О хронической обидчивости
Обиды входят в десятку самых популярных тем, с которыми люди идут к психологу. В Евангелии сказано, что прощать обидчика нужно «до семижды семидесяти раз», то есть бесконечно. И хотя для христиан, казалось бы, в этом вопросе всё определённо и ясно, менее болезненным и актуальным он не становится. Мы все обижаемся, и порой для этого, определённо, есть причины. Наличие обиды, во-первых, говорит о нашем неравнодушии к человеку, во-вторых, о необходимости диалога с ним, пересмотре отношений, в-третьих — указывает нам на непаханое поле нашего тщеславия. Но что же делать, если обиды становятся нормой, а обиженность — нашим привычным состоянием?
У истоков обиды
Обида — это «детская» позиция по отношению к «взрослому». Истоки обидчивости нужно искать, как это ни банально, в детстве. Именно в это время мы все переживаем первый опыт обид, и связан он, как правило, со взрослыми. Часто можно увидеть следующую картину. У ребёнка есть определённые оправданные ожидания в некой типичной ситуации. В какой-то момент взрослый реагирует на поступок чада не так, как всегда, и тем вызывает негативную реакцию. Порой взрослые несознательно действуют вопреки всякой логике: вместо того, чтобы поговорить с ребёнком, подчёркнуто равнодушно реагируют на его поведение, которое, в свою очередь, продиктовано недоумением и чувством несправедливости. Ребёнок вынашивает планы сладкой мести, по-детски абсурдной, но всем нам знакомой: «Я переломаю себе ноги, сверну себе шею, обреюсь наголо, и будет у вас ребёнок безголовый, лысый, урод и инвалид. Так вам и надо!». А разве нас, взрослых, это не касается? Грех саможаления — это и есть «выросшая» форма детского «умру всем назло».
Родители позволяли Ане высказываться о других людях как угодно — неуважительно, с пренебрежением; дома отсутствовала цензура. Часто злословие ребёнка было настолько остроумно и «к месту», что вызывало смех у всех (кроме того, конечно, в чей адрес было направлено). И хотя мама в «педагогических целях» хмурила брови и грозила пальцем, её истинное отношение к происходящему ребёнок легко «считывал». И мама, и другие члены семьи смеялись её остротам, особо «удачные» пересказывались родным и знакомым по телефону; выражениями девочки взрослые, как бы в шутку, злословили знакомых и соседей. Всё это немало подзадоривало ребёнка. Однажды, попав в большую компанию, Аня привычным для себя образом отпустила остроту в адрес хозяйки дома. Незамедлительно, при посторонних людях, она получила от мамы оплеуху и наказание в виде отстранения от стола и детских игр. Такой реакции Аня не ожидала, она же привыкла, что её остротам взрослые умиляются! И правда, скажи она те же самые слова дома в узком кругу — всё было бы как всегда. Но в этот раз родителям было не до смеха, ведь дочь поставила их в неудобное положение. Весь вечер Аня простояла в тёмной прихожей. Чем больше проходило времени, тем сильнее становилась обида и ненависть к старшим. Родители же избрали тактику не обращать на ребёнка внимания, а уж дома разобраться с ней как следует…
Ошибка родителей очевидна, а результат — обиды на всю жизнь и сверхразвитое чувство несправедливости по отношению к себе. Аня, уже совсем не девочка, до сих пор винит родителей в двойных стандартах воспитания. По её словам, она изо всех сил много лет пытается простить родных, но пока не может заставить себя провести в их доме хотя бы один праздник или выходной. Когда-то именно это привело её к психоаналитику. Но с тех пор вместо прощения Аня стала погрязать в то и дело всплывающих новых воспоминаниях. Память спешит ей на помощь, и счёт нанесённых ей обид, увы, лишь растёт. Но кто разберёт, что является истиной в этих воспоминаниях? Цензора нет, и все свои припомненные обиды Аня принимает за чистую монету.
Ко мне Аня обратилась с желанием «перестать на всех обижаться». Выслушав её историю, я задала ей вопрос: «Есть ли люди, которые в обиде на тебя, к которым ты была несправедлива?» Она быстро и однозначно ответила: «нет». Больше мы не виделись. Видимо, смена точки зрения на себя и трудный путь избавления от груза прошлых обид на самом деле не входил в её планы. Ведь быть обиженной, как известно, гораздо выгоднее, чем быть обидчицей.
«Это же понятно само собой!»
Нередко в капкан обид нас заманивают наши ожидания. Однажды к нам на семинар приехала девушка из другого города. С собой у неё была тяжёлая сумка, а в поезде она травмировала ногу, соответственно, ей было трудно ходить. Она, по умолчанию, рассчитывала на то, что по возвращении муж встретит её на вокзале. При этом упустила из виду два обстоятельства: разгар рабочей недели и то, что о своей травме она мужу ничего не сказала, дабы его не беспокоить. Кроме того, о своих ожиданиях она его не предупредила. «Это же само собой разумеется!» Почва для обиды готова: муж ещё не в курсе планов, которые построила жена, а она уже уверена в их исполнении!
Тут же пытаемся исправить ситуацию. В перерыве она звонит мужу и сообщает о своей проблеме с ногой и о том, что ждёт, что он её встретит на вокзале. Тот отвечает ей, что встретить не сможет, но попросит это сделать своего брата. Результат — все спокойны, конфликт исключён, обиде нет места.
Вот что сказала сама участница этой истории: «Я со своей колокольни всё решила за него, и если б я узнала о том, что он меня не может встретить, уже в поезде — готов бы был скандал на тему „твоя работа дороже меня, даже если я болею“. Он бы, в свою очередь, привычно обиделся, что я ему ничего не сказала и, как всегда, поставила перед фактом. Мы могли бы на месяц погрязнуть в обидах и взаимных упрёках».
Казалось бы, такие мелочи… Какое отношение имеет этот эпизод к нашей теме хронической обидчивости? Но обиды ведь и набирают силу по накопительной системе. Сначала мелкие обиды, неудовлетворённые ожидания; затем их становится целый воз, появляются претензии и упрёки, исчезает уважение и трепет в отношениях, способность дорожить главным. Многие люди, разрушившие свои семьи, говорят, что виной тому были не какие-то страшные катаклизмы, не измены, — сохранить отношения им мешали недовольство друг другом и банальные обиды. Те самые обиды, которые возникают в ситуациях, когда нам кажется, что всё должно быть понятно само собой!
Слишком выгодно
«Вот так я его потеряла. Как думаешь, у меня есть шансы его вернуть?» — так Ира, моя старинная приятельница, завершила свой долгий монолог. Роман Иры и Олега развивался на виду у всей нашей дружной компании, и не было среди нас такого, кто бы тайно или явно хоть раз не позавидовал их отношениям. Они были настроены «на одну волну». Трепет и нежность, тихая скромная свадьба, создание домашнего уюта… Несколько лет после свадьбы у них не было детей, что очень огорчало обоих. И вот долгожданная новость: Ира беременна. Не стану описывать всю радость ожидания, их счастливые лица и улыбки… Но потом случилась беда. На пятом месяце беременности Ира поскользнулась на льду. Попала в больницу с травмой позвоночника. Ребёнка сохранить не смогли. Сложно сказать, что происходило тогда с Олегом, не хочу ни судить, ни оправдывать — просто не знаю. Каждый из нас ошибается. В больницу к ней он не пришёл. Он не стал отменять запланированную поездку и уехал с другом на две недели из страны. Своё горе Ира пережила, получая поддержку и утешения от родных и друзей, с мужем были лишь недолгие разговоры по телефону.
Потом Олег просил прощения за свой поступок и делал всё реальное и нереальное, чтобы искупить свою вину, которую он ощутил сполна. Он ненавидел себя. Ира, по-христиански понимая, что мужа нужно простить, простила. Но после этого в реальной жизни у них чётко распределились роли: он — вечно виноватый, она — вечный прокурор. Если очевидно неправа была Ира, ей всё легко прощалось. «Знаешь, он уходил от меня таким уставшим. Просто сказал, что его разрушает такая жизнь, вечные приговоры и осуждение с моей стороны. Сказал, что забыл, когда я в последний раз сказала ему доброе слово или похвалила за что-то… Даже преступник знает, что за его вину ему положен такой-то срок наказания, а Олег был пожизненно виновным! А мне… мне просто было выгодно так жить».
Есть хороший анекдот, состоящий всего из одной фразы: «Нет в хозяйстве ничего более полезного, чем виноватый муж». Мудрость житейская… Только вот не забывать бы нам, что в жизни за всё нужно платить. И кто знает, какой ценой обойдётся нам наша обида?
Вспоминаются герои автобиографической книги Павла Санаева «Похороните меня за плинтусом». Бабушка, которая воспитывала главного героя до шести лет, имела обоснованную обиду на своего мужа, известного заслуженного актёра Всеволода Санаева. Тот вину свою признавал и стал пожизненно заключённым «без права пересмотра дела». Обиды же супруги росли день ото дня, распространяясь на всех и вся. В итоге мы сочувствуем маленькому мальчику, его матери, деду, вынужденным жить рядом с вечно недовольной и всех проклинающей бабкой, которая давно забыла, что такое радость и теплота человеческих отношений. Похороны, на которых её даже толком никто не оплакивает, становятся логической развязкой жизни, отданной в плен обидам.
Святые отцы говорят, что в раю много тех, кто обидел, и мало обиженных. Парадоксальное высказывание обретает логику в свете примеров, описанных выше. Очевидно, что хронически обиженный человек — это человек с неимоверной гордыней.
«Проработка»
«Место хранения обид» — именно так однажды девушка, обратившаяся за психологической помощью, назвала своё сердце. Казалось, она искренне желала от них избавиться раз и навсегда. У меня возник вопрос: если она действительно хочет распрощаться со своими обидами, для чего же она тогда их вспоминает и говорит о них уже несколько консультаций подряд?
«Как зачем? Разве можно держать их в себе? Они ведь разрушают. Нужно их выплеснуть, а Вы меня послушаете и дадите совет».
В этом рассуждении — самое типичное заблуждение, навязанное нам «массовой» псевдопсихологией: о своих обидах нужно говорить, «прорабатывать» их до тех пор, пока от них следа не останется. Иллюзия облегчения приходит в момент, когда очередной слушатель кивает вам сочувственно головой. Но вот вы остались наедине с собой, и обида приобретает новые очертания, украшенная возникшими деталями, дополненная вопросами вашего собеседника, его репликами и мнениями. У вас есть новая пища для размышлений, и, конечно же, для подпитки обиды.
Совет «проговаривать» обиды так же безумен, как и совет не сдерживать свои сексуальные импульсы («это же вредно для здоровья») или безудержно выражать свои эмоции: гнев, радость, агрессию — что называется, «быть собой».
«Если бы нас не одолевала гордыня, мы не жаловались бы на гордыню других», — говорит вполне мирской человек, мыслитель Ларошфуко, размышляя о природе обидчивости.
Самое время признать, что обидчивость — дурная привычка. С дурными привычками, как известно, необходимо бороться усилиями воли и добродетелями, противоположными страсти.
Не стоит поэтизировать обиду, придавая ей немыслимые возможности: «Это сильнее меня!». Думать «я слабее» выгодно, ведь тогда ответственность за прощение обиды с нас как будто снимается, а выход из ситуации полностью возлагается на виновника. Так мы добровольно заводим отношения в тупик, и вместо человека с нами остаётся только наша «оправданная» обида.
Что же всё-таки в жизни важнее?