«На лекциях меня сажали на первый ряд»
Константин Славин, нейрохирург, США
Родители отдали Константина Славина в школу в пять лет. Для этого им даже пришлось получить разрешение Министерства просвещения Азербайджана, а также отправить ребенка на специальную медицинскую комиссию и осмотр у психолога. Так Костя попал в первый класс школы №160 в городе Баку.
— Я не ощущал никакого дискомфорта — наверное, был настолько мал, что мне это было до лампочки, — вспоминал Константин Славин. — Привык, что я меньше всех ростом, стою последним на линейках, ничего обидного в этом не было. На физкультуре я не мог делать то, что делали другие, а во всем остальном — мог.
Костя Славин. Фото: из личного архива
В начальных классах Константин не задержался. В первом проучился три месяца — и перевели во второй. Там проучился год, перешел в третий, а оттуда почти сразу в четвертый.
— В итоге я оказался на четыре года младше всех своих одноклассников, им было 11, а мне семь, поэтому в пионеры меня не приняли. По возрасту не прошел, — говорил он.
В 12 лет Константин Славин окончил школу с золотой медалью.
Решил поступать в медицинский институт — он готовился к этому несколько лет, занимался в медицинском кружке для старшеклассников и даже посещал морг.
Помогло личное разрешение Гейдара Алиева. Про успехи Константина Славина писали в «Правде», в «Известиях», в «Комсомолке», в «Медицинской газете». Поэтому мальчику разрешили подать документы. Первый экзамен Константин сдал на отлично — и с золотой медалью его сразу приняли.
— Когда я поступал в институт, мне было 12 лет. День рождения у меня в конце августа, так что к 1 сентября как раз стукнуло 13. На лекциях меня всегда сажали в первый ряд, иначе за чужими спинами я бы ничего не увидел, — вспоминал он.
Профессор Константин Славин. Фото: novosti-dny.ru
Сегодня Константину Славину 52 года, он нейрохирург, работает в США. В 1990 году ему пришлось снова получать медицинское образование — уже в Америке.
— Я не считаю себя гениальным или каким-то особенным, но у меня было больше времени, потому что жизнь дала мне фору. В Америке я закончил обучение приблизительно в то же время, что и мои американские сверстники. Только они отучились по первому разу, а я уже по второму, — заключает он.
«В 2 года я начал играть по слуху»
Евгений Кисин, пианист и композитор
В 10 лет Евгений Кисин впервые выступил с симфоническим оркестром в Большом зале Консерватории. После этого его узнала вся страна. Но мало кто знает, что он влюбился в музыку еще раньше.
В 11 месяцев Женя пропел тему фуги, которую играла его сестра. Тогда он еще не умел ходить. Правда, сам пианист об этом эпизоде не помнит. Об этом рассказывали его родители. Но в два года и два месяца он уже начал играть на фортепиано по слуху. И создавать собственную музыку.
— Я даже помню, как в три с половиной года сидел за роялем и импровизировал песню о том, что наш сосед по даче Николай Вдовин плохо обращается со своей собакой по кличке Цыган, а мой папа меня записывал на магнитофон, — рассказывал Евгений Кисин.
В шесть лет Женя пошел в Гнесинскую школу, где музыка была главным предметом, но и остальным там обучали тоже. Кроме труда и черчения.
Преподаватели от талантливого ребенка многого не требовали, он мог спокойно заниматься музыкой. Это было счастье.
— Хотелось играть по слуху в свое удовольствие. Именно играть, а не заниматься. Я зимой возвращался из школы и, не снимая пальто, бежал к инструменту. Мама понимала: раз у ребенка такая потребность, то не надо его останавливать, — вспоминал Евгений.
Он продолжал создавать музыку. В семь лет написал фортепианную пьесу под названием «Хроматический этюд». В первом классе несколько раз играл в школьных концертах: в ЦДКЖ (Центральный дом культуры железнодорожника) и в Большом зале Гнесинского института. На афишах значилось: «Кисин. 4 пьесы. Исполняет автор».
Евгений Кисин. Фото: kissin.org
При этом Евгений говорит, что «никогда не был честолюбивым, тем более тщеславным». И выступление в Большом зале Консерватории в 10-летнем возрасте стало для него испытанием.
— В первом отделении я играл Первый концерт Шопена, а во втором — Третий Прокофьева. Когда после длинного оркестрового вступления в Первом концерте Шопена я начал играть, меня почему-то охватил страх, — говорил пианист. — Он продолжался до конца первого отделения, мне казалось, что я играю ужасно, а когда кончилась первая часть, хотелось убежать со сцены.
В юности Евгения Кисина часто узнавали на улицах — это было неприятно до боли, потому что он был очень застенчив.
— Потребовалось много лет, чтобы я начал относиться к этому спокойно, а потом стало даже приятно. Я по-прежнему равнодушен к славе, но стал находить некоторое удовольствие в том, что лет 30 назад воспринимал просто болезненно, — отмечает пианист.
Евгений Кисин считает себя счастливым человеком. Он занимается любимым делом, которое полюбил с раннего детства, еще до того, как себя помнил. Рядом с ним любимая жена. Но у него есть и то, о чем он жалеет.
Фото: Marco Ayala / www.kissin.org
— Когда я вспоминаю свое прошлое, в том числе детство, я очень о многом сожалею. Во многих ситуациях поступил бы иначе, но рассказывать об этом не буду. Это уйдет со мной в могилу. А в качестве общего совета могу только повторить то, что говорила моя учительница: нужно работать, потому что в какой-то момент становится недостаточно того, что дается само собой. Я ее хоть и не сразу, но послушался. Потому, наверное, и не пострадал.
«В 4 года решил задачу преподавателя Бауманки»
Об ученом Павле Коноплеве рассказывает Наталья Павловна Коноплева, его мама
Наталья Павловна Коноплева — автор книги «Вселенная Паши Коноплева» и множества других публикаций, собранных в блоге. Ее талантливого сына нет уже больше 20 лет, но о нем помнит не только мать. О Павле написаны десятки статей, сняты фильмы.
В три года он сам освоил базовые арифметические операции, в четыре решил задачку про поезд и муху, которую ему задал преподаватель Бауманского института. В семь лет разобрался с логарифмами и придумал, как вычислять их в уме, без таблиц и логарифмических линеек. Самостоятельно освоив нотную грамоту по самоучителю, писал мелодии.
Паша Коноплев. Фото из архива Натальи Коноплевой
В восемь придумал вполне рабочую модель чайника для космонавтов, закипающего в условиях невесомости.
По пути из школы невзначай рассчитал, насколько ярко светит солнце на планете Плутон. В кинотеатре на фильме «Сталкер», где в одном из кадров камень падал в колодец, нагнулся к маме и сказал: «33 метра», — моментально понял глубину по звуку!
В 10 лет он сделал свою первую научную работу по астрономии «Исследование переменных V1076 и V1077 Змееносца», которую позже опубликовали в журнале Академии наук.
Маленький мальчик два раза в неделю работал в архивах Астрономического института им. Штернберга. Там его наставником был замечательный ученый Павел Николаевич Холопов.
Еще раньше Пашу привели к великому Колмогорову (Андрей Колмогоров — советский математик, один из основоположников современной теории вероятностей и основателей школы-интерната при МГУ. — Прим. ред.), в надежде, что тот его возьмет в свою школу для математически одаренных детей. Академик одобрил Пашино решение задачки про Плутон, сказал, что у него ребята тоже такие решают. Но тем ребятам было по 15-16 лет, и невозможно было посадить с ними за одну парту ученика из «началки».
На прощание Андрей Николаевич посоветовал Паше не только книжки читать, но и заниматься спортом, бегать на лыжах.
Колмогоров зря беспокоился: у мальчика были интересы во всех областях. Паша был лучшим вратарем во дворе (потом в школе, потом в университетской команде), он сделал на дачном верстаке точную копию русской эскадры и разыгрывал перед друзьями Цусимское сражение.
Фото из архива Натальи Коноплевой
Паша перешел из первого класса сразу в четвертый, но и там ему было скучновато. У этого ребенка в шесть лет был IQ 144 — выше, чем у Рональда Рейгана, и несколько ниже, чем у Гарри Каспарова.
Уровень интеллекта ему замеряли подпольно в Институте педагогической психологии: в 1977 году тема детей с нестандартными когнитивными способностями не особо приветствовалась, но нашлись увлеченные специалисты, которые стали исследовать уникальное явление.
Иные за всю жизнь не успеют того, что Павел Коноплев успел за свои 29 лет.
Статьи по астрономии, математике, экономике и компьютерные программы, интересную прозу и местами прямо-таки хорошие стихи. Мало того, 18-летний Павел стал в 1990 году самым молодым народным депутатом райсовета — просто потому, что в тот исторический момент депутатство давало реальную возможность помочь людям, а он очень хотел им помогать, и на местном уровне ему это удалось.
Как удавалось все, за что он брался — от шуточных, но совершенно рабочих расчетов формулы спелого арбуза (хозяйке на заметку, все это есть в книжке Натальи Коноплевой) до смородинового глинтвейна и роли Архимеда в школьном спектакле; от перекидных прыжков в высоту до изучения иностранных языков, которые он осваивал на сносном уровне за пару недель.
Английский Павел сел учить незадолго перед экзаменом и овладел им настолько свободно, что легко вел на нем переписку, а также вполне профессионально переводил Олдоса Хаксли.
Фото: Сергей Щедрин
И это не тот случай, когда всепоглощающий интерес к наукам вытесняет все остальное и мешает социально адаптироваться и общаться с людьми. Павел был душой компании, в доме постоянно собирались сначала его одноклассники из московской 179-й математической школы, а потом однокурсники с факультета вычислительной математики и кибернетики МГУ.
Все вместе они готовили театральные постановки, шили костюмы для ролевых игр, которыми очень увлекались.
До сих пор друзья Павла звонят его маме и посвящают ему стихи. В 2021 году к 25 марта, дню рождения Паши, его друг Антон написал песню, которая начиналась словами: «Сегодня было б пятьдесят, но нет и тридцати. И рано путь, что взрослым был, пришлось ему пройти».
Павел Коноплев умер, когда ему было 29 лет. Врачи сообщили его маме, Наталье Павловне, что у Павла оторвался тромб.
История Натальи Павловны Коноплевой и ее сына Павла