Робинзоны
Отсюда до большой земли по воде — полтора километра волжской глади. На горизонте полоска леса и кубики зданий райцентра Каменники. Если посмотреть в другую сторону — берега не видно: перед нами «море» Рыбинского водохранилища. От раздолья захватывает дух.
— Как добираетесь «на материк»?
— Два раза в день в райцентр на берегу ходит паром. Цена за переправу как на автобусе — 28 рублей.
— Ну ладно летом. А зимой?
— Если лед хороший встает, еще удобнее — даже машины ездят. А так пешком по льду ходим… Но есть и снегоход.
— А если оттепель и крепкого льда не будет?
— У нас это называется разледица — период ледостава осенью и ледохода весной. По два месяца.
— И как тогда??
Люба молчит и улыбается. Пятый год с мужем Алексеем и двумя детьми они живут на острове Юршинский. Я битый час пытаюсь выяснить — что два высококлассных специалиста крупной столичной компании в сфере HR забыли на этом острове? И почему остров, куда добраться — примерно как слетать в Мурманск? В ответ слышу про «поиск смыслов, обесценивание текущей жизни с ее суетой и гонкой за призрачными достижениями». В общем, садись в крапиву и медитируй. Нет уж, давайте по порядку.
— Как вы сюда попали?
— Муж увидел объявление о продаже дома. Я раньше много где жила — Кострома, Смоленск, несколько лет снимали квартиру в Москве. Приехали сюда, посмотрели место и решили — если уж где-то жить в России, то — здесь.
— Но ведь на острове очень тяжело, в бытовом смысле. У вас еще дети…
— А мы упорные. Не привыкли отступать. Я хоть и выросла в степных местах, на севере Казахстана, а муж в аграрном Белгороде, нас как-то всегда тянуло на острова. Мы даже в свадебное путешествие отправились в Новую Зеландию!
От берега к дому Любы еще с километр вглубь острова. Юршинский образовался при создании Рыбинского водохранилища. Тогда под воду ушло больше четырех тысяч квадратных километров земли. И вдруг — остров.
— Тут целых пять деревень, — рассказывает Люба, пока идем к дому. — Правда, постоянных жителей человек тридцать, не больше.
Деревни остались с колхозных времен. Тогда на острове даже работал небольшой заводик. Теперь — дикие туристы, рыбаки на катерах и лоси, зимой переходящие по льду через Волгу…
— У вас же дети, как решаете вопрос с образованием, медициной?
— Это, наверное, главная трудность. На острове ничего нет. В детский сад мы не ходим. Со школой думаем, что делать, или ездить, или удаленно. Раньше на Юршинском был фельдшерский пункт, а теперь даже в райцентре больница в таком состоянии, что легче самим лечиться.
— А если форс-мажор?
— На берегу есть служба спасения, МЧС. Они про нас знают, мы на связи. Даже если разледица, у них есть судно на воздушной подушке, они могут эвакуировать с острова. Но за пять лет у нас такого, слава Богу, не было…
Вокруг — леса, которыми покрыта большая часть острова. За оградой дома они перетекают в сад, огород с грядками лука и парник с огурцами. У семейства совсем небольшой домик, в половину которого знаменитая русская печь. Выглядит всё романтично. Особенно если об этом писать, а не жить в этом.
— Мы приехали все такие очень образованные, начитанные и цивилизованные. Нам казалось, что всё под силу. Но по факту окружающая реальность взяла контроль за нами. Мы до сих пор не наладили хозяйство: не научились вовремя заготавливать дрова, строить необходимые хозблоки, сажать картошку.
— Удобства на улице.
— Алексей по профессии инженер, он легко может построить автоматическую теплицу с гидравликой на микроконтроллерах. А здесь нужно копать грядки, качать воду из колодца, сделать летний душ, чтобы мыться не в тазике… Но все-таки сейчас огород кормит нас чуть ли не весь год, завели несушек — есть яйца, в прошлом году вырастили своих бройлеров, всю зиму ели свою курятину. Построили добротную каркасную душевую, в которой есть дровяной бойлер, насосная станция, прачечная. Потом построили хорошую теплицу, большую мастерскую. Я научилась печь хлеб в русской печке. Как и многие здесь, заготавливаем свой иван-чай, но ведь иногда хочется и китайского зеленого!
— На жизнь одного натурального хозяйства не хватает?
— Конечно, это основной вопрос. Первое время мы жили на сбережения, потом стали подрабатывать удаленно, благо интернет есть. Плюс хозяйство. Но нужно платить за электричество, содержать машину, на корма животным, да и себе — масло, мука, сахар, крупы… Бывало и тяжело. В один такой период у нас украли лодку с мотором. В трудную минуту выручили соседи…
Сейчас Люба ждет третьего ребенка. В помощь ей приехала мама, в то время как муж на работе в Москве.
— То есть все равно вахтовый заработок?
— Сейчас да, у Алексея 5/2, выходные дома, очень тяжело. Но такое уже было.
Раз уехали из Москвы, год пожили и пришлось вернуться в город. Но когда вернулись — сразу поняли: уезжаем навсегда. Мне просто хотелось, чтобы дети так же бегали босиком по земле, как я в детстве по казахской степи.
Чтобы видели природу и могли потрогать ее руками, чтобы знали о ней не из учебников. Чтобы окружающий мир был для них не стрессом, а основой, опорой, поддержкой, источником сил, знаний и вдохновения.
У многодетного семейства много задумок на будущее. Есть проект дома, который нужно строить. Есть бизнес-планы, которые должны приносить доход. Люба ведет блог, где рассказывает, как полноценно жить на острове. Но пока главное — вернуть домой Алексея, на удаленную работу. В общем, «на материк» не собираются.
Блогер-деревенщик
«Недоучившийся юрист» — как называет сам себя, известный «деревенский блогер» (об этом ниже) — уже четыре года Андрей выживает своим трудом в маленькой деревушке на юге Псковской области. Вокруг классический сельский пейзаж — неказистые, большей частью деревянные (это край лесов и озер), домики, пыльные ухабистые дороги, остатки колхозных коровников.
— Мы — идейные переселенцы. Еще в 25 лет я понял, что хочу уехать из города, от толчеи, от пыли, чтобы ребенок по траве бегал, а не копался в грязной песочнице. Я жил под Питером, насмотрелся.
— Почему именно сюда переехали? Далековато от Питера.
— Там все-таки холодно и сыро, хотелось в среднюю полосу. Ездили в Новгород — холодновато, в Тверь — дорого, все раскуплено.
Сам Андрей живет в деревне уже четыре года. Но семью удалось перевезти только сейчас. Поначалу Андрей думал разводить кроликов. Подсчитал — один кролик в среднем дает 1,7 кг мяса. Цена за килограмм — 300 руб., т.е. около 500 рублей за штуку. Чтобы заработать, например, 20 тысяч рублей, нужно продать целых 40 кроликов, которые растут по полгода.
— В деревне сейчас главный вопрос — деньги. Точка. Если есть деньги, остальное ерунда, — убежден Андрей, и видно — знает, о чем говорит. — Временами было очень тяжело. Но и в самые тяжелые месяцы, когда я и жил на 2500 рублей в месяц, уезжать не было мысли.
Тут работать надо, пахать. Рубль деревенский тяжеловеснее по трудозатратам городского — раза в два с половиной.
Материальная помощь для сбежавшего от города и hi-tech фермера пришла… из интернета. Вычитав, что на смену писателям-деревенщикам пришли блогеры-деревенщики, Андрей освоил камеру, основы видеомонтажа и начал вести свой «деревенский блокнот».
— Мечта была — зарабатывать на блоге тысяч пять в месяц, это для деревни вполне достаточно. Но мне повезло.
Год назад именно ролик про то, «как прожить в деревне на 2,5 тысячи рублей в месяц» собрал более миллиона просмотров. Еще пара-тройка успешных роликов вывели Андрея в топ сельских блогеров.
— А если бы не повезло?
— Развел бы больше кроликов… — не сдается Андрей.
К своему блогерству он относится серьезно, поясняет — это работа. И вот уже разведение гусей, постройка сараев и огородничество — не самоцель, а темы для роликов. За два года список этих тем расширился. Теперь Андрей делится со зрителями размышлениями о жизни в деревне.
— После двух десятилетий падения в 2015-16 годах уровень населения в нашей деревне относительно стабилизировался. Старушки умерли, алкоголики — тоже.
— Что, в деревне не осталось даже пьяниц? — не верю я.
— Остался один, классический — еще советской закалки.
— Это же местная достопримечательность!
— Да, бережем его по возможности, — по-хозяйски замечает блогер.
— А как насчет таких же переселенцев из города, как вы?
— Ну вот сосед мой, Аркадий, 55 лет, сдает квартиру в Питере, живет на сдачу жилья. Другой случай — интересный. Молодая женщина, из наших мест, в Питере вышла замуж за немца и уехала в Германию. Там не сложилось, развелась и… вернулась сюда! Из Германии! Есть «экономические переселенцы», приезжают из моногородов, таких, как наш райцентр. Там — катастрофа, стагнация, застой. Вот переехала семья: муж, жена, двое детей. В райцентре плата за ЖКХ съедала половину зарплаты. А здесь у нас — только электричество. Больше же ничего нет, вот и платить не за что…
Меня спрашивают — как же пенсия, стаж? А я им — какая пенсия? Вот у меня две знакомые недавно вышли на пенсию. У одной стаж 5 или 6 лет всего, у второй — 30 лет, всю жизнь впахивала. У первой пенсия — 8300, у второй — 8700.
Был друг, тоже очень хотел в деревню переехать. Но решил ждать до пенсии, ему оставалось года два или три. Дотерпел, вышел на пенсию, переехал в деревню… и через три месяца умер. Не человек, а мечта государства — всю жизнь пахал, а пенсию платить не нужно.
Так что мы лучше здесь, — поглядывает Андрей на хозяйство, запущенную деревню и снова из блогера перевоплощается обратно в крестьянина. — Если что, в деревне кусок картохи и кусок мяса я всегда выращу. И буду наблюдать, что там в городах.
Услышав рассказ Андрея о новых переселенцах в деревни, трудностях, с которыми они сталкиваются (совсем не только в Псковской области), мы обратились за комментариями к депутату местного законодательного собрания Льву Шлосбергу:
— Я называю этих людей «новыми псковскими». Нужна особая государственная политика благоприятствования их благоустройству. Часто у таких переселенцев сохраняется государственная регистрация за пределами Псковской области, и тогда они не имеют избирательных прав на местных выборах, не учитываются при расчете социальных нормативов бюджета, к их деревням часто нет нормальных дорог, потому что они не включены в число постоянных жителей. Власти практически не видят этих людей, между тем они — спасение российской провинции.
Простая жизнь
Молодой Туд — крупное старинное село в Тверской области. Четыре года назад с массой планов сюда приехало семейство Востриковых — Юлия и Александр. Ей тогда было всего 23, ему — 25, она из Тверской области, он — из заполярных Апатитов. Недавно закончили вузы, начали работать, как и множество молодых супругов, скитались по съемным квартирам.
— Мы несколько лет снимали жилье в Железнодорожном, каждый день на электричке в Москву, — Юлия встречает меня у «парадного» резного белого штакетника у входа во двор.
— Как и десяткам тысяч других. Это и допекло?
— Не только. Нам всегда не нравилась жизнь в большом городе. Всё время думали уехать. И вот нашли новую съемную квартиру в Москве, и только переехали — стало совсем невмоготу. Поняли — ничего не радует, надо уезжать.
Родители новоселов отнеслись настороженно — променять столицу на тверское захолустье? Без стабильной работы и карьерных перспектив?
— Приехали с небольшими накоплениями и несокрушимой верой в самих себя.
— А на что здесь жить?
— Планировали стать перепелиными магнатами. Занялись этим всерьез, организовали производство мяса, яиц. Занимались этим около двух лет.
— Что помешало продолжить?
— По нам ударил нарастающий кризис, в 2016 году резко спал спрос на продукцию. Но мы и сами охладели. У нас же не фабрика с наемными рабочими. В основном мы занимались перепелиными яйцами, но мясо тоже… Птицу нужно умертвить, разделать. И это каждый день. В итоге решили сменить деятельность, тем более Саша всегда тяготел к пчеловодству.
Сегодня у Востриковых крупная пасека на 45 семей (ульев), что дает часть дохода. Мастеровитый Александр делает мебель из дерева, кладет печи (и даже проводит мастер-классы для печников), нанимается на сезонные заработки. Юлия занимается садоводством, завела аптекарский огород, заготавливает травы, делает чаи. Всё это продается через интернет и дает приработок.
— Трудна сельская жизнь?
— Надо просто работать. У нас всегда были планы, мы что-то всегда хотели сделать. Испытания укрепляют.
— Расскажите про испытания. Это история с перепелами?
— Не только. Осенью на пасеку, она стоит у леса, пришел медведь и разворошил десять ульев.
— Медведь — не такая уж мелкая неприятность…
— Были и крупнее. Еще два года назад мы купили в окрестностях села землю. Довольно много — 9 гектаров. Мы хотели там и хозяйством заниматься, сеять медоносные культуры. А потом, может, и переехать туда. Год назад приходит нам бумага о том, что землю мы используем не по назначению, а значит, нужно платить штраф… в общем, в результате нас засудили на 20 тысяч и мы решили отказаться от земли. А то сейчас засудили бы еще.
— Вы отдали землю?
— Да.
— Еще и штраф? Хорошая помощь начинающим предпринимателям…
Такие истории часты. Недопонимание с властями, неумышленные нарушения, суды, штрафы… За десятилетия упадка в малых городах и селах государственные службы не готовы к новым жителям, молодым и активным. В лучшем случае им не мешают. О какой-либо поддержке говорить не приходится.
— У вас уже здесь родилась дочь?
— Да, Евочка. Через год после переезда. В селе есть детский сад, школа, с этим проблем не будет.
— Планируете остаться?
— Да. Знаете, на самом деле только сейчас, спустя четыре года, я начинаю по-настоящему ощущать вкус деревенской жизни. Когда можно немного расслабиться и не думать только о том, как бы так сделать, чтоб ухватиться за эту жизнь и не отпускать, потому что страшно потерять.
— А потерять могли?
— Перебраться из города на волю хотят многие. У нас были такие знакомые. Пробовали, переезжали… А потом возвращались обратно. К сожалению, основная причина — деньги.
— То есть дело совсем не в деревенской скуке?
— Нет. Если кто решает вопрос заработка — остается. Пару лет назад мы через интернет познакомились с молодой парой, и они по нашему примеру тоже переехали, сюда, в наш поселок. Ну и мы делаем что можем.