Один ребенок из тысячи рождается косолапым. То есть с вывернутой внутрь одной или двумя стопами. Если оставить все как есть, ребенок не просто встанет на ноги позже ровесников. Он встанет совсем не так, как они. При косолапости пятка подтянута кверху, а пальцы вывернуты внутрь. Ребенок наступает на внешнюю сторону стопы. И если он так пойдет, стопа еще больше деформируется, а за ней – вся нога. Это неудобно, а главное – больно. Человек становится инвалидом.
К счастью, косолапость лечится. Есть много способов, и один из самых щадящих – метод Понсети: благодаря гипсованию податливые стопы младенца приходят в норму всего за пару месяцев. Одним из первых в России им овладел ярославский ортопед Максим Вавилов. Теперь он возглавляет Русскую ассоциацию Понсети, а в Ярославской области фактически нет косолапых детей старше полугода. К Вавилову и его коллегам в клинику «Константа» едут лечиться дети со всей России, из Беларуси и Казахстана. В том числе – в рамках совместной программы с Русфондом.
Гуманизм наступает
Клиника «Константа» занимает подъезд жилой пятиэтажки. Максим Вавилов, по-военному собранный человек с короткой стрижкой, приветствует меня при входе и сразу спешит в кабинет к своим коллегам Илье Громову и Екатерине Соловьевой: через полчаса операция. Не успев ничего сообразить, я уже еду с ними в лифте на пятый этаж, в маленькое детское отделение с игровой площадкой в коридоре. Вавилов заглядывает в одну, другую палату. И уверенно заходит в третью.
– Это ты Сорока? Привет-привет! – здоровается он с маленькой брюнеткой, сидящей на кровати. Девочка в тревоге переводит взгляд с одного врача на другого.
У четырехлетней подопечной Русфонда Евы Сороки из Краснодара левая нога по колено в гипсе. Весь гипс изрисован синей ручкой.
– Какой красивый у тебя гипс! Папа рисовал? – наклоняется к ней Вавилов.
Девочка робко улыбается. Мама объясняет, что Ева младенцем прошла гипсование по методу Понсети и до трех лет носила медицинскую обувь – брейсы. Это такие ботинки с перекладиной – люди на улице путают их со скейтом, хотя колес там нет. Как только брейсы сняли, левая ступня начала деформироваться.
– Мы не знали, что брейсы нужно носить (хотя бы спать в них) до пяти-шести лет, – объясняет мама. – Наш ортопед предложил большую операцию, которая ведет к рецидивам. Мы решили ехать сюда, к специалистам. И вот Ева тут две недели в гипсе – тянем связки, а сегодня будет небольшая операция.
К Еве приходит анестезиолог, и мы с ортопедами спешим за подвижным Вавиловым снова в лифт – теперь на третий этаж, в операционную. Выдавая мне стерильные штаны и робу, Вавилов объясняет:
– Косолапость всегда лечили гипсованием и хирургически, но со временем методы стали более гуманными. Еще 15 лет назад мы делали косолапым другую операцию. Рассекали кожу в районе лодыжек, потом рассекали сухожилия и мышцы, высвобождая сустав. Фиксировали гипсом и ждали, пока все ткани зарубцуются. У всех прооперированных оставались безобразные рубцы. У большинства – болезненные ощущения и малоподвижная ступня. Треть возвращались на операционный стол с рецидивом. Сейчас, после гипсования по методу Понсети, 98% пациентов живут без рецидивов и без операций. У остальных рецидивы случаются обычно из-за погрешностей в ношении брейсов, как у Евы Сороки.
Изнаночный узел в центре подошвы
Пока мы переодевались, маленькая Сорока уже уснула на операционном столе. Там мы видим даже не спящую девочку, а ее ногу: остальное скрыто одноразовыми зелеными пеленками. На бедре у девочки жгут, чтобы кровь не текла. Вавилов обтирает ногу большим тампоном, вымоченным в йоде. Нога желтеет. Врач обматывает ногу от пальцев до колена эластичным бинтом и минутку держит вертикально, чтобы окончательно обескровить. Размотав, кладет на стол. Желтоватая нога теперь похожа на силиконовый тренажер.
Сделав первый крошечный надрез над пяткой, врач буквально за секунды подрезает ахиллово сухожилие, чтобы удлинить его. Эта микрооперация – ахиллотомия – совсем не зрелищная. Многим косолапым младенцам ее делают под местной анестезией чуть ли не на приеме при родителях.
Потом врач делает два таких же бескровных надреза – подлиннее, вдоль верхней части стопы. Берет иглу с толстой голубой нитью и начинает в буквальном смысле перешивать сухожилия, похожие на белую тесьму. Как доктор Айболит на картинках с зайчиком. Он поддевает иглой тесьму-сухожилие в одном надрезе и закрепляет в ней нить парой стежков, как учат в школе на уроках труда. Потом протаскивает тесьму под кожей к другому надрезу и вытягивает наружу. Стопа тянется вслед за тесьмой и сразу встает как надо: под прямым углом к голени. Врач пришивает это сухожилие на новом месте. А потом лихо протыкает иглой стопу насквозь и завязывает ниткой изнаночный узел в центре подошвы. На все уходит не больше 15 минут. Осталось зашить надрезы рассасывающимися нитками и загипсовать ногу на пару месяцев. Это рядовая операция с зубодробительным названием: транспозиция дистального сухожилия передней большеберцовой мышцы на третью клиновидную кость левой конечности.
Лечить ногу, а не диагноз
В сложных случаях – как у шестилетней подопечной Русфонда Полины Артемовой – такой операцией не обойтись. Девочка родилась в Таганроге сразу с несколькими патологиями ног, включая косолапость. Также у нее, например, по три пальца на каждой ноге. Все это обнаружилось в роддоме.
– Косолапость видна на УЗИ еще на двадцатой неделе беременности, – говорит Вавилов. – Однако в России в 90% случаев она оказывается сюрпризом после рождения. А ведь родителям лучше заранее знать, с какой проблемой они столкнутся, найти специалистов и начать лечение в первый месяц жизни, чтобы ноги сразу развивались правильно.
Полининым родителям врачи предложили понаблюдать с полгодика. Но они отвезли девочку в Москву, где ее прогипсовали по методу Понсети. В полтора года большеглазая блондинка с черными бровями уже сама пошла. В брейсах, которые носила круглые сутки до пяти лет. Потом ее левая стопа деформировалась, причем не самым обычным образом – из-за порока в формировании голеностопного сустава. Кроме того, нога стала короче правой. Девочке стало сложно ходить. Ортопед из Филатовской больницы рекомендовал обратиться к Вавилову.
– Десять лет назад я лечил косолапость, а потом выяснил, что по признаку косолапости приходят разные люди: с проблемами голени, колена, тазобедренных суставов, – говорит Вавилов. – И теперь я предпочитаю лечить нижнюю конечность – это эффективнее. Мы можем лечить Полину поэтапно. Сейчас – только выправить косолапость и отправить домой. Через два-три месяца – вынуть спицы и дать ей походить полгода, чтобы она вернулась в больницу с короткой ровной ногой. И только тогда поставить аппарат Илизарова, чтобы растянуть кость. Но мы хотим сделать все за один наркоз, чтобы через шесть-семь месяцев Полина ходила с полной опорой на исправленную ногу. Мы обыгрываем время. Точнее, пытаемся обыграть.
С долотом и молотком
Травматолог-ортопед Максим Вавилов
Эта операция – точнее, несколько операций подряд – затягивается на часы. Теперь ортопед похож на кровожадного Бармалея. Ему приходится не только много резать – и кожу, и сухожилия, и мышцы, – но еще скалывать куски слишком широкой малоберцовой кости. Иначе стопа просто не поднимается к голени. Врачи обмениваются короткими деловыми репликами. Но выглядят диковато: один врач держит детскую ногу, а второй, с долотом и молотком, долбит кость и кидает крупные осколки в банку. А потом вставляет в дрель спицу, с жужжанием ввинчивает ее в живую ногу и кусачками обрезает концы. И так четыре спицы подряд – вдоль и поперек стопы. Да еще шутит, подбадривая уставших коллег. Когда медсестра протягивает Вавилову ножницы с очень толстыми лезвиями, он хлопает длинными ресницами:
– В инквизиции подрабатываете?
– Это из набора пластических хирургов, – отвечает она к общей радости.
Зато искривленная стопа, которая сначала казалась мне совсем не похожей на обычную, с огромной мозолью сбоку, будто со второй пяткой, через час выглядит неплохо. За исключением торчащих из нее кончиков спиц и медленно вытекающей крови. А врачам еще все зашивать. А потом ставить аппарат Илизарова, который крепится тоже спицами в костной ткани.
– Не ждете ли вы прорывов в ортопедии? – спрашиваю потом Вавилова. – Чего-нибудь погуманнее спиц и аппарата Илизарова?
– Да нет, – отвечает он. – Весной ездил в Тель-Авив на конференцию: ничего нового, все то же делают в хороших российских центрах. Главный прорыв сейчас может быть только в удешевлении дорогущих металлоконструкций. Вот это изменит многим жизнь.
Товарищ может рецидивировать
В России уже много ортопедов, практикующих современные методы лечения, но в районных поликлиниках их практически не найти.
– В поликлинике у меня ни медсестры, ни гипсовочного кабинета, – объясняет врач Екатерина Соловьева. – А если б и был, все равно не использовала бы метод Понсети: на гипсование выделяется слишком мало времени и денег. Я могу только наблюдать детей с косолапостью, благо из 13 тысяч у меня их всего двое.
Вот и приходится родителям косолапых раз-два в год тратиться на брейсы, которые стоят от 10 тыс. руб., а после пяти лет – на специальную подставку, на которой нужно стоять каждый день по полчаса. А еще на врача. Ведь даже в хорошей ситуации нужен контроль специалиста лет до десяти.
– Кто это у тебя в руках – Дневная Фурия? – спрашивает Вавилов насупленную блондинку четырех с половиной лет. – Снимай носки: мы такие уже видели. А вот ноги у всех разные.
– Почему левая нога стала худее? Атрофия мышц? – волнуется мама.
– Косолапая нога всегда худее, потому что у нее мышцы в голени короче. Если начнете качать, разница будет только заметнее: мышцу не удлинить.
– Но раньше так не было!
– В ноге был младенческий жирок, он рассосался, и стало видно, – объясняет Вавилов. – Если ей будет важно, вставит имплант. Но это она сама решит лет в 20, детям не делают таких операций. Наша задача – сохранить ногу мобильной и безболезненной. Для этого не забывайте надевать брейсы на ночь.
– А ступня почему короче другой? – тревожится мама.
– Стопа всегда будет немного короче, – отвечает Вавилов. – Она будет покупать одну пару обуви, но левую ногу придется сильнее шнуровать.
– Как сейчас, – кивает мать и вроде бы успокаивается.
Следующий четырехлетний пациент входит в кабинет на полусогнутых, ставя ноги елочкой:
– Тренер велел ходить так!
Родители напоминают, что полгода назад Вавилов предположил возвращение косолапости. Чтобы укрепить мышцы, они привели мальчика на хоккейное катание. Вавилов смотрит, как мальчик ходит, крутит его ступни и говорит:
– Товарищ может рецидивировать. Когда я прошу тянуть ступню к голени, одну он тянет ровно, а на больной ступне большой палец поднимается выше мизинца, видите?
– Но мышцы стали сильнее! – говорит мать. – Сначала он не мог в коньках поставить ногу ровно, теперь едет! Тренер счастлив.
– У него немного закругленная наружная сторона… – пытается обратить внимание на симптомы Вавилов.
– Я очень боюсь операции, – перебивает мать.
– Тогда еще понаблюдаем, приезжайте через полгода.
– Кстати! – оживляется мать. – Тренер просил узнать, под каким углом можно переклепать лезвие конька? Чтобы проще кататься.
– Ничего переклепывать не надо, – помолчав, отвечает доктор. – А то потом придется переклепывать обувь и все остальное. Наша задача – при минимуме терапии сделать так, чтобы у него ничего не болело и он носил обычную обувь.
Когда они уходят, Вавилов замечает:
– Пора оперировать, да родители не готовы. Будем надеяться, через полгода созреют.
И зовет следующего.
Источник: Русфонд
Фото Юрия Рябкина