Я задыхаюсь от ходьбы
Впервые на «звоночки» врачи обратили внимание во время обследования для военкомата. У Дмитрия выявили высокий холестерин, прописали таблетки. Но словосочетание «повышенный холестерин» было для молодого 21-летнего парня незнакомым и несерьезным. Он таблетки пить не стал, думал, и так пройдет.
С возрастом Дмитрий стал замечать, что не может уже так долго выдерживать физические нагрузки, как раньше. Он стал меньше бегать, меньше играть в подвижные игры. Про тренажерный зал уже не вспоминал. Ему было 24 года, когда симптомы усилились — давление в груди, при длительных нагрузках. И тогда Дмитрий решил — нужно что-то делать. И пошел к доктору, который советовал пить таблетки от повышенного холестерина.
— Сначала я думал, что это вегетососудистая дистония. Было чувство давления в области шеи, иногда предобморочное состояние. Думал, что это просто с непривычки, просто нужно начать бегать, и все образуется, — рассказывает Дмитрий.
Назначили обследование — сделали суточное мониторирование ЭКГ. Врач обнаружил начинающуюся ишемию.
Следующий этап — Дмитрия послали на велоэргометрию, это самый простой и доступный способ диагностики ишемической болезни сердца. Пациента сажают на велотренажер, цепляют электроды и начинают делать ЭКГ. Постепенно нагрузку увеличивают.
— Там вокруг меня много врачей собралось, потому что удивительно, что у 24-летнего парня ишемическая болезнь сердца. Они все смотрят на меня, любуются, я на велосипеде катаюсь. Покатался две-три минуты, начинаю темп ускорять, и у меня уже все симптомы проявляются, — вспоминает Дмитрий. — Быстро нарастает пульс, я начинаю задыхаться, что-то давит на грудь — такая глухая, ноющая боль.
В основе ишемической болезни сердца лежит несоответствие между потребностью сердца в кислороде и доставкой кислорода к сердечной мышце. Лечение ИБС — операция. Но вмешался коронавирус.
Из-за пандемии вся подготовка к операции замедлилась. За три месяца ожидания у Дмитрия усилилось проявление болезни, начало сводить левую руку, появилась боль в лопатках. Это все — классические симптомы ишемии. Казалось, операцию нужно делать срочно.
«Сказали: ничего хорошего»
Пока Дмитрий ждал операцию, вместе со всей семьей переболел коронавирусом. После того, как сняли карантин, сразу побежал на коронарографию.
— Мне сказали, что у тебя там… ничего хорошего, в общем. Сказали: «У тебя все очень серьезно». Сказали, готовься. Они позвонили сразу в кардиохирургическую больницу.
Врачи посоветовали Дмитрию делать все же стентирование, а не шунтирование:
— Врач спрашивает: «Все, готов?» Я говорю: «Вроде да. Я к этому не могу подготовиться». Он мне сказал: «Через пару часов мы за тобой придем». Через полтора часа приходит хирург и зовет поговорить. «Мы тут с врачами посовещались, — говорит. — Обычно такого не делают, обычно столько стентов не ставят. У тебя шунтирование. По твоему диагнозу тебе надо делать шунтирование и все сосуды убирать, но поскольку ты парень молодой, мы подумали, что тебе можно сделать исключение и во все сосуды поставить стенты. Выбирай, что лучше».
Дмитрий выбрал стентирование. Пришлось ждать, когда придут импортные стенты. Из больницы Дмитрия не отпустили — побоялись, что он опять подхватит коронавирус. Так три недели он просто лежал и ждал операции. Ее сделали в два этапа.
Без физических нагрузок не могу
Сейчас Дмитрий оформляет инвалидность, врачи сказали, что надо менять профессию. Раньше он работал поваром — 12 часов на ногах, стрессы. Теперь натягивает потолки.
— Врач как услышал, так без обиняков назвал меня идиотом. «Ведь это одно на другое менять: пушка тяжелая, ее надо таскать, потолки нагревать».
Но Дмитрий считает, что это все равно легче, чем 12 часов поваром.
О сидячей работе: перебирать бумаги или отвечать на звонки — 26-летний парень слышать не хочет.
— Задумывался, что будет после. Я сразу понял, ладно, лет на 15 поменьше поживу, но это еще когда. Чтобы перестать какими-то физическими нагрузками заниматься — у меня этого нет, я занимаюсь по возможности.
Да, все врачи говорят, нельзя активную деятельность вести. Я все понимаю, но без физнагрузок не могу.
Дмитрий говорит, что не очень-то изменил свои привычки. Он не курил и раньше. Алкоголь — только по праздникам, не особо сильно.
— Если честно, вообще ничего не изменил. Как жил до этого, только лучше. После этих операций я могу бегать длительные дистанции. Раньше я никогда не мог пять километров пробежать, а после операции могу. Бег никто не запрещает, говорят, что можно. Кардионагрузки легкие: бег, плавание, велосипед — не под запретом.
Дмитрий пытает врачей: «Для чего нужны ограничения, стент может оторваться?» Врачи уверяют, что нет, стенты покрываются оболочкой, опасности, что они оторвутся — нет.
Так что пока аргументов для себя в сильных ограничениях Дмитрий не видит.
Далеко в будущее он не заглядывает. Но мечтает все же когда-нибудь вернуться на большую кухню. Раньше Дмитрий хотел пойти учиться и стать шеф-поваром или су-шефом. Он хотел накопить денег на хорошие курсы и поехать в Москву.
Теперь Дмитрий рассчитывает остаться и дальше работать в сфере строительных услуг. Но от мечты стать шеф-поваром все же не отказывается.
— К кухне все равно тянет. Если желание не пропадет — попробую вернуться в Нижний не просто обычным поваром, а как шеф-повар.
Нагрузка у шеф-поваров поменьше, врачи не должны быть против.
Наследственность
После случившегося Дмитрий задумался: а ведь у мамы и бабушки были похожие симптомы. Может, и им нужны операции? И он стал уговаривать их показаться доктору.
Труднее было уговорить бабушку. Главным аргументом для нее оказалась невозможность заниматься любимым огородом.
— Я говорю: «Сможешь в своем огороде подольше поковыряться. Тебе поставят стент или не стент, будешь лучше себя чувствовать, какие-то изменения в лучшую сторону будут в любом случае».
То, что у бабушки Димы больное сердце, было известно давно. В свое время ей и коронарографию делали, и было показано шунтирование. Но почему-то тогда женщина не стала его делать. «Мы испугались», — вспоминает Дмитрий.
Случившееся с Дмитрием заставило всю семью пересмотреть приоритеты. Операцию сделали и маме молодого человека — шунтирование, а бабушке поставили стент. Через год пенсионерке предстоит еще одна встреча с хирургами.
Дмитрий жалеет, что родные не настояли на операции бабушке раньше, все же в 73 года уже любое вмешательство — риск.
Проблемы с сердцем у представителей одной семьи заставили врачей более подробно исследовать их здоровье. Оказалось, что у всех троих очень высокий уровень холестерина, который к тому же плохо поддается корректировке.
Так члены семьи узнали о своей непростой наследственности. У Дмитрия наследственная форма гиперхолестеринемии, при которой высокий уровень липидов (холестерина) в крови обусловлен генетически. Сбой в определенном гене запускает губительный для сосудов и сердца механизм нарушения липидного обмена, как результат — атеросклероз может развиться в самом раннем возрасте, даже внутриутробно. Риск инфаркта или инсульта возрастает в 25 раз.
Это заболевание передается ребенку от одного или обоих родителей. Оно встречается у одного из 173 человек и считается самым распространенным среди наследственных заболеваний в мире. Развивается, как правило, бессимптомно и дает о себе знать уже тяжелыми последствиями: по статистике, девять из десяти родившихся с наследственной формой гиперхолестеринемии остаются без диагноза до того, пока у них не случился инфаркт, инсульт.
Определить генетическую природу может только генетический тест, но показать неладное в состоянии может и анализ на холестерин. Поэтому врачи рекомендуют регулярно сдавать кровь и изучить семейную историю.
Ранние сердечно-сосудистые проблемы, инфаркты, инсульты у близких — повод пройти обследование.
Дмитрий сейчас получает полноценную терапию, включая инновационные ингибиторы PCSK9. Только одними статинами держать под контролем уровень холестерина при его заболевании невозможно. Если можно так сказать, Дмитрию повезло: статус инвалидности позволит получать лекарства бесплатно, но в стационаре. Амбулаторно эти препараты сейчас невозможно получить по льготе.
Если бы лечение началось раньше, то тяжелых последствий болезни, операций и инвалидности могло бы и не быть, но деньги на необходимую терапию Дмитрию пришлось бы искать самому.
— Мы три месяца назад сделали генетический анализ, результаты отправили в Петербург. Нам сказали, только через полгода нам дадут точную картину, что и как. Возможно, мы как-то поможем медицине открыть новые препараты, — улыбается Дмитрий.
Он уже сейчас настроен серьезно подойти к здоровью будущих детей. Делать анализы, проверять сердце. Чтобы можно было начать лечение как можно раньше.
Фото: Анастасия Макарычева