Профессор Чарльз Бирд
«Только не доведите меня вопросами до linguistic breakdown, — попросил Чарльз перед началом интервью, волнуясь из-за возможных ошибок. — Как это по-русски? До языкового срыва?» Но вместо срыва получился разговор о борьбе с глаголами движения, русской поэзии и о том, как фильм «Ирония судьбы» помогает выучить родительный падеж.
Граф с бровями и тульский самовар
— Как вы начали учить русский?
— Это длинная и довольно интересная история. Мои родители были дипломатами от США в Великобритании. И я начал учить русский именно там, в школе-интернате. К счастью, в Англии обучение русскому языку уже тогда было очень развито. Мне было лет 14, и в этой старой школе, где я учился, работал один учитель — потомок эмигранта времен Гражданской войны в России. Мы учились у настоящего графа! На уроки он часто приглашал нас к себе домой, иногда встречал нас в халате. У меня прямо стоит его образ перед глазами: эти длинные, густые брови, как тараканьи антенны…
Отец Чарльза
Но это был только первый взгляд на русский язык и Россию. Вернувшись в США, я узнал, что тут русский не предлагают для изучения в средних школах, и был разочарован. В школе мне пришлось перейти на изучение французского. Это были поздние 70-е. Но, как вы знаете, есть такая пословица — запретный плод сладок. А у меня всегда была эта тяга к русскому языку. И как только я поступил в университет, сразу начал заново учить русский.
— Родители вашу тягу понимали?
— Они были путешественниками, ездили по всему свету. Из-за Холодной войны им не разрешали въезд в СССР, но все другие страны они посетили. Но я хотел именно в СССР. Мы часто за столом говорили об «империи зла» — Советском Союзе, но мои родители очень тепло и хорошо относились к советским дипломатам. Моему отцу подарили в Венгрии настоящий тульский самовар, который теперь у меня связан со всеми самыми ранними детскими воспоминаниями. Я им даже не пользовался, ведь это был сувенир, а вот сейчас пользуюсь — со своими студентами на пикниках. В университете Джорджии
мы устраиваем чаепития, и я достаю тот самый самовар.
Фото с родителями
Тяжелее всего читать Бунина
— Вы учили французский. А «Войну и мир» читали? Наверное, понимали и то, что на русском, и на французском?
— Да, я понимал и русский, и французский. Но в оригинале я читал не всё, признаюсь честно. Вот сейчас собираюсь прочесть. Вообще американцам очень тяжело такой объем читать в оригинале. Но это одна из моих любимых книг.
— А что первое вы прочли на русском? Это была проза или стихи?
— Это были рассказы Чехова и «Пиковая дама» Пушкина. Я думаю, что иностранцам следует начинать именно с этих коротких рассказов или с «Повестей Белкина» Пушкина. Я читал «Барышню-крестьянку», этот рассказ произвел на меня сильное впечатление.
— Какого автора тяжелее всего читать иностранцам?
— Бунина. У него очень большой, особый запас слов. Для меня он один из самых трудных для чтения русских писателей. Платонова читать очень тяжело, если говорить о советских писателях.
— А Достоевского? Мне кажется, его непросто воспринимать иностранцу из-за особенностей синтаксиса.
— Вы знаете, я не разделяю вашей точки зрения. У Достоевского много разговоров, так сказать, в кабаках, а такие кабацкие разговоры нетрудно понять. Но когда речь идет о философии, здесь всё, конечно, труднее.
— Что было самым трудным в изучении? Был момент, когда вы подумали: все, мне ничего не дается, ничего не могу понять.
— Я очень много раз думал бросать. Долго боролся с глаголами движения и с видовыми различиями. Это очень сложно! Я не думаю, что профессиональные лингвисты знают, почему во всех славянских языках такая сложная система глаголов движения. В английском языке глаголы движения простые. Я говорю студентам, что русские, судя по всему, как-то особенно думают о движениях человека.
— Носителям языка кажется, что самое сложное — это ударения.
— Когда я делаю ошибки в ударениях, меня редко исправляют, и я просто не знаю, как правильно. Но вообще мне кажется, что каждый день мое знание русского языка улучшается. Хотя, конечно, я здесь отвыкаю от настоящей русской речи. Речь эмигрантов всё-таки другая. И еще у эмигрантов есть переходы, перепрыгивания с одного языка на другой.
В США хотят учить русский из-за… Путина
— Сейчас в США есть интерес к русскому языку?
— Да, он растет.
У нас дипломатические отношения довольно напряженные. Есть ощущение, что Россия представляет собой угрозу, а значит, язык этой страны надо знать лучше. Здесь играет роль и культ личности российского президента: вся американская молодежь знает, кто такой Путин. Все видели его фотографии на охоте, где он без рубашки. Это же образ великого спортсмена, охотника за приключениями и мачо! Все хотят лучше понять, как он стал таким популярным в сегодняшней России.
К русской культуре и литературе тоже растет интерес. Хотя есть представление о том, что русский язык недоступный. Это все, наверное, из-за кириллицы. Если ее освоить, человек поймет, что язык не такой уж и сложный. А так один вид алфавита пугает!
— Студенты задают вам какие-то необычные вопросы?
— Да, они просят переводить, например, названия животных. Спрашивают, как будет «утконос» или «росомаха»? Больше всего интересуются почему-то фауной, русской природой. Самое интересное – выхухоль. Задача для самых продвинутых студентов — произнести труднейшую скороговорку из автобиографии Набокова «Другие берега»: «Колоколитейщики переколотили выкарабкавшихся выхухолей». Вот они мучаются!
«Если у вас нету тети» — кого/чего?
— Представляю, как звучит эта фраза для иностранца… Кстати, а как звучит для вас русский язык? Считается, что французский очень мелодичен, польский «шипит», немецкий для кого-то грубоват. А русский на слух какой?
— Для моего уха русский звучит очень романтично. Я всегда его воспринимал именно так. Это стереотип, что самый романтичный — французский. Когда я только начал учить русский, стал читать Пушкина. Его любовные стихотворения написаны довольно просто. Например, такие стихотворения, как «Я вас любил» или «Ты и вы» — они простые в стилистическом смысле. А вообще Пушкин пишет на очень современном языке.
— Со студентами вы стихи читаете?
— Студенты учат «Парус» Лермонтова. На начальном уровне мы учим Пушкина и Лермонтова. А Тютчев — это уже для продвинутых.
— А песни поете?
— Конечно! Мы очень любим песню «Если у вас нету тети» из фильма «Ирония судьбы, или С легким паром!». В ней столько примеров использования родительного падежа… Я ее рекомендую всем преподавателям. Если ее выучить наизусть, можно очень хорошо освоить эту тему. Нет кого? Тети, собаки и так далее.
«Брат» и его языковые приемы знакомства
— Вы ограничиваетесь песней или смотрите весь фильм?
— Конечно, не только песнями. Мы смотрим кино очень часто. Это может показаться странным, но я показываю начинающим фильм «Брат» с Сергеем Бодровым. Дело в том, что, несмотря на то, что там много жаргона, это история знакомства героя с разными петербуржцами. И в этом фильме повторяются все языковые приемы знакомства. А то, что герой не очень разговорчив, как раз идет нам на пользу. Мы так отрабатываем тему. Нельзя, конечно, показывать такой фильм у нас в средней школе, там много тем только для взрослых. А в университете я показываю, и студентам интересно не только посмотреть, но и обсудить проблемы молодежи, например.
Еще мне очень нравится фильм «Питер ФМ», там отрабатывается тема телефонных разговоров. Я всегда показываю этот фильм, когда мы говорим о дательном падеже. Позвонить кому-то. Я останавливаю фильм и спрашиваю, кто кому звонит. Кому звонит Маша? Кому звонит Костик?
Кадр из фильма «Питер FM»
— Кроме того, там очень красиво показан Петербург.
— Да, точно! У нас получается и немного культурологии, мифологии города, рассказов о его месте в русской истории и культуре. Там много интересного, как и в «Брате». Недаром герой «Брата» ходит в парикмахерскую. В русской истории Петербург — город парикмахеров, это маленькая историческая тема, и ее редко замечают. Петр Первый ставил парикмахеров на всех воротах Петербурга.
Языковая грамотность в очередях
— А вы в Петербурге бывали?
— Да, я даже жил там примерно восемь месяцев. Это жемчужина мировой архитектуры, у меня столько впечатлений!
Хотя один раз меня там арестовали. Я просто забыл выключить сигнализацию в квартире, которую снимал, а хозяйки в тот момент в городе не было, она не могла подтвердить, что домой пришел не бандит, а законный жилец. В итоге я просидел несколько часов в «обезьяннике». Выучил много ненормативных слов…
Я попал в Россию в позднем Советском Союзе при Горбачеве, меня взяли преподавателем английского языка, я работал в кооперативе. Мне было интересно наблюдать, как росло у людей чувство капитализма. В этом кооперативе было два проекта: в одном предлагали смотреть за детьми, преподавая английский. Это направление вели мои коллеги, а я работал на разных курсах.
Из первой поездки в Россию
— Кстати, об английском. Многие в России, в том числе и представители власти, считают, что он угрожает русскому, что надо избавляться от англицизмов, которых стало слишком много. Вы с этим согласны?
— В русском действительно стало очень много заимствованных слов, и меня это не очень радует. У нас в одном учебнике русского есть слово «бойфренд». Так вот я настаиваю на том, чтобы заменили! Пусть будет «друг» или «любимый». В общем, это не очень приятное явление, но все-таки серьезной угрозы русскому я в нем не вижу.
— А что может испортить язык?
— Невежество и отсутствие высшего образования у народа. Увлеченность компьютерными играми и предпочтение их живому общению. Мне кажется, уровень языкознания в Америке очень низкий по сравнению с тем, что есть в России. Американцы много сидят за рулем и мало общаются.
В России же я обнаружил с языковой точки зрения страну чудес. Русские столько стояли в очередях! А что делаешь, когда стоишь в очереди? Разговариваешь, общаешься. В России существует даже искусство разговора, которое мы в США, кажется, теряем.
— Не все тут с вами согласятся! Многим носителям русского языка свойственны упаднические настроения, поэтому мы и ведем эту рубрику. Как можно успокоить тех, кто считает, что русский язык умирает?
— Русский язык имеет уникальную способность глотать и выплевывать иностранщину. Русский ведь уже терпел татарский, французский и немецкий. И ничего, выжил. Русский язык достаточно силен, чтобы пережить и повсеместное влияние английского языка.
А еще можно утешаться, например, тем, что в Москве есть круглосуточные книжные магазины. Это значит, что интерес к чтению очень силен, а язык и не собирается умирать.