Сюжет: Боголюбовский конфликт
Хроника конфликта
2009
Начнем с краткой хроники конфликта. Первый виток скандала, связанного с Боголюбово, пришелся на сентябрь 2009г., когда несовершеннолетняя Валентина Перова тайно покинула Боголюбовскую женскую общину и обратилась с письмом Президенту Российской Федерации Д.А. Медведеву, Патриарху Московскому и всея Руси Кириллу, Генеральному прокурору РФ и Уполномоченному по правам ребёнка при президенте РФ с заявлением о жестком обращении с ней в детском приюте при означенном монастыре. Заявление Валентины вызвало громадный общественный резонанс. Для расследования обстоятельств были созданы комиссии Московской Патриархии, Владимиро-Суздальской епархии, Общественной палаты РФ, Администрации Владимирской области. Свое расследование проводил Следственный комитет Генпрокуратуры, за ходом дела внимательно наблюдал Патриарх Московский и Всея Руси Кирилл.
По итогам проверки комиссии пришли к практически совпадающим выводам: положение, в котором находятся несовершеннолетние на территории монастыря, во многом противоречит нормам и правилам, принятым для образовательных и социальных учреждений.
Выявленные нарушения послужили основанием для лишения настоятельницы общины монахини Георгии (Курчевской) права опекунства. Впрочем, следствие фактов жестокого обращения с несовершеннолетними не обнаружило и в возбуждении уголовного дела по обращению Перовой В.Е. о незаконных действиях монахинь Боголюбовского женского монастыря отказало за отсутствием состава преступления. В результате событий большая часть детей из монастыря была определены для обучения и проживания в епархиальную школу-пансион г. Суздаля, несколько человек оказались в Кемешековском детском доме, а пять воспитанниц остались при монастыре.
2010
5 октября 2010 г. 17-летние Сарина Виктория и Кузнецова Светлана, проживающие вместе со своими родителями на территории Боголюбовского монастыря, обратились к инспектору по делам несовершеннолетних с жалобой на жестокое обращение и просьбой передать их на обучение и проживание в епархиальную школу-пансион, что и было выполнено. Далее уже матери девочек, которых дети не поставили в известность о своем поступке, обратились в прокуратуру с заявлением о незаконном удержании детей в епархиальной школе без их родительского согласия. Так начался второй виток скандала, в результате которого приют прекратил существование (монастырь оказался не в состоянии привести свои помещения в соответствие с санитарно-гигиеническими нормами, предусмотренными для проживания детей), а конфликтующие были с их согласия при материальной помощи Обители отправлены по месту жительства в Воронежскую область и Татарстан.
Но на этом печальная история не закончилась. 20 октября 2010 г. в газете «Известия» вышло интервью с директором школы-пансиона священником Виталием Рысевым и бывшими воспитанниками приюта, выступившими с резкими обличениями порядков Боголюбовского монастыря. Началось расследование по вновь открывшимся фактам. 21 октября комиссия инспекторов осмотрела монастырь в пос. Боголюбово и не обнаружила там несовершеннолетних. При посещении епархиальной школы–пансиона было выяснено, что в новом учебном году произошел массовый исход бывших воспитанников монастырского приюта из заведения опять вследствие «неудовлетворительного состояния учебно-воспитательной деятельности в означенной школе». Из тридцати четырех воспитанников в стенах школы осталось только семь, о чем руководство Владимиро-Суздальской Епархии извещено не было.
Здания школы и епархиального управления пикетировались родителями и сторонниками настоятеля храмов и идейного лидера Боголюбова архимандрита Петра (Кучера). Пикетчики считали происходящее заказной акцией по отрешению патриота — настоятеля от должности. К слову, о. Петр (Кучера) известен своей приверженностью к движению, именуемому в православных СМИ «царебожничеством»; борьбой против ИНН, паспортов нового образца и прочей антигосударственной деятельностью; а также своеобразной духовностью харизматического лидера. Одна из его книг была запрещена Издательским Советом РПЦ как не соответствующая православному учению.
На днях стало известно, что рабочая группа губернатора Владимирской области Николая Виноградова, завершив расследование, пришла к выводу, что факты жестокого обращения с детьми не подтвердились, однако, впереди расследование по Суздальской школе-пансионату. Тем временем руководство Владимиро-Суздальской епархии распоряжением от 13 ноября отправило на покой духовника Боголюбовского монастыря архимандрита Петра (Кучера), отрешило от должности настоятельницы общины монахиню Георгию (Курчевскую), также лишился должности и директор Суздальской епархиальной школы священник Виталий Рысев. Вот поверхностный разрез происходящего, постараемся понять, в чем суть конфликта.
В чем суть конфликта?
Дыма без огня, как известно, не бывает — достаточно заглянуть в список предписаний от 2009г. епархиальной комиссии для руководства монастыря.
Оказывается, что дети жили без документов (в т.ч. без медицинских полисов), не был оформлен договор о патронатном воспитании, не было и внятного, в соответствии с санитарно-гигиеническими нормами разработанного распорядка дня для несовершеннолетних. В рационе питания подростков не оказалось мяса и птицы, диспансеризация больных проводилась неправильно, на занятиях не изучалась столь необходимая сегодня информатика и т.д. и т.п. Кроме того, выяснилось, что отсутствует сама методическая база и официальная программа по воспитанию детей в приютах Владимиро-Суздальской епархии. Одним словом, все воспитание детей в общине держалось на голом энтузиазме, сомнительной харизме лидеров и русском традиционном «авось пронесет». Весьма странными представляются и визиты к детям в Боголюбово клирика Грузинской Церкви «старца» Рафаила (Берестова), пламенного борца с мировым жидомасонством, друга ваххабитов и расколоучителя, которому руководством монастыря было позволено проповедовать в среде воспитанников.
Суд общества
Итак, грешна ли Владимиро–Суздальская епархия в отношении воспитания детей более других епархий РПЦ?
Нет.
Вполне возможно, что дела там обстоят даже лучше, чем в иных местах. Но суд общества начался именно с Боголюбова. И если не исправлять срочно ситуацию везде и повсюду в соответствии с уже имеющимися предписаниями и горьким опытом; если под строгим и личным контролем правящих архиереев не провести внутреннего расследования ВО ВСЕХ ЕПАРХИЯХ на предмет возможности повторения подобного скандала, то возможен коллапс, вотум недоверия от общества. Еще двух-трех схожих ситуаций система детского образования в Русской Православной Церкви не переживет.
Проблема носит общецерковный, а не местечковый характер, т.к. потенциальный скандал, став актуальным, затронет всю Церковь. Уже сегодня можно сделать предварительный вывод: организация и функционирование детского учреждения на территории монастыря или прихода требует совершенно особых усилий со стороны Епархиального Управления, права на ошибку, как это показало Боголюбово, у нас нет.
Отметим, что усугубляется ситуация неослабевающим вниманием антицерковного лобби, которое использует конфликт в Боголюбово, раздувает пожар вновь и вновь по нескольким причинам.
Первая — скандал с детьми есть прекрасная возможность дискредитации Церкви, демонстрации непрофессионализма и беспомощности её образовательных структур, ослабления доверия в глазах светского общества. То есть речь идет об эффективной антимиссионерской деятельности.
Вторая причина: провал в Боголюбово — хороший повод убрать из монастырей детские образовательные учреждения. В этом направлении, по мнению руководителя юридической службы Московской Патриархии инокини Ксении (Чернеги), работает Министерство образования и науки РФ.
Третья причина — раздувание скандала может отбить всякое желание у руководства епархий в дальнейшем строить у себя систему детского образования, это очень реальное последствие.
Наконец, Боголюбовский конфликт на руку сторонникам ювенальной юстиции, а также преследующим меркантильные цели СМИ. Вывод?
Детское образовательное учреждение при приходе или монастыре должно быть организовано безупречно (в сравнении с аналогичными государственными учреждениями) как документально, так и по сути. Взять именно такую планку настойчиво предлагает нам реальность.
Мне кажется неверным сводить проблему Боголюбова исключительно к перекосам современной монастырской жизни, ведь немалые претензии имеются и к Суздальской епархиальной школе – пансиону (не имеющей никакого отношения к монастырю).
Безусловно, есть вопросы к духовнику общины: «Мировоззренческие позиции, исповедуемые архимандритом Петром (Кучером), его духовными чадами и насельниками Боголюбского монастыря… вызывают настороженность и требуют отдельного исследования, тем более что в известной степени эти мировоззренческие позиции могут повлечь за собой противопоставление себя Церкви по целому ряду богословских, церковно-общественных и общественных вопросов» (выдержка из заявления Управления Делами МП по ситуации вокруг Боголюбовского монастыря).
Однако борьба о. Петра (Кучера) с ветряными мельницами технического прогресса вкупе с «царебожничеством» не являются характерными болезнями монастырского монашества образца XXI века.
Народ в храме обособлен при совершении богослужения не только иконостасом и клиросом, не только загадочными для большинства молящихся священнодействиями духовенства, но и малопонятным церковно-славянским языком. Ситуацию усугубляют зачастую невнятное и поспешное чтение и аналогичное пение, требы как центр духовной жизни, искаженное в сторону язычества понимание почитания святых и т.д. Неудивительно, что сегодня мы имеем расцветшее пышным цветом фольклорное псевдоцерковное творчество – акафисты страстотерпцу Игорю Талькову и мученику Сергию Рязанскому (Есенину то есть); тропари Петру I и Екатерине Великой, Гитлеру и Сталину; имеется даже полная служба с всенощным бдением тирану Ивану Грозному.
Есть и свое народное богословие (о нем упоминает о. Максим Плякин, Секретарь Саратовской епархиальной комиссии по канонизации, в статье «Квазилитургические тексты как форма существования околоцерковного фольклора»): вместо Христа – св. Царь Николай I, вместо обожения – распространение фотографий Царской семьи, вместо экклесиологии – приверженность клира монархическим взглядам, наконец, вместо Царства Небесного – «Царь, наше чаяние на Небеси!».
Дело вовсе не в плохой организации монастырской жизни, все гораздо глубже: свои святые, свое богослужение, свое богословие. И, естественно, своя, «правильная» народная иерархия, типичным представителем которой и является архимандрит Петр (Кучера). Конечно, подобная «постдиомидовщина» не должна иметь места на ответственных должностях в Русской Православной Церкви. И это еще один урок Боголюбова.
Отмечу, что в тех немногих монастырских общинах, где действительно сильна антигосударственная деятельность под видом борьбы с ИНН, паспортами и т.д. она, зачастую, есть форма протеста против произвола руководства, т.е. наместника. Мне известны случаи, когда подобные активные борцы против козней Мирового Правительства, попав в среду мягкого деликатного обращения, забывали о трех шестерках в паспортах, о датах скорого конца света и становились нормальными и деятельными членами монастырской общины.
Данная проблема также регламентацией постригов не решается. Пока рядовые монахи будут воспринимать ниспосланного на их необразованные головы очередного наместника как барина-демиурга (для которого монастырь — не более чем трамплин для архиерейства), а не как сострадающего и живущего одной с ними жизнью духовного отца, до тех пор и антигосударственная и антицерковная деятельность причудливых форм в монастырях будет продолжаться. Подчеркну, «рядовые» монахи — это не бескачественная и безобразная материя античных философов, нужная лишь для того, чтобы в ней воплощались и диалектически боролись друг с другом идеи самобытного епархиального Блага. Монахи – это полноправные члены единого Церковного организма, честь и достоинство которых защищены словами апостола Павла: «Вы куплены дорогою ценою; не делайтесь рабами человеков» (1 Кор.7, 23).
Что же касается действительно характерных для современного монашества болезней, то я бы отметил пьянство в «низах» и карьеризм в «верхах», вседозволенность по отношению к себе и чрезвычайную строгость к другому, наконец, любовь к миру сему в самом пошлом и примитивном материальном аспекте. Можно говорить и о болезнях «младостарчества», впрочем, это явление характерно и для белого духовенства – от произвола незрелых духовников страдают не только монастырские паломники. Итак, со стороны светского общества нам грозит опасность развязывания общей антицерковной истерии под предлогом Боголюбовских событий; нельзя допустить, чтобы данный конфликт стал поводом для необоснованных нападок на монашество изнутри самой Церкви.
Впрочем, регламентация монастырской жизни с учетом реалий XXI века необходима, в этом отношении ряд правильных, на мой взгляд, предложений содержит статья И. Гаслова «Что нам делать с Боголюбово?». Работа в этом направлении идет, недавний доклад о работе Синодальной комиссии по делам монастырей Высокопреосвященного Феогноста, архиепископа Сергиево–Посадского, на заседании руководителей Синодальных учреждений Русской Православной Церкви 12 ноября тому доказательство.
Подводя итог: в Боголюбово мы получил тот самый опыт, сын ошибок трудных, главное – извлечь из него уроки и пользу на будущее.
игумен Спиридон (Баландин),
Саранская и Мордовская епархия РПЦ