Протоиерей Алексий Уминский
Есть огромные иконы Cтрашного Cуда, обычно XVII–XVIII веков, на которых красочно изображены устрашающие события Второго Пришествия Господня, мир, разделенный на две части: праведники, которые сияют, как солнце, и грешники, которые падают в пропасть адову и по разрядам идут в муку вечную — воры, блудницы, убийцы, прелюбодеи и так далее.
Казалось бы, люди, исполняющие заповеди, живущие по закону Божиему, соблюдающие правила христианской благочестивой жизни, — это и есть те праведники, которые поступают правильно. Но сегодняшнее евангельское чтение о Страшном Суде нам об этом ничего не говорит.
В Евангелии представлен совсем другой образ Страшного Суда. Обращаясь к людям, к Своим верным христианам, к тем, кто носит Его имя, Господь не спрашивает ни у кого об исполнении тех десяти заповедей, которые стоят во главе угла для каждого верующего человека.
Неужели заповеди не нужны, неужели это неважно? Нет, это важно, без этого нет благочестия, нет правильного пути к Богу.
Но вот что страшно на этом Суде: заповеди не исчерпывают пути к Богу. Десять заповедей, существующие еще со времен Ветхого Завета, сами по себе не приводят человека ко спасению.
Можно быть благочестивым, подобно евангельскому юноше, все исполнить от юности своей, почитать отца и мать, не прелюбодействовать, не убивать, не воровать, не лжесвидетельствовать, почитать дни субботние и воскресные, поститься, молиться, не сотворить себе кумира, все делать правильно — и не пойти за Христом, и остаться без Него!
Посмотрим на иконостас православного храма: вот он, перед нами, Страшный Суд — Господь, сидящий на Престоле, ангелы и архангелы рядом с Ним; святые, умоляющие о милости к нам. Всякий раз, когда мы подходим к алтарю, сложив руки на груди, открывая уста для того, чтобы принять Святое Тело Христово, разве для нас не настает Суд, о котором написано в Евангелии?
Посмотрим друг на друга внимательно: кого мы видим? Можем ли мы сказать, что по-настоящему друг друга любим, что смотрим друг на друга с той радостью любви, с которой смотрит на нас Христос? Мы по-настоящему, не номинально, не как обычно называет нас священник в храме, а по-настоящему — братья и сестры?
Речь идет о том, чтобы увидеть Христа в преступнике, в бездомном, вонючем, никому не нужном человеке. В том, кто тебе не нравится, кто тебе не друг, кто тебе не близок!
Ибо алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня; был наг, и вы одели Меня; был болен, и вы посетили Меня; в темнице был, и вы пришли ко Мне.
Господь перечисляет тех, кого мы не часто видим рядом с собой, потому что о близких мы обычно заботимся — они не голодают, не бывают бездомными и раздетыми, не сидят в тюрьмах, за редким исключением.
Речь о чужих людях, до которых нам, в общем, дела быть не должно. И мы в своем благочестии от этих людей стараемся держаться подальше, потому что рядом с ними очень неприятно, от их жизни становится страшно. И сколько сил приходится употребить, чтобы хоть иногда, хоть немножечко преодолеть эту отчужденность.
Мы собираем деньги для бездомных, для заключенных, для больных, исполняя, как нам кажется, эту заповедь. Отнюдь нет, чаще всего мы таким простым способом снимаем с себя ответственность за этих людей, откупаемся от них.
Они остаются для нас чужими и далекими. Если вдруг случайно в жизни встретится такой человек, мы с ужасом отведем от него взгляд, потому что не приучаем себя смотреть на людей как на родных, на своих, преодолевать свою отчужденность, не откупаться добрыми делами, а по-настоящему любить, открывать свое сердце, выдавливать из себя рознь человеческую, разделяющую нас.
Никакое благочестие, десять заповедей и пост не сделают нас ближе к Богу, если мы остаемся друг другу чужими, с закрытым сердцем и пытаемся какими-то внешними вещами создать впечатление о нашей христианской жизни.
Притча о Страшном Суде говорит о том, что сердце наше должно наконец расколоться, дать трещину, слабину, чтобы мы почувствовали немощь своей любви, не оправдывали себя добрыми делами, которые делать не трудно — а любить очень трудно.
Трудно посмотреть в глаза тому человеку в храме, с кем расстроены отношения, на кого смотреть не хочется, с кем вроде и вражды нет, но и любви нет никакой.
Христос призывает нас к гораздо большему.
Не к простым человеческим отношениям, которые мы выстроить не можем, постоянно чем-то себя оправдывая, а к высочайшим примерам, когда праведники во всех людях видят Самого Христа, то есть по-настоящему радуются людям, готовы быть рядом с ними, служить им, не воротя нос от их запаха, пребывать с ними в любви.
Вот какой Страшный Суд нам предстоит вынести — с нашими-то сердцами, с нашим самолюбием и нежеланием смотреть друг на друга с любовью.
Давайте это евангельское слово пропустим через душу и сердце, начнем что-то делать с собой, чтобы примириться друг с другом перед Великим постом по-настоящему глубоко, а не на словах, и искать, искать в каждом человеке отражение Божественного Лика.