Осенью 2018 года из двухкомнатной квартиры в обычной советской хрущевке выбежала женщина с двумя маленькими детьми. С вещами в руках они спешили в небольшой подростковый клуб на окраине города.
На тот момент их единственным желанием было спрятаться от отца и мужа, который на протяжении долгого времени подвергал их психологическому и физическому насилию. Детям было запрещено громко разговаривать и шумно играть, жена не имела права встречаться с подругами, опаздывать и носить облегающую одежду. За каждую провинность супруг ставил ее коленями на гречку.
История Нади, 37-летней преподавательницы подросткового клуба, не единственная. По данным ВОЗ, каждая третья женщина подвергалась или подвергается физическому насилию со стороны супруга или партнера. Риск столкнуться с насилием со стороны близких в три раза выше, чем со стороны посторонних лиц: 38% убийств женщин в мире совершают их партнеры мужского пола.
Социологи, правозащитники, организаторы кризисных центров и другие специалисты, задействованные в сфере защиты женщин, отмечают, что сегодняшняя статистика далека от реальности по многим причинам.
Во-первых, в ней учитываются только случаи возбужденных уголовных дел; факты обращения в полицию без дальнейшего эффективного рассмотрения заявлений или отказы в возбуждении уголовных дел во внимание не принимаются.
Во-вторых, лишь 10% переживших домашнее насилие обращаются в правоохранительные органы и только 3% этих случаев доходит до суда.
В-третьих, ни одна организация в России не собирает информацию, касающуюся других форм абьюза, например экономического или психологического. Кроме этого, отсутствует систематизированный сбор сведений; статистика ведется нерегулярно и отличается непоследовательностью.
Уголовный кодекс РФ включает 55 статей, которые предусматривают ответственность за совершение преступлений, связанных с насилием. Чаще всего внимание акцентируется на наиболее опасных злодеяниях: убийство, причинение здоровью вреда различной степени тяжести, побои, истязание, изнасилование. По последней доступной информации от МВД, треть убийств в России совершаются в сфере семейно-бытовых отношений («Полиция России». 2009. Май. С. 11). <…>
Так, издание РБК, ссылаясь на информацию, полученную от МВД, приводит следующие данные: за 2018 год эти показатели составили 21 390 преступлений, в период с января по сентябрь 2019 года в России — 15 381.
68% опрошенных согласны с тем, что физическое насилие стало нормой.
Более 50% женщин подвергались физическому насилию со стороны партнера.
39% женщин подвергались насилию со стороны супруга.
14% опрошенных мужчин считают воспитание жены кулаками законным правом мужа (источник).
Снижение обращений в полицию связывают не с уменьшением общего количества преступлений и улучшением обстановки, а с принятием в 2017 году изменений в законодательстве, которые фактически декриминализировали домашнее насилие в виде нанесения побоев и отменили уголовную ответственность за первые побои, переместив те в зону административной ответственности.
Сотрудники кризисных центров и убежищ для женщин, пострадавших от домашнего насилия, отмечают значительное увеличение звонков на горячую линию и личных обращений, усматривая в этом прямую связь с принятием закона. Согласно информации замдиректора национального центра по предотвращению насилия «Анна» Андрея Синельникова, в 2016 году центр принял от потерпевших 20 000 звонков, в 2017-м — 26 000.
Закон о декриминализации домашнего насилия
27 февраля 2017 года в Госдуме сидели и принимали решение о судьбе очередных правок в статью 116 Уголовного кодекса РФ 383 человека — 380 из них согласились с необходимостью принять закон, который перевел бы побои, нанесенные близким, из разряда уголовных преступлений в административные правонарушения в случаях, когда рукоприкладство совершалось впервые.
Закон о декриминализации домашнего насилия был окончательно утвержден 7 февраля. Его полное название — Федеральный закон от 07.02.2017 №8-ФЗ «О внесении изменений в статью 116 Уголовного кодекса Российской Федерации».
Статья 116 УК РФ регулирует вопросы в отношении насильственных действий, причинивших физическую боль, но не повлекших причинение вреда здоровью, не оставляющих следов (это может быть пощечина, подзатыльник, шлепок). Ранее за подобное действие следовала уголовная ответственность.
До 2017 года в статье Уголовного кодекса РФ использовалась формулировка «побои в отношении близких лиц», однако этот закон подвергся жесткой критике со стороны депутата Госдумы Елены Мизулиной, известной в качестве автора или соавтора многих резонансных инициатив. По ее мнению, уголовное наказание за побои в отношении близких лиц, семьи и родственников является «актом ненависти по отношению к семьям с детьми».
Согласно данным Всероссийского центра изучения общественного мнения, каждый пятый россиянин считает допустимым при определенных обстоятельствах ударить жену, мужа, ребенка или родителя. Исследование аналитического агентства «Михайлов и партнеры» подтверждает эту информацию: 61% респондентов сочли проблему домашнего насилия неактуальной; 47% опрошенных заявили, что проблема насилия в семье является частной и государство или общество не должны в нее вмешиваться; 39% допустили применение силы к близким; 10% отметили, что не считают принуждение жены к сексу изнасилованием; 7% полагали, что домашнее насилие простительно, если произошло сгоряча. <…>
Почему российский закон о декриминализации домашнего насилия — это ошибка
«Мои детство и девичество были пропитаны семейным насилием: вначале меня избивал отец, потом — отчим, далее к последнему присоединилась мама, — так начинается сообщение одной из девушек, решившей поделиться собственным опытом домашнего насилия. — Когда мне было восемь лет, отец напивался и избивал мать, мог душить ее и угрожать ножом, что зарежет, потому что она уже старая; если я бросалась на защиту, в отместку за мое предательство иногда начинал резать сам себя.
Потом родители развелись, и в доме появился отчим. Тот бил меня за все. За то, что не помыла посуду, не сделала домашнее задание, пригласила в гости с ночевкой подругу, а та пришла только через час, а не прямо сейчас. Бил ногами в коридорчике между кухней и туалетом… Мама могла прийти с мусорным ведром и опрокинуть его посередине моей комнаты <…>».
Сейчас Рите 21 год, и год назад, когда девушка съехала от родителей, ей думалось, что она навсегда избавилась от необходимости вести домашнюю войну. Однако из-за пандемии Рита вновь оказалась в квартире с матерью и отчимом.
Девушка работала продавцом-консультантом в одной из международных сетей одежды, и поскольку торговые центры закрылись, лишилась стабильного заработка и была вынуждена вернуться в родительскую квартиру: «И вот я дома: внутри, как и раньше, живет постоянный страх. Сижу в комнате; в туалет и на кухню выхожу, если уверена, что их там нет. Думала, что проработала этот страх со своей психотерапевткой, но он вернулся сразу же, стоило только переступить порог. Началось с оскорблений, перешло к попыткам удушения. Сейчас я у подруги. Ничего не изменилось, и никогда не изменится».
6 апреля 2020 г. генеральный секретарь ООН Антониу Гутерриш записал видеообращение, в котором рассказал, что вынужденная изоляция грозит ростом случаев насилия над женщинами:
— Насилие не ограничивается полем битвы. Для многих женщин и девочек угроза насилия там, где они должны находиться в безопасности, с каждым днем становится все больше. В некоторых странах, — заявил генсек, — количество обращений в службы поддержки женщин увеличилось вдвое. Местные группы поддержки закрыты, количество фондов сократилось, некоторые убежища для пострадавших закрыты, некоторые переполнены.
О том, что пандемия COVID-19 ухудшила ситуацию в отношении домашнего насилия, говорят общемировые данные: 1 апреля сайт Святого престола Vatican News опубликовал статью, в которой рассказал об увеличении числа случаев домашнего абьюза во Франции, Великобритании и Австралии. В Китае и многих других странах (Тунисе, США и пр.) сложилась аналогичная ситуация.
Большое внимание общественности привлекла ситуация из Италии: молодой человек задушил свою девушку, решив, что та заразила его COVID-19. Позже выяснилось, что тесты на инфекцию и у подозреваемого, и у жертвы были отрицательными.
Пока весь мир старается обезопасить жертв домашнего насилия (так, например, во Франции применяются так называемые кодовые слова, в аптеках и магазинах открываются центры помощи, куда женщина может обратиться, в Италии создаются или адаптируются мобильные приложения), МВД России отрицает ухудшение ситуации.
«Утверждения представителей некоторых общественных организаций, — написано на сайте МВД, — о росте семейно-бытовых преступлений в период действия ограничительных мер не нашли объективного подтверждения. В апреле 2020 г. зарегистрировано на 9% меньше, чем в апреле 2019 г., посягательств в сфере семейно-бытовых отношений, в том числе на 14,6% меньше фактов умышленного причинения тяжкого вреда здоровью, на 17,1% — средней тяжести и на 3,3% — легкого вреда здоровью».
При этом уполномоченный по правам человека Татьяна Москалькова опровергла эти сведения, заявив, что информация, полученная от правозащитных организаций и профильных фондов, говорит об обратном:
— В России мы пользуемся данными, которые представлены как журналистами, так и представителями НКО. По данным НКО, в период с 10 апреля количество жертв насилия и случаев насилия в семье увеличилось в два с половиной раза. Так, по этим данным, если в марте таких сообщений было 6054, то в апреле таких сообщений поступило более 13 000.
Также Москалькова признала, что закон о декриминализации домашнего насилия был ошибкой и пришло время для закона о противодействии насилию в семье и ратификации Стамбульской конвенции.
Что представляет собой закон о профилактике домашнего насилия
Адвокаты Мари Давтян и Алексей Паршин, депутат Оксана Пушкина и правозащитница Алена Попова — авторы первоначальной версии закона о домашнем насилии; он несколько лет подряд вносился на рассмотрение в Госдуму, однако часто подвергался жесткой критике и отправлялся на доработку.
Как говорит Алексей Паршин, работа над законом началась в 2012 г. и продолжалась до 2019 г. Авторы в итоге добились внесения законопроекта на чтение в Государственную думу, получили положительное заключение правительства, Верховного Суда РФ, различных министерств и ведомств, создали рабочую группу по доработке отдельных положений.
Осенью 2019 г. Оксана Пушкина представила законопроект в Государственной думе с целью вынесения его на первое чтение. 29 ноября законопроект о профилактике семейно-бытового насилия был опубликован на сайте Совета Федерации.
Главное из текста законопроекта
- Законопроект вводит в правовое поле определение «семейно-бытовое насилие». Это «умышленное деяние, причиняющее или содержащее угрозу причинения физического и (или) психического страдания и (или) имущественного вреда, не содержащее признаки административного правонарушения или уголовного преступления».
- Профилактика семейно-бытового насилия основывается на принципах поддержки и сохранения семьи, индивидуального подхода к каждому случаю, добровольности получения помощи жертвами, соблюдения прав человека, а также соблюдения конфиденциальности.
- В числе основных мер защиты потерпевших — защитное и судебное предписание. Защитное предписание запрещает агрессору совершать насилие в отношении жертвы, а также контактировать с ней любыми способами: лично, по телефону, через интернет. Предписание выносится сроком на 30 суток, в случае необходимости срок его действия может быть продлен до 60 суток. Судебное защитное предписание предусматривает вышеупомянутые запреты, а также другие профилактические меры. Например, агрессоры будут обязаны пройти специализированную психологическую программу; если у абьюзера есть возможность, суд обяжет его выехать с места совместного проживания с жертвой на срок действия предписания. Судебное защитное предписание может быть выдано на срок от 30 суток до одного года.
Международный опыт борьбы с домашним насилием в семье доказывает, что специальный закон о профилактике насилия в семье эффективнее, чем отдельные статьи уголовного, гражданского и административного законодательства. Подобные положения действуют на территории многих государств Западной и Восточной Европы, а также СНГ.
Опыт Казахстана, Украины, Молдовы, Киргизии, Чехии, Литвы, а также других стран демонстрирует успех подобных законов — после их принятия число случаев внутрисемейного насилия, по словам Алены Поповой, сокращается до 20–40%.