Американцы не улыбаются
Вспоминается, как нам в институте рассказывали, что все американцы постоянно улыбаются. Что существуют даже специальные тренинги и курсы, где обучают такому мастерству. Слушая лекцию, я всё пыталась представить, как будет выглядеть толпа таких людей — с пустой улыбкой на лице. И вот, этим летом мне довелось увидеть всё воочию.
Однако за две недели пребывания в Калифорнии ничего подобного я не заметила. Начиная с пограничника, проверяющего документы в аэропорту, и заканчивая продавцами в шоппинг-моллах (не говоря уже о встречных прохожих) — никто «во весь рот» тебе не улыбался, даже «дежурной улыбки» не довелось перехватить.
Той же участи подвергся и стереотип о «толстых американцах». Мне показалось, что ни в какой другой стране мира так не увлекаются спортом, как здесь. Беговые дорожки в центре города, велодорожки вдоль океана, множество парков со специальными тропами, удивительные озёра с кемпингами вдоль берегов, национальные парки, раскинувшиеся высоко в горах, – всё это лишь малая толика активного отдыха на суше, в воде и над водой. А громадные торговые острова предоставляют возможность купить абсолютно всё для занятия спортом — от карбоновой лодки до нечто такого, что придет на наш рынок, вероятно, только через несколько лет. И, как результат, толстые американцы, питающиеся одним фаст-фудом, мне так и не повстречались.
Также, говоря об уровне жизни в Америке, представляли себе роскошные особняки и миллионеров, разъезжающих в красных кадиллаках с откидным верхом. Ничего подобного! В Риге и то больше людей на шикарных машинах, чем в Сан-Франциско.
Да, большинство американцев живут в частных домах, а не в серых панельных многоэтажках, но эти дома отнюдь не виллы с гигантским бассейном и полями для гольфа.
Наоборот, совсем небольшие двухэтажные коттеджики с маленьким садиком на заднем дворе. Вот так и идешь по длинной-длинной авеню вдоль разноцветных домиков с пальмами и аккуратно подстриженными кустиками на грядках, а навстречу торопятся люди всех национальностей.
За всё время пребывания я не заметила ни одной женщины в обуви на высоком каблуке или в дорогом платье «от кутюр». Все одеты настолько просто и практично, что только улыбаешься своим давнишним представлениям. Жаль только, что этот простой спортивный стиль почти обезличивает женщин и мужчин. Джинсы или спортивные штаны, тоненький пуховичок, кроссовки, кепка на коротко стриженной шевелюре, наушники в ушах — со спины и не поймешь, кто идет перед тобой.
А знаете, чем американцы отличаются от нас? Никто на тебя не смотрит! Можешь идти в чём угодно, с кем угодно и как угодно. В ресторане спокойно помолиться перед едой и благословить трапезу.
Дети нашего знакомого залезли в багажник папиного джипа, поднялись во весь рост и на всю улицу пели русские романсы (стоит отметить, что у старшей голосок был хрустальный), размахивая панамками. Так никто даже не обернулся и не посмотрел в нашу сторону. Видать, уличные концерты совсем не в диковинку.
По дорогам едет общественный транспорт – старенькие автобусы. Троллейбусов или трамваев тут нет. Возле домов стоят чьи-то машины, в основном, вместительные пикапы или кроссоверы с прицепами и багажниками наверху. И никаких дорогостоящих кабриолетов или Porsche.
«Конец света» в Америке
А попробуй скажи, что в Америке природа красивая! Ведь не поверят, скажут, всё там искусственное, ненастоящее, и вообще, Америка скоро погибнет. На самом деле всё не так. Не дерзну описывать своим скудным языком все Божьи краски и цвета природы, скажу только, что поразило больше всего.
Сан-Франциско будто собран из мозаики разных цветов и очертаний. Начинается город, вернее заканчивается, на берегу Тихого океана (хотя водная стихия тут изрядно буянит, не отличается спокойным нравом и своему названию не отвечает). На одном из зданий даже есть табличка с надписью «Конец Света»: всё, конец, дальше Земля заканчивается.
Климат в этом районе суровый. Фраза Марка Твена: «Я не встречал более холодной зимы, чем лето в Сан-Франциско», — как нельзя верна. Солнце изрядно припекает, но ветер такой сильный и холодный, что закладывает в ушах. Вдоль океана чередуются песчаные, каменистые пляжи и парки с высоченными соснами. По небу дружным строем летают то ли птицы, то ли вертолёты — чёрного цвета, траекторией полёта и формой напоминающие военных истребителей. Выясняется, что это местные громадные пеликаны (не путать с такими же громадными чайками! В отличие от них пеликаны не летают в одиночку, только клином). Внезапно складывая крылья, они камнем ныряют в воду. Не повезет тому серфингисту, который окажется у них пути: пробьют вместе с доской!
Знаменитый мост «Золотые ворота» прячется от фотографов в тумане.
Продвигаемся от океана к центру города или в Downtown. С каждой остановкой на улице теплеет, можно снимать куртку с шапкой и идти в одной майке. Ветра почти нет: вероятно, высоченные здания, или, как их называют, «стекляшки», не пускают этого непрошеного гостя.
Прямо из объятия шумных многолюдных магазинов вырываешься на берег океана, а точнее на пирс, который тянется на несколько кварталов, окружая город. Кораблик, вздыхая и пыхтя, увозит нас на островок Сан-Солито.
Стекляшки тоскливо жмутся на том берегу, а нас встречает зеленый островок со множеством кустиков и ярких цветов на причале. Совсем жарко. Пальмы, концерты морских котиков, чайки, белый какаду, маленькие миленькие магазинчики и ресторанчики, вкуснейшее мороженое, фонтан – вот и мозаика островка. На горизонте цепь гор: там знаменитый парк Тахо, лес с красными деревьями, водопады… Но об этом мы узнаем только в следующие дни.
Можно привезти с собой сувениры и фотографии и показать их знакомым, делясь впечатлениями и воспоминаниями. Но запах, аромат эвкалиптов и секвой, которым пропитан солёный океанский воздух, — этим, к сожалению, не поделишься с тем, кто не был в Калифорнии.
Великие святыни
Говоря или читая о православии, о монастырях и храмах, складывается впечатление, что в Западной Европе или Америке вера в людях совсем не сохранилась.
Но, побывав в Германии на выносе «четырех великих ахенских святынь», которые были доставлены в Ахен из Иерусалима и Константинополя во времена правления Карла Великого (примерно в 798–799 гг.) и представляют из себя одеяние Приснодевы Марии (в виде женской туники), бывшее на Божьей Матери в ночь Рождества в Вифлееме; пелены Богомладенца Иисуса Христа (оторванный рукав от одеяния Пр.Иосифа Обручника, так как в ночь Рождества для Богомладенца не оказалось пеленок); окровавленная повязка с чресл Иисуса Христа, бывшая на Нем во время крестных страданий, а также плат, в который была завернута глава святого Иоанна Крестителя, мне открылась доселе неизвестная Европа, в которой есть такие святыни, каких не встретишь на Руси.
Также и в этот раз, в поездке по Америке Господь открыл нам другую её сторону, о которой доселе в наших кругах ничего не говорилось, не писалось и, соответственно, не зналось.
Платина. Серафим (Роуз)
Милостью Божьей нам удалось посетить много святых мест, и первым, где мы побывали, стал православный мужской монастырь в честь святого Германа Аляскинского. Расположилась обитель в нескольких сотнях километров на север от Сан-Франциско, в живописном местечке Платина. В 1967 году Юджин Роуз (в монашестве – Серафим) вместе с монахом Германом (Подмошенским), который тоже родом из Латвии, приобрел этот участок земли, где впоследствии и возник монастырь. Нам довелось попасть сюда спустя почти 50 лет со дня его основания.
Выехали из Сан-Франциско ночью. За рулём авто был наш знакомый — совсем недавний, но успевший стать замечательным другом. Не жалея ни сил, ни времени, он успел показать и рассказать нам столько всего, что в голове образовался целый кладезь новых знаний. Будучи водителем и смотря, естественно, только перед собой, он умудрялся вести репортаж о живописных видах справа, слева и даже сзади.
За окном мелькали светящиеся ночные шоппинг-моллы, громадные аттракционы с американскими горками. Когда появились деревья, я заснула. Сквозь сон слышу голос водителя: «А теперь проезжаем американские горки». Поднимать голову было лень, тем более, только что другие горки уже проехали, поэтому решила спать дальше. Но что имел в виду наш экскурсовод под американскими горками, я узнала лишь на следующее утро.
Рассвет разлился по машине, в салоне запрыгали солнечные зайчики, под колесами шумела галька, и под фразу «Слава Богу. Приехали» я окончательно проснулась.
Первое, что поразило – тишина. Даже птицы словно раздумывали, петь или подождать, насладиться звуком тишины и покоя.
Нас встретил иеромонах с седой бородой и добрыми глазами, спрятавшимися за стеклами очков. Под ногами у него крутился «лучший друг человека» — большой черный лабрадор, размахивавший хвостом, с улыбкой во весь рот. Они нас ждали еще на ночевку, как мы обещали, а теперь уже шесть утра. Испросив прощения, мы объяснили, что не хватило сил доехать за один раз, по дороге останавливались и чуток спали. Батюшка сочувственно улыбнулся и повел нас по тропинке сквозь лес в деревянные домики для паломников.
В храме уже началась полунощница, но до Литургии оставалось более двух часов, так что мы смогли передохнуть. Проснувшись, побежали на Литургию и как раз вовремя – успели на часы. Зашли в белую арку ворот и через пару шагов по брусчатой дорожке попали в белокаменную церковь.
При входе — столик, где записки и свечки можно взять за посильное пожертвование. Стены внутри такие же белые, как и снаружи. Под таким же белоснежным куполом без росписей – потемневшее паникадило, со свечами вместо лампочек.
На стенах — иконы, большинство из которых совсем простые, бумажные. Много сербских икон сразу бросаются в глаза своим по-детски ярким письмом. Писанных или старинных образов почти нет, может, большая икона святителя Германа Аляскинского с тропарем на славянском под изображением святого.
Дверца Царских врат расшаталась и во время богослужения приоткрывалась сама собой.
Единственным благолепием была огромная вифлеемская звезда, выложенная на полу из красивой синей мозаики со стеклышком в центре. А так храм выглядел весьма аскетично.
Последним штрихом стала горстка братий: человек 15 — от совсем юного мальчика, который оказался прекрасным иконописцем, до седовласого старца.
Американский дух воплощал чернокожий монах с длинными, скрученными в дреды волосами. Все в черных потрепанных мантиях или в потертых подрясниках. На ногах грубые ботинки или кроссовки. У некоторых из-под полы выглядывали запыленные штаны: в монастыре шел ремонт, и некоторые пришли на службу прямо со стройки. Облачение батюшки тоже совсем истрепалось.
Но несмотря на внешнюю скудость, внутренне храм был полон Духа Святого. Как сказала мама, «тут дух Валаама. Такое чувство, будто я на Валааме». И правда, мы испытывали здесь те же самые ощущения, как и в том святом месте. Хоть Литургия и совершалась полностью на английском, но это было почти незаметно — те же прошения, возгласы, мотив антифонов и напев тропарей, что и на церковнославянском.
Единственными прихожанами в то утро были мы, чем, наверное, обрадовали братию. Сразу после Литургии, под пение тропаря и с иконой праздника в руках братия пошла крестным ходом через широко распахнутые центральные двери в трапезную, расположенную по соседству с храмом. По правилу, женщины и мужчины сидят за отдельными столами напротив. Так что нам с мамой на двоих выделили целый стол.
Завтрак простой, но сытный. В монастыре ничего не выращивают и не разводят, поэтому трапеза была в американском стиле. Как и принято в монастырях, один из монахов нес послушание – читал житие святого на этот день. Помещение трапезной, по всей видимости, было только-только после ремонта, но скамьи и стулья были старинные, тяжеленные. Стены украшены очень красивыми иконами и портретами.
Запомнилась большая картина-портрет отца Серафима (Роуза), сделанная по фотографии. Лицо повернуто к смотрящему, яркий желто-фиолетовый фон, словно лучи заходящего солнца мягкий взгляд голубых глаз, необычная кудрявая борода, приятные черты…
Отец Серафим (Роуз)
Братия кушает молча, только наш знакомый что-то шепотом пояснял. Поблагодарив Господа за трапезу, настоятель игумен Дамаскин – эдакий благообразный американец с седой бородой и в позолоченных очках — поручил нас русскому монаху, который должен был провести нам экскурсию.
Там Дух Валаама
Невысокого роста, с треугольной бородкой и круглыми очками на тонкой переносице, он представился: «Монах Дональд. Очень легко запомнить имя». Мы улыбнулись…
Экскурсия получилась билингвальной: на русско-английском, так как отец Дональд оказался американцем, только лишь изучающим русский язык. Рассказав пару слов про главный храм, где была утром Литургия, он предложил нам спуститься в нижнюю церковь-пещерку, расположенную тут же, в левом приделе. Подземная церковь освящена во имя святителей Сергия и Германа Валаамских, и тут уж мы удивленно воскликнули: «Так вот откуда дух валаамский!»
Затем мы пошли по территории монастыря. Небольшой деревянный храм с покосившимся куполом. Внутри совсем мало места. На скрипучих половицах лежат обветшалые коврики. На стенах иконы и портреты царской семьи – храм освящен в их честь.
Далее отправились на могилку отца Серафима (Роуза). На пригорке, в кругу вековых сосен расположен большой деревянный помост, окруженный заборчиком. В центре — высокий крест, тут же и покоится батюшка.
Сначала приложились к писанным иконам – прекрасному творению того самого молодого брата в монастыре, затем ко кресту и по узкой тропинке пошли в домик-келью отца Серафима.
Идем, а на встречу сам батюшка Серафим…
На полпути нас встретил отец настоятель с иконой Серафима (Роуза): пока еще это просто изображение в каноническом стиле на золотом фоне, без нимба, так как отец Серафим не прославлен. Мы все приложились и чуть отошли в сторону – дали пройти настоятелю. Смотрим, а у нашего проводника слегка недоуменное выражение лица. Он протягивает руку и дергает за колокольчик: «Видите ли, на этом месте, где мы сейчас стоим, посетители звонили в колокольчик и ждали Серафима (Роуза)». А мы ведь даже и не знали об этом, а батюшка сам вышел нам на встречу и благословил.
Удивленные и весьма окрыленные этим знаком, мы пошли в домик, где жил батюшка.
Совсем крохотная постройка из деревянных досок, сквозь щели светит лучик солнца, две узкие комнаты, шкаф с книгами, простой стул у окна, напротив жёсткая кровать. Вот и вся мебель.
На столе газеты, журналы, книги, напечатанные отцом Серафимом.
Выходим и спускаемся вниз. Пару старых построек, в одной сохранилась типография, где трудился батюшка. Всё осталось, как при его жизни: печатные машины и станки, зеленоватые металлические оттиски с изображениями святых и храмов. На стеллажах – напечатанные им книги с пожелтевшими от лет страницами.
Рядом жмется другой домик чуть поновее – это церковная лавка с книгами, утварью и иконами. Поодаль тянется цепочка домиков — келий монахов. Братия как может поддерживает порядок и благоустройство монастыря. Но надо еще очень и очень много вложить трудов, чтобы не дать совсем обветшать этому чудесному месту.
Поблагодарив отца Дональда за экскурсию, мы направились к воротам.
Тут нас встретил и проводил тот самый батюшка, который размещал на отдых. Тепло попрощавшись, пошли к машине.
Пока наш знакомый собирал вещи, мы отошли послушать тишину. Так нам представил это место русский американец: «Когда поедете к Серафиму (Роузу), обязательно сходите ко Кресту: там я впервые узнал, что тишину можно слушать. Даже птицы не поют…»
Подошли, и правда, на краю обрыва стоит высоченный деревянный крест, а внизу красота неописуемая – вся гора сверху донизу покрыта зеленью, цветами, и так до следующей горы, а там до соседней и так до горизонта и ещё дальше. Присев на лавочку, насладились тишиной. Правда, жужжали насекомые, но это не помешало.
А место и впрямь чудесное: крест на вершине горы под облаками — как на Афоне…
Выезжали из монастыря мы по той же шуршащей гальке, проезжали те же крутые склоны дорог – «американские горки», а мыслями были еще там, позади, в скрывшимся за горизонтом скромном монастыре.