Именно в 2015 году Светлана впервые побывала в Томском доме ребенка для детей с органическим поражением центральной нервной системы. Это ее потрясло, она решила — надо что-то менять, дети должны жить в семье.
Вместе со Светланой Малаховой, главным редактором газеты «Область здоровья», они стали публиковать в каждом номере истории малышей, оставшихся без попечения родителей. Но большинство из 300 «крестников» Светланы нашли своих мам и пап с помощью другого проекта — ее личного.
Во сне и наяву
Выставляя в фейсбук свой первый пост о ребенке пять лет назад, Светлана еще не думала, что он станет началом ее дела. Просто сильно переживала за четырехлетнего Сережу, которому пора было — «по возрасту» — переходить в другое учреждение. Как перенесет адаптацию?
Светлана Сырова
— Не думала, что буду заниматься устройством детей в семьи, — объясняет она. — Планировала, что проект будет информационным, тем более что писать посты оказалось легко: слова откуда-то берутся сами. Быстро поняла, что социальные сети гораздо продуктивнее, потому что к теме притягивается целевая аудитория. Однако оказалось, что в соцсетях информированием ограничиться трудно: обратиться ко мне ведь проще, чем в официальные органы. Поначалу хотела лишь дублировать свои статьи из газеты в соцсетях, для чего завела странички не только в фейсбуке, но и «ВКонтакте» и «Одноклассниках». Но раз в месяц мне было мало.
На первый же пост неожиданно откликнулось множество людей: Светлане писали, звонили со всей страны, и она подробно рассказывала каждому и про Сережу, и про порядок оформления документов. Мальчика усыновили стремительно — приемная мама приехала из Надыма.
— Когда я поняла, что стала связующим звеном между сыном и матерью, обуяла такая эйфория, такой восторг, — рассказывает Светлана. — Я танцевала! Удивительное счастье от благого дела.
Проблема ведь не в том, что приемных родителей мало — наоборот, желающих взять ребенка под опеку больше, чем детей. Но тут важно, чтобы они нашли друг друга.
Если нет в этом заинтересованности педагога, директора центра временного пребывания, как сейчас называют детдома, то временное становится постоянным.
Поэтому имеет значение и история, которую ты рассказываешь о ребенке, и его чудесные фото, которые делает наш редакционный фотограф Валера Касаткин, это и его волонтерский проект тоже, — продолжает она. — Не одно в федеральной базе, как на паспорт, а разные фотографии — яркие, схватывающие самую суть. Потому что кто-то выбирает по схожести, а у кого-то просто сердце екает. Ирина Никулина с Алтая, например, увидев фото Валерика с синдромом Дауна, позвала старшую дочь, и та вдруг вспомнила, что именно этот мальчик ей недавно приснился. Через два года Ирина опять приехала в Томск, чтобы взять еще двоих.
Томские дети Ирины Никулиной
Почти сразу у Светланы образовалась своя читательская аудитория — круг людей, которые не просто жалели «сироток», а действительно намеревались забрать детей в семью. Сейчас она переписывается с приемными родителями всей России: общается, слушает их, поддерживает морально. Помогает с проживанием, транспортом, когда люди приезжают за детьми, о которых она рассказывает, из других городов. Бывает, что собирает деньги на билеты для мам.
«Почему ты меня бьешь?»
— Проект оказался беспроигрышным — очень мало возвратов, — Светлана и сама удивляется. — Если и были, то со счастливым концом.
Муж с женой прибежали прямо со смены на комбинате, где оба работают, прочитав пост о семимесячном Алеше, таком же рыжем, как будущий папа. Давно решили стать приемными, долго искали… Но через год вернули обратно. Как ни странно, живой и развитой мальчик своих кратковременных «родителей» не вспоминал. В доме ребенка он не задержался — пост увидела москвичка Мария Богданова, возвращавшаяся из Кемеровской области, где тоже смотрела ребенка, но не сложилось.
— Мария разрушила еще оставшиеся во мне стереотипы о приемных мамах, — смеется Светлана. — Я ждала большую, теплую, уютную женщину, а она тоненькая, молодая — чуть за 30. Занимается наукой. Отслеживаю теперь их жизнь по ее инстаграму — он просто забит Алешкой: на велосипедах вместе катаются, в походы ходят. Не могу осудить тех, кто возвращает детей: непростое это дело — быть родителями. Со своим-то проблем нахлебаешься, а тут дети сложные — часто с особенностями. То, что приемными становятся из-за денег, на мой взгляд, миф. Шесть-восемь тысяч, которые платят в регионах приемной маме — разве это деньги, чтобы ради них не только кормить и лечить, но и отучать воровать или размазывать испражнения по стенам?
Четырехлетний Данил говорил как двухлетний. Эмоциональное развитие, социализация находились на уровне шестимесячного малыша.
«С легкостью залазил на шкафы, наверх кухонного гарнитура, на двери, — писала Светлане одна из мам, Майя Барская. — На вопрос «зачем» — молчание. Истерики — страшные, многочасовые, не останавливаемые. По любому поводу. Дали, что просил — истерика, не дали — истерика. И так в течение трех месяцев! С нами он вообще не разговаривал. Просто молчал. И «зависал», никакой ответной реакции вообще.
Соседи по два-три раза в неделю вызывали к нам полицию, считая, что мы издеваемся над приемными детьми.
Ну, а как же иначе, взяли-то мы их из-за денег, по их мнению.
Отношение окружающих — очень болезненная для меня тема до сих пор. Когда ты не спишь вообще никогда, а у тебя в доме еще малышка шести месяцев. И страдающий четырехлетний ребенок, которому ты не можешь помочь, потому что просто не знаешь, что нужно сделать».
Отпускать Данила начало только через три месяца. Но когда во время игры папа пощекотал мальчика, он испугался: «Почему ты меня бьешь?» Единственный контакт с его телом, который он знал — это избиение.
Два ангела
Светлану поддержали не только в доме ребенка, но и в Центре помощи детям, оставшимся без попечения родителей, «Росток». За два месяца до начала 2017 года вместе с педагогами они решили, что у детей должно быть волшебство. И оно произошло — к Новому году детское учреждение почти опустело. Правда, чтобы через несколько дней наполниться опять — увы, одиноких детей меньше не становится.
Но Светлана пошла дальше. Точнее, поехала — в Тунгусово, село в Молчановском районе, где находится дом-интернат для детей с ограниченными возможностями. Марина, девочка-былинка, как прозвала ее Светлана, стала первой в истории Тунгусовского интерната, для которой нашлась мама. За тысячи верст — в подмосковном городе Руза.
Светлана в Тунгусово
— Перед поездкой в благотворительном фонде «Благовестъ» мне рассказали о 12-летней Марине, — говорит Светлана. — Всю жизнь девочка прожила в детском учреждении — биологическая мать оставила ее в роддоме. Спонсоры подарили ей ноутбук — Марина много занимается самостоятельно, и программы для умственно отсталых детей ей мало. Сама научилась ходить после операции — это очень больно, обычно у детдомовских детей не хватает ни сил, ни воли. Плакала, но ходила. Чудесная девочка, только болезненно тоненькая.
Через год в большой семье Авдеевых Былинка поправилась на 14 килограммов, стала много и хорошо двигаться. О первом Маринкином дне рождения в кругу родных Светлана рассказала на своей страничке, и с тех пор истории о том, как дети устраиваются в новых семьях, стали традиционными. А вот Яне, Марининой подруге по интернату, долго не везло: Светлана «пиарила» девочку, как она называет свою деятельность, полтора года, но желающих забрать не находилось. Ноги у Яны не просто не работали — они были завязаны узлом за ее спиной.
— И писали, и снимали на видео и фото, но ничего не помогало, — вспоминает Светлана. — А в День защиты детей поехали с фотографом Валерием Касаткиным специально на заключительный концерт фестиваля творчества «Вверх», где участвуют подопечные всех 15 томских центров помощи детям, оставшимся без попечения родителей. Знали, что Яна тоже приехала танцевать на коляске. Валера снял нас вместе, и я написала в соцсетях: один ангел-хранитель не помог, а вдруг у двоих получится — мой тоже поможет? И в тот же день мне пришло письмо от Ольги Щеголевой, приемной мамы, которая помогает детям с проблемами опорно-двигательного аппарата: «Я давно смотрю на Яну. Заберу, если опека даст разрешение».
Ольга Щеголева с Яной
Ольге пришлось пройти через многое — у нее к тому времени было уже восемь приемных детей.
Яну она увезла из интерната босиком — не могла распутать ей ножки, боясь что-то сломать.
Мечтала хотя бы посадить девочку. Никто не верил, что это возможно без операции.
Светлана по просьбе приемной мамы объявила сбор на покупку вертикализатора, приспособления для поддержания тела в вертикальном положении, но обе женщины подверглись такой нещадной критике за «самодеятельность», что пришлось убрать пост.
Тем не менее, Ольга не остановилась и купила вертикализатор сама, тем более что в нем нуждался и еще один ее сын. Яна не ленилась и, ощущая результаты, усердно тренировалась. Впервые в жизни девочка увидела собственные ноги — теперь она сидит, а Ольга надеется, что сможет когда-нибудь и ходить.
Письмо маме от Яны
Особые родители и жалобы от опеки
— Я радуюсь, когда у «моего» ребенка появляется семья, — говорит Светлана. — Радуюсь за маленьких, здоровых — таких берут охотнее, и это можно понять. Радуюсь за подростков, их трудно устроить, что тоже понятно — сформировавшийся характер, трудности возраста. Но больше всего меня радует, когда берут ребят с ОВЗ. У нормотипичного ребенка все же есть шанс вырасти и уйти в нормальную жизнь, а для таких детей один путь после интерната — дом инвалидов. Найти им родителей тяжело, но это совершенно особые люди. Как-то они так устроены: у них своя миссия. Это соль земли русской, как бы пафосно ни звучало.
Спонсоров у проекта «Дети из Сети» нет. Время, которое Светлана когда-то тратила на подработку, теперь уходит на написание историй, задушевные разговоры, организацию и устройство гостей. К соцсетям добавились родительские форумы, страничка в газете мэрии «Общественное самоуправление», публикации на сайтах благотворительных фондов.
Эйфория давно кончилась, остался тяжелый труд, постоянное беспокойство, бессонные ночи. Это сейчас у нее договоры с десятью детдомами, и они сами обращаются к ней за помощью. А сначала пришлось доказывать, что ее живой, неформальный проект нужен. Особенно ее работа не нравилась сотрудникам некоторых отделов опеки.
— Видимо, воспринимали как более удачливого конкурента, — предполагает Светлана. — Жаловались, письма писали, что нарушаю закон. Ходила даже к прежнему заместителю губернатора по социальным вопросам, он дал указание не препятствовать. Но все равно жалобы продолжались. Уже до того дошла, что прямо в соцсетях обратилась к новому заму по соцвопросам, Ивану Анатольевичу Дееву: «Сколько это будет продолжаться?» Теперь моя деятельность входит во всякие официальные отчеты.
Пишут Светлане в соцсетях не только благодарности: весь негатив по отношению к приемным семьям она принимает на себя. Родители, бросившие детей, тоже не проходят мимо. Отец троих пацанов, которых в разгар крещенских морозов соседи подобрали в холодном подъезде, выйдя из запоя, первым делом разыскал в сетях Светлану. И не с благодарностями, а с матерщиной и угрозами.
Но каждый раз, когда опускаются руки и она собирается все бросить, вдруг приходит письмо от очередной приемной мамы: «…Я увидела ваш пост и очень хочу забрать ребенка». В один из таких кризисов из Челябинской области прилетела Марина Вшивкова-Кувейцева за двумя маленькими братьями Даней и Максимом. У обоих было расстройство привязанности, только один идет ко всем, кто позовет, а другой боится людей так, что постоянно рыдает. Марине Макс тоже не обрадовался, и у Светланы опять родилось чувство: надо заканчивать.
Марина Кувейцева с Максом и Даней
Но через два дня она заглянула в дом ребенка и удивилась тишине: Максик молча сопел на груди новой мамы, Данил был рядом. Побег от себя опять не удался.
— Волонтерство не должно превращаться в основную работу, за которую ничего не получаешь: деньги — это ведь тоже оценка, — считает Светлана. — Невозможно все время отдавать, не получая подтверждения нужности того, что делаешь: спустя пять лет я остро чувствую, что выгораю. Но что бы плохое ни думалось в порыве усталости, я благодарна тому, что случилось в июне 2015 года. Проект «Дети в Сети» наполнил смыслом мою профессию. Он меняет судьбы не только детей. Я стала мудрее, спокойнее, на многие проблемы смотрю сквозь пальцы. И не потому, что вижу, что кому-то хуже, чем мне. Просто… Мне кажется, что это послание Бога, ангелов или кого-то еще свыше.