой. Это утверждение справедливо и с другой точки зрения – какими же необыкновенно высокими нравственными качествами должен обладать народ, если из его среды выдвигаются такие выдающиеся правители!
Александр Сергеевич Пушкин оставил необыкновенное свидетельство о характере русского народа, особенно ценное тем, что оно дано в сравнении с бытием современных ему европейских народов: «Фонвизин, лет за пятнадцать пред тем путешествовавший по Франции, говорит, что, по чистой совести, судьба русского крестьянина показалась ему счастливее судьбы французского земледельца. Верю. Судьба французского крестьянина не улучшилась в царствование Людовика XV и его преемника…
Прочтите жалобы английских фабричных работников: волоса встанут дыбом от ужаса. Сколько отвратительных истязаний, непонятных мучений! какое холодное варварство с одной стороны, с другой какая страшная бедность! Вы подумаете, что дело идет о строении фараоновых пирамид, о евреях, работающих под бичами египтян. Совсем нет: дело идет о сукнах г-на Смита или об иголках г-на Джаксона. И заметьте, что всё это есть не злоупотребления, не преступления, но происходит в строгих пределах закона. Кажется, что нет в мире несчастнее английского работника, но посмотрите, что делается там при изобретении новой машины, избавляющей вдруг от каторжной работы тысяч пять или шесть народу и лишающей их последнего средства к пропитанию… У нас нет ничего подобного. Повинности вообще не тягостны. Подушная платится миром; барщина определена законом; оброк не разорителен (кроме как в близости Москвы и Петербурга, где разнообразие оборотов промышленности усиливает и раздражает корыстолюбие владельцев). Помещик, наложив оброк, оставляет на произвол своего крестьянина доставать оный, как и где он хочет. Крестьянин промышляет, чем вздумает и уходит иногда за 2000 верст вырабатывать себе деньгу…»
Далее поэт дает нравственную характеристику великого народа: «Взгляните на русского крестьянина: есть ли и тень рабского уничижения в его поступи и речи? О его смелости и смышлености и говорить нечего. Переимчивость его известна. Проворство и ловкость удивительны. Путешественник ездит из края в край по России, не зная ни одного слова по-русски, и везде его понимают, исполняют его требования, заключают с ним условия. Никогда не встретите вы в нашем народе того, что французы называют un badaud [18] ; никогда не заметите в нем ни грубого удивления, ни невежественного презрения к чужому. В России нет человека, который бы не имел своего собственного жилища. Нищий, уходя скитаться по миру, оставляет свою избу. Этого нет в чужих краях. Иметь корову везде в Европе есть знак роскоши; у нас не иметь коровы есть знак ужасной бедности. Наш крестьянин опрятен по привычке и по правилу: каждую субботу ходит он в баню; умывается по нескольку раз в день… Судьба крестьянина улучшается со дня на день по мере распространения просвещения…». [19]
Наблюдения Александра Сергеевича Пушкина еще раз подтверждаются, если обратиться к памяти непобедимого полководца генералиссимуса Российских войск А.В. Суворова. Одно это славное имя способно вселить бодрость и поднять дух, оно ассоциируется с доблестью, с победой русского оружия, со славой русского государства. Суворов был образованнейшим человеком, обладал глубокими и обширными познаниями в самых разных областях. Так, например, он блестяще владел иностранными языками, включая латынь, немецкий, французский, английский, итальянский и даже турецкий.
Будучи помещиком, Суворов владел крепостными крестьянами, но вопреки сложившемуся в советское время стереотипу о беспощадных и жестоких помещиках-крепостниках, Александр Васильевич проявлял трогательную заботу о своих подопечных: “У крестьянина Михайла Иванова одна корова! Следовало бы старосту и весь мир оштрафовать за то, что допустили они Михайлу Иванову дожить до одной коровы. Но на сей раз в первые и в последние прощается. Купить Иванову другую корову из оброчных моих денег. Сие делаю не в потворство и объявляю, чтобы впредь на то никому не надеяться. Богатых и исправных крестьян и крестьян скудных различать, и первым пособлять в податях и работах беднякам. Особливо почитать таких, у кого много малолетних детей. Того ради Михайле Иванову сверх коровы купить из моих денег шапку в рубль” [20] . Подобная забота не являлась чем-то исключительным, а была проявлением глубоко воспринятого русским православным народом призыва апостола Павла: Друг друга тяготы носите, и так о исполните закон Христов (Гал. 6:2).
Современный мыслитель академик Игорь Ростиславович Шафаревич в полном согласии со словами Пушкина пишет о творческом начале, присущем крестьянскому труду: «Крестьянин в процессе своего труда сам решал, на каком клочке своей земли, когда и что он начнет сеять, когда начнет жать, когда свозить. Его труд был творческим – в том же смысле, в каком труд поэта или математика является творческим. Но разница состоит в том, что крестьянский труд – это сейчас единственная форма труда, при которой он носит творческий характер и в то же время является массовым, может относиться к большой части населения, а не быть уделом некоторых избранных». [21]
Крестьянские «смелость и смышленость» проявляются на протяжении всей истории России. Несмотря на гражданскую войну, раскулачивание, коллективизацию, массовые репрессии, Советский Союз до середины XX века оставался преимущественно крестьянским государством, поэтому и солдаты Великой Отечественной Войны в большинстве своем были деревенскими жителями. Героизм советских воинов свидетельствует не только о храбрости, но именно о крестьянской сметке наших воинов. Вот отрывок из книги Героя Советского Союза генерал-полковника Ивана Петровича Вертелко: «Война между тем продолжалась, мы, разведчики, занимались своей обычной работой – добывали информацию о противнике, брали «языков», слушали и наблюдали. Правда, в условиях стабилизации фронта делать это становилось все труднее, и мы пускались на всякие хитрости и ухищрения. Нейтральная линия между нами и немцами составляла триста – четыреста, иногда и более метров. Разумеется, ни одной человеческой души на этом хорошо простреливаемом пространстве не было, зато стояли полуразрушенные крестьянские избы, хутора, где иногда попадалась одичавшая домашняя живность. Этот фактор мы и решили использовать, чтобы добыть очередного «языка». Отловив трех-четырех гусей, мы проникли с ними под покровом темноты на заброшенный хутор на нейтральной полосе. Привязали гусака, а остальных птиц отпустили, зная, что от вожака они все равно далеко не уйдут. Сами укрылись в засаде и стали наблюдать. На рассвете немцы заметили гусей, и несколько из них особенно охочих до свежей гусятины двинулись за добычей. Тут мы их и сгребли. Не знаю, чему мы тогда больше радовались: тому, что выполнили боевую задачу, или тому, что при этом сумели вернуть себе жаркое, которое было поставлено на карту. С продуктами бывали перебои, особенно в обороне, и потому самостоятельная добыча пропитания занимала в нашей жизни немаловажное место». [22] Немецкие солдаты, бывшие носителями иной европейской культуры, несмотря на присущую им храбрость, и предположить не могли, что гуси, за которыми они отправились, являлись приманкой.
Советское государство возглавляли люди, которые, за редким исключением, боялись, не понимали и не любили русский народ. Но, несмотря на чудовищное физическое и нравственное насилие, народ не утратил свойственного ему оптимизма и мужества и выстоял в, казалось бы, немыслимых условиях, не допустив уничтожения своей великой культуры, сохранив свое национальное и духовное самосознание.
Достоинство человека не зависит от пола, возраста, карьеры, семейного положения и т.п. Достоинство человека определяется чистотой его души и праведностью жизни. Такими людьми невозможно манипулировать, невозможно навязать им то, что противоречит голосу их совести. Такие люди не позволят себя унижать, напротив, они способны преподать нравственный урок любому, невзирая на его чины и звания. Благодарную память о таких, на первый взгляд, малозначительных эпизодах сохранил и передал нам замечательный писатель Борис Викторович Шергин. [23]
«…Царский чиновник едет мимо лодемских крестьян, сидящих на бревнах.
– Эй, борода!
– Все с бородами, – усмехнулись крестьяне.
– Кто у вас тут мастер? – сердится чиновник.
– Все мастера, кто у чего, – отвечают крестьяне.
– Я желаю купить здешнюю игрушку – кораблик!
– За худое понятие об учтивости ничего не купишь, – слышится спокойный ответ».
Православные крестьяне не стали топтать друг друга в конкурентной борьбе за рынок сбыта, а сохранили свое достоинство, не унизив и неучтивого чиновника.
Знаток низменных сторон человеческой природы, фашистский идеолог доктор Йозеф Пауль Геббельс сформулировал принцип: «Человека дешевле купить, чем напугать». К счастью, этот циничный принцип не является универсальным, потому что нравственного человека ни купить, ни запугать нельзя.
Прот. Александр Ильяшенко «Большая семья – большие надежды (Демография и нравственность)» Москва, 2009г.
[1] Ломоносов М.В. Избранные произведения. Архангельск, 1980. С. 131.
[2] Менделеев Д.И. К познанию России. М., 2002. С. 43.
[3] Менделеев Д.И. К познанию России. М., 2002. С. 272.
[4] Там же. С. 39.
[5] Там же. С. 43.
[6] Там же. С. 214.
[7] Менделеев Д.И. К познанию России. М., 2002. С. 99.
[8] Ольденбург С.С. Царствование Императора Николая II . В 2-х т. М., 1992. Т. 1. С. 81, 82.
[9] Внутренняя и конвойная стража России 1811–1917. М., 2002. С. 522, 521.
[10] Эти события послужили известному писателю И.Ф. Горбунову основой для юмористического рассказа, написанного в стиле официальных донесений XVII века. См.: Приложение 1.
[11] Великий князь Александр Михайлович. Книга воспоминаний. М., 1991. С. 55, 57.
[12] Лиотэй или Лиоте ( Lyautey ) Луи Юбер Гонзальв (1854–1934) франц. маршал (1921), «высокий комиссар» и генеральный резидент в Марокко (1912–1925), руководил операциями против восставших арабских племен, военный министр (1916–1917), член Французской академии наук (1914).
[13] Философия войны. М., 1995. С. 26.
[14] Бок М.П. Воспоминания о моем отце П.А. Столыпине. М., 1992. С. 153–155.
[15] Василий Витальевич ШУЛЬГИН (1878–1976) – лидер думской фракции националистов, сотрудник газеты “Киевлянин”. 2(15) марта 1917 принял, вместе с А.И. Гучковым, отречение Государя Императора Николая II . В годы гражданской войны участвовал в создании Добровольческой армии генерала Деникина. В 1920 эмигрировал. В 1944 захвачен в Югославии спецкомандой НКВД, привезен в СССР и заключен во Владимирскую тюрьму. В 1956 освобожден, оставлен пожизненно во Владимире на положении ссыльного.
[16] Столыпин П.А. Нам нужна великая Россия. М., 1991. С. 63.
[17] Верпаховская Е. Государственная деятельность П. А. Столыпина / Сост. Е. В. Т. 3. СПб., 1911. С. 218–223.
[18] ротозей (франц.).
[19] Пушкин А.С. Мысли о литературе. М., 1968. С. 213–215.
[20] Суворов А.В. Письма. М., 1986. С. 108.
[21] Шафаревич И. Р. Духовные основы российского кризиса XX века. М., 2001. С. 63.
[22] Вертелко И.П. Служил Советскому Союзу. М., 1996.
[23] Шергин Б. Океан – море русское. М., 1959. С. 207.