«В Рождество чувствуешь — мы Богу не безразличны». Священник Александр Сатомский

«Состояние свободного человека»

— Рождество — один из двух праздников, когда в храм приходят даже те, кто совсем далек от церковной жизни. Потом еще на Пасху придут. Как думаете, почему?

— Даже самые поверхностно знакомые с христианством люди минимально включены в церковный календарь. Наверное, здесь больше не мейнстрим, а понимание: Рождество и Пасха все-таки отличаются от всех остальных дней, поэтому проводить их стоит иначе. Люди находят силы, время, возможности, и это хорошо.

Мы живем в мире, который, с одной стороны, прекрасен, а с другой — несет на себе печать падения. И праздники как таковые указывают нам, что абсолютная реальность должна быть другой. В особенности те праздники, которые не нуждаются в сложном осмыслении. И человек во многом интуитивно к этому стремится. 

Отец Александр Шмеман писал, что праздник — это состояние свободного человека. Я с этим согласен. Библейский текст — например, Исход — нам указывает, что всякая довлеющая, властная рука призывает только трудиться и голову от земли не подымать. А праздник — он про другую категорию. 

Священник Александр Сатомский

— Рождество на самом деле страшный праздник: убийство младенцев, Христос рождается, чтобы умереть на кресте. Почему тогда закрепилось ощущение сказки, волшебства, радости?

— Потому что мы знаем историю до конца, она завершается Пасхой. Если каждый из сюжетов рассматривать отдельно, то в целом ряде из них нет не только ничего праздничного, но даже ничего нейтрального: они тяжелые и очень тяжелые.

Смысл Рождества — явившийся в мир свет, который воспринимается как легкое свечение зари. Мы же понимаем, что между Рождеством и Пасхой заключена целая евангельская история. Но это уже свет. В мире, который погряз во тьме, любой проблеск воспринимается с ликованием. 

В этом смысле очень красивый образ предложил Толкин в «Сильмариллионе»: в мире зажигается свет звезд, и этот свет у эльфов самый любимый, потому что он первый. Для нас, избалованных солнцем, звезды не представляют ничего необычного. Они приятны, и все. Но если бы в мире не было никакого света, звезды показались бы нам великолепными.

Кофе без молока и умножение любви

— Каждый год под Рождество думаешь: ну наконец-то! И дело не в выходных, а в том, что есть точка отсчета и что через год будет еще одно Рождество. Почему так важно ощущение цикличности?

— Время линейно. Более того, изнутри библейского текста мы имеем уверенность, что в определенный момент оно прекратит течь. Цикличность вводим мы. Всякое измерение циклично, все отрезки одинаковы, чтобы было удобно считать и проживать, поэтому возникают циклы от суточного до годичного. 

Это про устроение нашей психики. Невозможно объять необъятное, оно нас пугает. А когда мы делим его на части и проживаем фрагментами, нам значительно проще. Представим, что нам нужно выполнить большую работу: я ставлю одну цель, другую, третью — и так суммарно осилю весь процесс. Здесь то же самое. Для нашего здешнего проживания цикличность важна. Надо только понимать, что она не абсолютна и не отражает реальность.

Рождество Христово. Фрагмент мозаики, Греция, монастырь Осиос Лукас, начало XIV в.

— Получается, служба, подарки, праздничный стол каждый год — все эти привычные вещи вносят в жизнь порядок. Даже в хаосе есть на что опереться. Но иногда ритуальность подменяет суть Рождества. Как эту суть не потерять?

— Церковная педагогика предлагает нам миллион вариантов, при этом не предполагая, что мы за миллион схватимся. А мы бываем похожи на человека, который открыл сайт маркетплейса в очередную «черную пятницу» и провалился вдребезги: все хочу, все надо, все возьму, все пригодится — и бетономешалка, и венчик для взбивания белков. 

Ассортимент церковных практик огромен, каждый найдет себе соразмерное и созвучное, причем чаще всего это не одно и то же на протяжении всей жизни. Мы меняемся и под любое из своих состояний ищем нечто, что нас мимо соответствующих смыслов не проведет.

Это может быть практическое делание. И как раз рождественские подарки — очень тонко дидактически реализованная тема. Она напоминает, что ты не только получатель, но и даритель. Более того, будучи христианином, ты помнишь, что не только круг тех, кто дарит тебе, должен быть одарен тобою. 

Если просто пойдете с кем-то волонтерить до ближайшего хосписа и там побудете с людьми, поделитесь своим временем и своими силами, это будет великое дело. Если к такому вы не готовы и пока встреча с чужой болью для вас затруднительна, помойте полы в воскресной школе, например. Мы не закрыты в традиционном решении, когда должны непременно собрать продуктовые пакеты и пойти по бедным. Не всегда у нас хватает такого внутреннего напора. Формы разнообразны. У нас десятки прозрачных благотворительных фондов. Нажмите три кнопки, и это поможет чьей-то жизни. 

Вторая практика — молитвенная, которая тоже преломлена в миллионе вариантов. Мне ближе тексты, поэтому часто мое молитвенное правило сопряжено с ними, но время от времени я нахожу возможность молиться Богу непосредственно, адресуя все, что я считаю нужным сказать прямо сейчас. Для меня одна из самых внутренне собирающих практик — просто молчание, когда я ничего не говорю и ничего не хочу, я просто есть перед Богом. Все эти варианты в массе своей не предполагают каких-то сложных и тонких настроек. 

— Пост? Великий пост готовит нас к Пасхе систематически, а Рождественский, говорили вы в проповеди, скромнее.

— У нас практику поста нивелировали как только могли: неважно, что ты ешь, и так далее. Согласен, концептуально — да. Но в плане примитивного решения пост великолепен. Я встаю с утра, наливаю себе кофе, и у меня возникает мысль — с молоком или без? Я вспоминаю, что без. Почему? Пятница. А что это значит? Господи, это же день, когда мы вспоминаем крестные страдания. Спасибо, Господи, что Ты принял их, воскрес и даровал эту возможность мне! И кофе без молока не расстраивает, а напоминает, что сегодня день-то какой!

Великий пост мы видим как регулярное церковное установление. В том или ином виде он присутствует в христианской истории почти на всей ее протяженности. Более того, форматы жизни Церкви менялись, вместе с ними видоизменялся этот пост и его наполненность. 

Остальные посты, в том числе Рождественский, возникают позже. На этапе, когда они плотно входят в календарь, в церковном сознании уже возобладала мысль, что пост — это, во-первых и в-главных, простое аскетическое усилие. Поэтому литургически они реализованы достаточно скромно и сухо. Но кто мешает нам самостоятельно насытить их тем, что нам актуально прямо сейчас?

Не вспоминать, а проживать

— Когда говорят, что Рождество — это не только дата в календаре, что имеют в виду? Что такое эта «вселенскость Рождества»?

— Это не только про Рождество, это про вселенскость Христа. Мы сталкиваемся с двойственностью, и нам нужно ее аккуратно очертить, потому что уход в каждую из половин заводит в глубокий провал. 

Речь о Христе и спасении. Христос и есть спасение. Он принял в себя всю полноту человеческой природы, и Ему уже сопричтено все человеческое всех времен и народов. И в этом смысле у Бога ко всякому и каждому есть точка входа. Это одна половина.

Вторая заключается в том, что нам необходимо деятельно принять Христа. Сам факт Его существования где-то в твоей жизни — только часть дела. А третья задача — не провалиться ни в одну из этих половин, приняв ее за полноту. 

Чаще всего мы полностью согласны с тем, что Христа надо принять, что спасение в соработничестве, и тогда вообще не видим все остальное человечество. А иногда можем сказать: «Ну что вы, за всех распялся Христос, ради всех воскрес и ничего от вас больше не требует». Правда посередине.

— Мне кажется, что мы не просто вспоминаем о Рождестве, но мы его участники, где бы мы ни были. Даже в продовольственной лавке, как у Бродского, «каждый сам себе царь и верблюд». Как это получается, если речь о событии 2000-летней давности?

— Это прямая библейская установка, которая смогла войти в нашу ментальную культуру — и хочется верить, что навсегда. Вернемся к тому же Исходу, потому что идея заложена там: садясь за праздничный стол и празднуя Пасху, ты делаешь это не ретроспективно, вспоминая прошлое. Нет, каждое из блюд свидетельствует об этой реальности, каждый вопрос возвращает тебя к ее проживанию. В очень ранней толковательной традиции возникает мысль, что ты, празднуя Пасху, сам исходишь из Египта. 

Ни одно из событий, в отличие от целого ряда общеисторических вещей, не может быть для меня безразлично. Эта история послужила моему конкретному спасению, моему единству с Христом. 

— То же самое с богослужением? Мы не вспоминаем, а заново проживаем.

— Абсолютно. Сама Евхаристия — она целиком про воскресение Христово. Иоанн Златоуст говорит: когда ты причащаешься, тогда у тебя и Пасха. И получается, что она не завязана вообще ни на какой календарь. Но так как нам сложно постоянно находиться в этой напряженности, календарь распределяет для нас точки по прямой года.

«Милосердие вводит Бога в мир» 

— В Рождество вы обращаетесь к Книге Руфи. Почему? Как она помогает понять Рождество?

— Во-первых, это прямое начало мессианской истории: Руфь стала прародительницей царя Давида, а Христос — его потомок. Понятно, что весь библейский текст содержит повествовательную мессианскую линию от первой книги до последней, от Бытия до Апокалипсиса. Но в ряде случаев ее сложно не терять из вида — там много других сюжетов, которые нас захватывают и от этой линии отвлекают. А Книга Руфи — очень простое, последовательное, бытовое повествование, в котором описываются реалии, очень похожие на нашу действительность. 

Мы избалованы текстами житий святых для детей, где чудеса происходят примерно каждые 20 минут. Но библейский текст очень аккуратно, в гомеопатических дозах касается темы чудес и присутствия Бога в мире. Даже в Исходе мы видим, что десять казней египетских можно интерпретировать и как природные явления. Фараон не совершенный безумец — он интерпретирует так, как ему хочется и удобно. И не он один. 

Рождество Христово. Икона из праздничного чина. XIX в. Кыштым, Россия

Примеров очевидного действия Бога в Библии не так много. И в этом смысле Книга Руфи нам близка. Здесь рассказываются истории обычных людей, здесь никто не царь, не великий пророк. Семьи, мужчины, женщины, моложе, старше, обремененные проблемами, болезнями, бедностью. Про действие Божие в этой истории не сказано практически ничего. За всю книгу Бог упоминается дважды как податель благ: дал в Вифлееме хлеб и дал Руфи ребенка.

И никакой сложности при чтении Книги Руфи у нас не возникает. Но ее посыл исключительно знаковый. Он как раз про то, как милосердие вводит Бога в мир. Милосердие, верность и другие важные, но вполне осуществимые человеком вещи. Здесь не нужно взбираться ни на Синай, ни на Кармил, нет нужды переходить Красное море посуху. Нужно всего-навсего быть человеком. Вот Руфь решила не бросить свою старую свекровь.

— А если бы бросила? От одного поступка могла бы повернуться вся библейская история?

— Бог богат, и точек развития истории у Него много. Но мы видим, что исключительно хорошо и правильно, когда история движется последовательно. Вот есть предложение человеку участвовать — и есть согласие человека на участие. Поэтому мне и кажется, что с Рождеством этот текст соотнесен абсолютно всеми точками. Все повествовательные линии уходят в Рождество Христово.

— Вы в своей проповеди упоминали Исаию: Христос был «как агнец пред стригущим его безгласен». Ответ силой на силу порождает зло. И вроде привычная мысль для христианина, но каждый раз удивляет. Как возможна победа над злом через безгласность, тем более когда каждый день видишь обратное?

— Я бы не сказал, что мы совсем каждый день видим обратное. Сравним с живописью. Можно очень резко дать изменение тона или даже цвета. Но в реальности так редко бывает. Обычно тона сменяют друг друга градиентно. В плане исторического процесса все-таки каждый период от ближайшего к нему отличается ничтожно.

Нельзя сказать, что он стал благ и похож на Царство Небесное. Но вещи, о которых Христос говорил в тайных комнатах в I веке, в итоге оказались проповеданными на кровлях. 

Ценность человека сегодня постулируют даже самые жуткие тиранические сообщества. Другой вопрос, как они ее интерпретируют. Но даже самый ужасный тиран не может напрямую сказать: «Вы знаете, для нас человеческая жизнь — ноль». На уровне постулирования мы все равно видим, что хоть как-то нужно согласовываться с этим смыслом. Он настолько довлеет, настолько очевиден, что нельзя его не замечать. 

«Мы Богу не безразличны»

— Как с годами менялось ваше восприятие Рождества?

— Совсем в раннем детстве мое Рождество никак не выглядело, потому что я не из церковной семьи. Новый год, и все. Там вообще не было никакого измерения. В 14 лет я пошел в храм, открыл для себя системно и последовательно библейский текст. И тут уже Новый год сильно поблек, а приоритеты изменились.

Но сейчас не могу сказать, что я негативно отношусь к Новому году, для меня он остается важным праздником, и некоторая разделенность между Рождеством и Новым годом кажется мне хорошей штукой. Новый год позволяет мне вообще подумать о себе — в этом смысле светский календарь помогает нам еще лучше, потому что он в голом виде ставит перед нами вопрос о времени. Никаких сюжетов. Мы просто констатируем факт, что большой этап нашей жизни прошел.

— Какие у вас есть традиции? Как отмечаете с детьми? 

— Ближе к делу с кем-то из младших мы читаем детскую Библию с иллюстрациями Хосе Переса Монтеро — нам нравятся исключительно они. С детской Библией у нас, к сожалению, абсолютный провал: либо что-то классическое вроде гравюр Доре, либо мультяшное — такая примитивизация, когда между волхвами и смешариками нужно найти серьезные отличия, чтобы не спутать одних с другими. 

Хосе Перес Монтеро предлагает прекрасные исторические иллюстрации того, как примерно на том этапе все и должно было выглядеть. Там, конечно, будет Рождество без елочек, но это никак не портит ситуацию. 

С маленькими детьми проще читать адаптированный текст, что я обычно и делаю. При большом желании лет после 6-7 можно уже и к Евангельскому повествованию обращаться, для первичного понимания текст несложный. 

Мы смотрим фильмы — «Один дома», «Хроники Нарнии», ранние части поттерианы, еще не отмеченные хоррором. Есть много отличных фильмов, которые поднимают тему Рождества. Совсем недавно я для себя открыл «Чудо на 34-й улице» — это голливудская классика 40-х годов, фильм потом переснимался несколько раз. С детьми я его тоже посмотрю — есть более поздняя экранизация, где все то же самое, только в цвете. 

Ну и все мои дети страстные любители именно ночного богослужения. Им иногда бывало тяжело, бывало, они где-нибудь в углу и прикорнут. Но принципиально им нужно идти ночью.

— Иначе ты как будто чего-то недополучил.

— Именно. Более того, они ходят на Рождество дважды — ночью и утром, потому что после утренней службы у нас детский рождественский концерт, в котором все они участники. Соответственно, они празднуют, потом еще раз празднуют, а потом еще раз — уже дома.

— Готовить помогаете супруге?

— Вы знаете, я кулинарная бездарность, поэтому занимаюсь декором. Супруга печет — я украшаю: цветы из крема могу сделать, добавить ягоды, конфеты, что-то еще на всех этих произведениях. Но сам я ничего не умею.

— В общем, вы украшаете эту жизнь.

— Ну, практически.

— О чем будете говорить на рождественской службе прихожанам?

— Представления не имею. Все проповеди я читаю экспромтом. Никогда наперед не думаю, это моя принципиальная установка. Дело в том, что у нас интеллектуальный приход. Удивительные люди собрались, они не нуждаются в простой дидактике «делай/не делай», «ешь/не ешь». Они сами читают, сами поучаются, сами интересуются. 

Выходить к ним с набором готовых тезисов, что вот такой-то отец говорит об этом вот это, бессмысленно. Я могу им забросить вопрос, а они мне сами расскажут. Пересказывать содержание праздника на пальцах — это не их уровень. 

Поэтому все, чем я могу поделиться и что имеет ну хоть какую-то ценность, — то, как я сейчас это проживаю. Конечно, есть определенный элемент подготовки, он связан с тем, что я готовлю проповеди как цикл, посвященный ветхозаветным пророчествам. Но в само Рождество будет то самое Евангельское чтение: что оно родит, о том и буду говорить.

— Но наверняка у вас есть мысль, которая греет душу.

— Мысль, что мы Богу не безразличны. В Библии она в некоторых событиях очень ярко проявляется. В Книге Руфи вроде так и не скажешь: Бог с этим миром взаимодействует гомеопатически, и все. А есть сюжеты, в которых действие Божие очевидно, хотя и реализуется в малости, и Рождество — один из самых ярких таких сюжетов.

Фото: Елена Егунева