Протоиерей Игорь Гагарин
Но чем сильнее, чем крепче вера, тем правильнее относится человек к своей смерти. Ведь у неверующих так: одни ее панически боятся, другие, напротив, — презирают и игнорируют. Для нас, христиан, неверно ни то, ни другое. Наше отношение к смерти очень серьезно. Должен ли быть страх? Должен! Отсутствие страха смерти — легкомыслие. Но он должен быть разумным и правильным. У животных и у некоторых неверующих людей страх смерти — это не что иное, как действие инстинкта самосохранения. Инстинкт могучий! И, наверное, никуда нам от него не деться, поскольку в какой-то мере все мы животные. Однако беда, если мы — только животные.
Одно из святоотеческих определений человека звучит так: человек — это скотина, которая призвана стать богом. Прекрасное и точное определение! Оно не способствует гордости: чего гордиться, если ты скотина! Оно и унывать не велит: скотина-то скотина, но можешь стать богом! Можешь и должен! Беда в том, что многие и скотиной себя не считают, даже обижаются, если назовешь, но и богом становиться не собираются.
Надо, конечно, уточнить. Когда мы говорим, что человек призван стать богом, речь идет не о том, что мы можем сравняться с Господом или занять Его место. Такое понимание было бы чистейшей воды сатанизмом. Речь идет о единении с Богом, о том прекрасном состоянии, когда Бог в человеке, а человек в Боге, когда можно повторить слова апостола Павла: «И уже не я живу, но живет во мне Христос» (Гал. 2. 20).
Об этом нашем призвании в Церкви напоминает все. Напоминают иконы святых, вокруг голов которых мы видим сияющие нимбы. Они символически изображают Свет Христов, исходящий от тех, кто соединился со Христом. Поклоняясь святым, мы не идолам кланяемся, как ошибочно думают протестанты; мы Богу кланяемся, Который живет и действует в святых.
Об этом нашем призвании напоминают и праздники церковные, каждый по-своему. Ведь и Рождество, и Пасха, и Троица, и Преображение, и т.д. — все это призыв к соединению с Богом, Который ради этого и воплотился, и воскрес, и послал нам Духа Святого. Учение об обожении многогранно, и каждый праздник направляет наше внимание на одну из граней. Успение Пресвятой Богородицы. Этот праздник зовет нас по-христиански взглянуть на древнейший и важнейший вопрос, кратко сформулированный Шекспиром: «Быть или не быть?» Впрочем, в этом знаменитом монологе Гамлета, размышляя о тайне смерти, герой вопрошает:
«Умереть, уснуть. — Уснуть!
И видеть сны, быть может?
Вот в чем трудность;
Какие сны приснятся в смертном сне…»
Правильно мыслит Гамлет! Смерть — успение, но это не тот безмятежный сон, когда нет никаких сновидений. «Сновидения» будут! Но совсем иного рода, нежели при обычном сне, когда все происходит не взаправду, иллюзорно. Обычный сон завершается пробуждением, и бывает оно разным. Иногда приснится такое, что проснешься в ужасе или слезах и, начиная приходить в себя, облегченно вздыхаешь: хорошо, что это был только сон. А иногда наоборот: жаль, что это был только сон! Хорошо бы наяву так! В смертном сне все будет по-настоящему, наяву.
Смерть — успение только для тела. Для души же это скорее пробуждение. Для нее, наоборот, земная жизнь часто — сон, потому что вся соткана из иллюзий. После смерти иллюзии закончатся, все станет видеться таким, какое оно на самом деле.
Бояться смерти надо, но этот страх должен в чем-то походить на состояние человека перед экзаменом, причем важнейшим. Не в институт, не в аспирантуру или еще куда-нибудь поступаем. Поступаем в Вечную Жизнь. И если результат земных экзаменов зависит и от подготовки, и от везения (не случайно их сравнивают с лотереей), то здесь лотереи не будет: как готовился, так и сдашь! Поработав достаточно времени в школе, я знаю, что перед экзаменами волнуются больше те, кто к ним серьезно готовился. Потому что все равно ощущаешь в каких-то вопросах неуверенность. А кто совсем не готовился, те обычно совсем и не волнуются. Но это не смелость, это равнодушие безнадежности.
Впрочем, бывают и такие ученики, волнение которых скорее радостно и исполнено самой большой надежды. Они действительно сделали все, что могли, и не без основания надеются на успех.
В День Успения мы вспоминаем, как уходила из земной жизни Пресвятая Богородица. Праздник этот говорит нам, что даже смерть может стать не скорбной и болезненной утратой, а торжеством и ликованием. «…во успении мира не оставила еси, Богородице», — поется в тропаре праздника. Действительно, святые не уходят из мира, а, напротив, становятся ближе всем живущим. Они — в Боге, а Бог — везде и всюду. Пресвятая Богородица находится в самом сердце Святой Троицы, и поэтому с момента Успения, где бы ни прозвучало моление: «Пресвятая Богородице, спаси нас», — оно будет услышано и не останется без ответа.
Будем и мы готовиться к нашему успению не как к расставанию, а как к встрече, не как к потере, а как к обретению. И пусть наш страх смерти будет не действием инстинкта самосохранения, а переживанием ответственности за свою бессмертную душу.