Почему понадобилось вновь обращаться к правительству и изменилось ли что-то в обеспечении онкопациентов лекарствами за месяц с момента первого обращения «Правмиру» рассказали представители НКО, подписавших письмо.
«Производители лекарств уходят с рынка»
Елена Грачева, административный директор благотворительного фонда «AdVita»:
Елена Грачева
— Второе открытое письмо — это реакция на официальный ответ Минздрава на первое обращение и на несколько решений ФАС по поводу препаратов, отсутствие которых мы подробно разбирали в первом письме. К сожалению, и в ответе Минздрава, и в решениях ФАС мы видим, что проблемы гораздо глубже, чем нам представлялось.
Выяснилось, что никто не знает, сколько лекарств вообще нужно, поэтому и планировать объемы не получается. Все цифры, которые приводили Минздрав и ФАС, взяты из объемов ввода лекарств на рынок (это называется «в гражданский оборот»), то есть, если дефицит существует, то он с каждым годом будет только накапливаться, так как расчеты по каждому следующему году основаны на предыдущих, и цифры того, что нужно, и того, что есть, все больше и больше расходятся.
Также мы увидели, что даже если Минздрав предполагает, что дефицит возникает из-за невыгодной для производителя цены (а по некоторым препаратам с 2010 года цены не менялись), то ФАС может с ним не согласиться. Пример — винкристин и этопозид, которых физически не хватает, и производители уже не один год жалуются, что закупочные цены на эти препараты неадекватные.
Минздрав, понимая, что дефицит критичен, предложил сделать новый расчет цены, но ФАС эту идею не поддержала, ссылаясь на то, что дефицита не видит. А поскольку решение ФАС невозможно обжаловать, почти все производители просто уходят с рынка.
В сухом остатке мы видим, что:
1) Данные, на которых основаны решения, плохо собраны, плохо обработаны и недостоверны.
2) Нет ни одного ведомства, которое отвечало бы за физическое наличие лекарств в стране, при этом влияют на этот процесс сразу несколько: Минздрав, Минпромторг, ФАС, Минфин, Минэкономразвития, и у каждого свои аргументы.
3) Экономический блок оказывается главным при решении вопроса о лекарственном обеспечении, а должен быть Минздрав.
4) Пока не изменятся базовые нормативно-правовые акты о регистрации лекарственных средств и их госзакупках, ничего не изменится.
Нехватка лекарств сохраняется, а некоторые препараты, например, этопозид, по-прежнему отсутствуют практически везде, по данным фонда «Подари жизнь» который обратился к помогающим организациям по всей стране.
В той или иной мере это касается всех граждан России. Каждый на себе уже почувствовал, что бывает, когда лекарств нет ни в аптеках, ни в больницах. Существующая система управления лекарственным рынком не работает, а менять что-то к лучшему никто не торопится.
Подобных ситуаций с дефицитом лекарств в тех объемах, в котором это происходит сейчас, в России не было никогда. Так, чтобы не денег не хватало, а сами лекарства исчезали десятками — это в первый раз.
Особо отмечу, что в госпрограмме «Развитие фармацевтической и медицинской промышленности» на 2013‑–2020 годы было заложено импортозамещение до 96% к 2018 году. В год завершения программы мы видим не забитый до отказа рынок, а пустыню, по которой гуляет ветер. При том, что успехи российской фармотрасли все-таки существуют, и некоторые компании даже научились производить конкурентоспособные лекарства, но это скорее исключение, чем правило.
Никакой независимости от импорта не случилось, а импорт уже выгнали. И никто за это не отвечает.
«Под угрозой лечение сотен тысяч человек»
Евгения Голоядова, президент фонда «Защити жизнь»:
Евгения Голоядова
— Ситуация с дефицитом онкопрепаратов возникла давно. Об этом неоднократно говорили и детские онкологи, и фармпроизводители. Сейчас Минздрав говорит, что дефицит связан с пандемией, но это неправда. Это все началось гораздо раньше. И все те меры, которые предпринимались, должны были привести именно к тому, к чему мы сейчас пришли.
Месяц назад благотворительные фонды написали письмо правительству о сложившейся ситуации. После чего последовала реакция, которая нас обнадежила. Зашла речь о том, что отменят правило «третий лишний», повысят закупочную цену, госзакупки будут проходить иначе.
Но никаких движений в сторону того, чтобы не сиюминутно убрать дефектуру онкопрепаратов, а чтобы не допускать ее, предпринято не было.
Последней каплей было письмо и постановление ФАС о том, что минимальные закупочные цены на эти препараты повышать не будут. Это означает, что с российского рынка уйдет не только «Тева», производящая винкристин, вслед за ней пойдут остальные производители. И речь будет идти не только об онкологических препаратах.
ФАС отказалась повышать цену и приняла решение о ее заморозке еще минимум на шесть месяцев. Но дело в том, что закупочная цена ниже цены производства, поскольку она была зафиксирована еще в 2010 году и с тех пор не пересматривалась. Никто не будет производить препараты по цене ниже себестоимости, это в принципе невозможно.
Анализ госзакупок, производства и ввоза ключевых препаратов за несколько лет показал, что онкопрепараты вымываются с рынка как минимум последние пять лет. То есть уменьшается объем закупок импортных препаратов и практически не увеличивается выпуск российских лекарств, при этом количество онкобольных не уменьшается, а увеличивается год от года.
Сложившаяся ситуация с дефицитом ряда препаратов затрагивает большую часть онкологических пациентов, потому что речь идет о недорогих препаратах, которые входят едва ли не в каждый протокол лечения. Это сотни тысяч человек — как взрослых, так и детей.
Ситуация катастрофическая. Потому что у нас есть несколько наименований, которые заменить нечем. Препаратов не хватает в разы.
«В дефиците почти 30 наименований препаратов»
Екатерина Шергова, директор фонда «Подари жизнь»:
Екатерина Шергова
— В списке дефицитных оказались почти 30 наименований препаратов, без которых лечение онкологических больных невозможно.
Если говорить про винкристин, то мы обращали внимание правительства, что ключевая проблема — это лекарственный дефицит, связанный с очень низкими предельными закупочными ценами. Они не менялись с 2010 года, и зачастую у некоторых препаратов они ниже себестоимости. Соответственно, производителям невыгодно выпускать давно известные недорогие лекарства, и они перестают их продавать.
На эту проблему не то, что не обратили внимания, просто ответили, что наша точка зрения ошибочна. В середине ноября ФАС заявила, что повышать закупочные цены на препараты, в том числе на винкристин, не видит смысла. Поэтому возникла необходимость написать второе письмо. Это попытка объяснить свою позицию.
Я считаю, что диалог возможен, и мы рассчитываем, что ФАС пересмотрит свое решение. То, что фонды обратились с таким письмом к правительству, говорит о том, что ситуация становится критической.
«Дефицит лекарств создают правила ФАС и Минпромторга»
Алена Мешкова, директор Благотворительного Фонда Константина Хабенского:
Алена Мешкова
— Проблема в том, что Минздрав не может принимать решения самостоятельно. Он действует в связке с ФАС и Минпромторгом, а правила, которые существуют в этих ведомствах, возможно, в других направлениях работают, но в случае с лекарственным обеспечением онкологических пациентов создают дефицит.
Сейчас получилось частично, по некоторым препаратам, обеспечить поставки, но эта мера закроет дефицит на пару месяцев. Если глобально не поменять подход к обеспечению этими базовыми лекарствами, то ситуация будет постоянно повторяться. Если не изменятся существующие правила, то через несколько месяцев мы опять столкнемся с дефицитом лекарств, ликвидировать который снова придется в ручном режиме — нужно будет создавать специальные комиссии, отдельно закупать эти препараты и распределять их по регионам.
Но это не выход из положения, это не системное решение. Этой ситуации уже как минимум год, в течение которого фармацевтические компании начали уводить необходимые препараты с рынка, потому что их не устраивает минимальная закупочная цена, а российские компании не всегда могут справиться с необходимыми объемами. И в итоге образовывается огромный дефицит нужных препаратов.