«Мы столько сил в тебя вложили, а ты рушишь свое будущее!»
— 14-летний тромбонист, который учится в Центральной музыкальной школе, отказался идти на занятия. Это так поразило его бабушку, что она вызвала полицию. Таким образом она пыталась заставить своего внука все-таки пойти на оркестр. Что случилось с бабушкой и что случилось с внуком, по вашему мнению?
— Валерия, знаете, сложно сказать, было ли там какое-то рукоприкладство с чьей-то стороны, потому что люди обычно полицию просто так не вызывают. Мне кажется, если бы бабушка сказала, вызывая полицию: «Мой внук не хочет идти на занятия по тромбону», — просто никто бы не приехал.
Когда речь идет о подростках, очень часто возникает такая ситуация. Ребенок занимался, был послушным, и вдруг в какой-то момент вся система ломается и он говорит: «Вот теперь я не пойду на бальные танцы, на тромбон, на шахматы». Вот и все. Конечно, взрослые в шоке. В шоке можно даже полицию вызвать.
— Что его заставляет так себя вести? Вы можете предположить, что внутри происходит у взрослого?
— У бабушки буря эмоций, потому что до этого была стабильная ситуация. Если, например, идет речь о каких-то серьезных занятиях, о победах в конкурсах, образ будущего у взрослого уже сформирован: это успешный человек, он поступит в консерваторию, будет давать концерты.
Может быть, бабушка видит себя в первом ряду с букетом цветов, представляет, как будет поздравлять внука. А он говорит в 14 лет: «Все, на тромбон я больше не пойду». Что происходит в этот момент? Ломается картина будущего. Это может вызвать шок, как любой процесс горевания. В шоковой ситуации можно либо замереть, либо начать бороться — выгонять человека, например.
— Это зависит от того, сколько сил было вложено? Одно дело, если человек в школьный хор не пошел, другое дело, когда он отказывается от музыкальной карьеры. В ЦМШ начинают учиться с 5-6 лет, и дети могут заниматься по многу часов в день.
— Да, конечно, чем больше усилий вложено в любое дело, тем сильнее мы ценим и его, и результат. Тем тщательнее мы простраиваем картину будущего, связанную с этим делом. Это везде, не только с тромбоном.
— Получается, что взрослым сложно себя затормозить? Или он должен сначала понять, что, несмотря на вложенные усилия, ребенок — это живой человек, и у него может быть любое настроение.
— Если, например, все плавно к этому шло — ребенок начинает как-то поднывать, что он не хочет заниматься. Не хочет раз, не хочет два, его уговаривают, он идет. Потом он не хочет активнее, его уговаривают сильнее, ему обещают что-то.
Каждый раз ребенок усиливает воздействие, а взрослый — уговоры, в какой-то момент это работает.
Но так или иначе взрослый будет подготовлен к тому, что в какой-то момент ему придется столкнуться с отказом.
В этом случае родитель может отреагировать каким-то [образом]: кричать на ребенка, возмутиться, напомнить о том, что вложено столько усилий и денег. «Что ты делаешь со своим будущим?» Но до какого-то экстремального варианта может и не дойти.
Есть другая ситуация — все это в ребенке зрело тихо-тихо, и он сам внутри преодолевал каждый раз это напряжение. В какой-то момент оно стало для него невыносимым, и он его выдал. Взрослый был к этому абсолютно не готов. И происходит то, что происходит.
Это зависит еще от темперамента взрослого. Бывают люди, которые не могут реагировать аффектом, а для некоторых это привычная реакция.
— У вас похожие были ситуации в практике?
— Когда дети отказывались? Постоянно.
— И родители продолжали что-то делать?
— Некоторое время, да. Не всегда. Если усилий было много вложено, если была картина будущего простроена и будущая профессия определена, конечно, родители прикладывают усилия, чтобы ребенка в эту деятельность вернуть.
Подростки часто отказываются от увлечений, которые вроде бы даже им нравились. Занятий, на которые они с удовольствием ходили. В 12–14 лет это происходит.
— Это просто подростковый протест?
— Я не думаю, что это протест. Какая-то деятельность на определенном этапе себя изживает. Если ребенок занимается чем-то достаточно долго, то он там уже набрал компетенции.
Задачи подросткового возраста — расширить круг, попробовать как можно больше.
По какой реке плывет подросток? По той, где он должен посмотреть на все берега, во все стороны, даже в море выйти. Поэтому одну деятельность он оставляет, как уже привычную, про нее уже все известно. Он ею может пользоваться в дальнейшем.
Есть какие-то интересные примеры — в 25 лет человек занимался бальными танцами, выучился на психолога и стал вести танцевально-двигательную терапию. У него были навыки, но бальные танцы он в 12 лет бросил. Чем, может быть, расстроил бабушку или маму, потому что осанка и все такое.
Что делать, если ребенок бросает спорт или музыку
— Что родители делают в таких случаях?
— Я до нашего эфира в своем Facebook провела некоторое исследование. Задавала вопросы сначала про школу: что делать, если ребенок туда отказывается ходить? Там накал страстей очень серьезный. Потом спросила: что происходит с родителями, если ребенок отказывается ходить на кружки, к репетиторам, в секции? Совершенно иной фон. Наверное, 80% ответов — не хочет, ну и ладно, не буду заставлять. Но если оплачен какой-то период, триместр или полугодие, постараюсь заставить его доходить, просто чтобы деньги не пропадали.
Фото: dreamstime
Если дело очень важно для родителей, с чего начинают? Частенько это эмоциональный выплеск, о котором мы уже говорили: «Как ты можешь? Столько вложено! Ты такой талантливый. Куда ты пойдешь? Здесь твое будущее». Когда взрослый с собой справился, он спрашивает, что привело к такому решению. Это, наверное, написали все. Потому что если ты знаешь причину, то понимаешь, куда можно двигаться, что делать.
Потому что у кого-то, оказывается, поменялся тренер — пришел очень деспотичный, авторитарный человек, склонный тыкать, оскорблять. Ребенку это не подошло. В коллектив иногда приходит ребенок новый, и это меняет фон. Не было ничего — появился буллинг. Это бывает не только в школах, но и во всяких секциях, особенно там, где должна быть дисциплина — гимнастика, коллективные виды спорта.
Если такая причина есть, можно сменить секцию и продолжить путь. Если аргументация другая — все, деятельность изжила себя — значит, от нее отказываются и помогают найти что-то другое.
— Один из комментариев был веселый у вас. «В кружки и секции дети ходили месяц или два, а потом ходили, потому что оплачено. Например, в середине февраля: “Не хочу, не буду”. Я говорила: “Ок, доходи до конца месяца, так как оплачено, а потом подумаем”. Потом немного забывается. Так и ходят. Причем идти не хотят, а после занятий такие довольные и счастливые. Пойми этих детей!» Бывает, что человек просто не хочет на занятия. Но часто это из-за того, что первые дни интересно, а потом следующая фаза наступает, когда уже надо больше работать, чтобы получить результат. Может быть, из-за этого они бросают?
— Это может быть. Или ребенок достигает определенной компетенции в деле и теряет интерес. Почему? Потому что изо дня в день, из занятия в занятие для него нет прогресса. Мы его чувствуем телесно, через дофамин. Если ребенок не получает привычного выплеска дофамина, потому что он делает то же самое — все, ничего нового не предлагают. Он теряет мотивацию, может уйти.
Кстати, про февраль написано в этом комментарии.
Февраль и март — это самые «опасные» месяцы, когда дети отказываются от всяких секций.
Почему? Потому что они усталые, третья четверть, авитаминозы. Долгий зимний период без солнца, без света. Дети реально истощенные, они к весне приползают зелененькие. Поэтому у них просто энергии не хватает, они не тянут. В школе много задают, дополнительные занятия и не одно, они начинают отказываться. Потенциально вроде бы все они могли бы ходить, но энергия тела не тянет эту нагрузку.
— Что же делать тогда? Витамины?
— Витамины не так уж помогают.
С подростком можно прямо об этом говорить. «Кажется, тебе сейчас не хватает сил и энергии. Давай мы, если можно, оставим два занятия в неделю или одно. Или две недели пропустим на этом занятии, а ты продолжишь ходить на другое? И к тому вернемся в апреле». Дети уже более радостные возвращаются. Проходят апрель и май, и заканчивают. Сезонность здесь тоже стоит иметь в виду.
— Это хорошая мысль, снизить интенсивность на время, если так можно сделать. Вижу у вас в комментариях родители некоторые говорили: «Пусть не ходит. Подумаешь, бросил». А другие разные способы предлагали. Мотивировали детей тем, что отчетный концерт в ансамбле, надо заканчивать год.
— Да-да.
— По-разному детей уговаривают, это интересно. Наверное, не так много людей просто отпускают ситуацию — не хочешь, не ходи. А почему? Может быть, вообще, сказать ребенку: «Хочешь, ходи, хочешь — нет»?
— Не знаю. Я думаю, что нет. Для каждой семьи и ребенка лучшее решение будет каким-то своим. Для кого-то — увидеть, что он устал. Про другого понять, что у него уже полно компетенций в танцах, ему хочется теперь на рисование или электротехнику. С кем-то нужно поговорить: «Что у тебя в жизни сейчас происходит?» Может быть, у него любовь несчастная, и он не может думать больше о тромбоне. Это ситуация временная, пока у него внутренние рифы, пока он систему внутри себя устаканит. Он вполне, может быть, вернется к тромбону.
Мне кажется, главное — это человеческое отношение и здоровый интерес: «С тобой-то что? Есть решение, но чем оно продиктовано?» Это про контакт ребенка и родителя, если он есть, тогда можно многое сделать.
— То есть идти срединным путем? И не отказываться от занятий и не давить? Как одна мама написала: «Продолжаю предлагать ребенку что-то интересное, принимаю отказы. Даю ему понять, что если он захочет чем-то заниматься, то я его поддержу». Это хороший путь?
— Конечно. Вы знаете, мне еще один комментарий очень понравился. Ребенок в театральный кружок ходил, потом отказался. Родители пробовали его уговорить, не удалось. Потом стало ясно, что это было хорошим решением — у него появилось новое увлечение.
Если ребенок пришел и говорит: «Я не буду этим заниматься», а родитель просто соглашается, это выглядит как равнодушие. Об этом хотя бы надо поговорить, узнать, почему. И с учетом причин помочь ребенку.
Ребенок впервые сказал «нет», а родители в ужасе
— С чем сталкивается родитель внутри себя, когда слышит такое «нет»? Он уже привык, что ребенок старается понравиться родителям и ходит охотно. Дальше какой-то другой возраст наступает. Что с родителем?
— Внутри него кричит кто-то с картины Мунка. Потому что это внутренний ужас. Все было упорядоченно, ребенок был если не послушный, то хотя бы — родители говорят такое слово — управляемый. Тут вдруг получается, что эта управляемость ставится под вопрос.
Что такое управляемость? Это основа безопасности.
Если родитель слышит первое «нет», причем яркое, он уже думает в ужасе про все — «теперь он дорогу будет на красный свет переходить», «теперь он в подворотню пойдет что-нибудь курить».
Теперь все, моего контроля над ним нет, соответственно, он в опасности. «Ребенок в опасности» — вот что происходит с родителем. Ужас! Большое сочувствие, это сложно.
— Когда ребенку можно дать возможность выбирать, что он хочет, а что нет? Он может в 16 лет сказать «нет» и отвечать за это? А в 14 или в 12? Возраст разный, и не всегда дети осознанно принимают решения и понимают, что будет дальше. Некоторые даже говорят родителям, когда они вырастают: «Спасибо, мама, что заставила доходить в музыкальную школу». В каком возрасте ребенок может решать это, по-вашему?
— Если это речь про какое-то дополнительное образование, как по мне, тут больше степени свободы все-таки у ребенка, если он осознанно к этому подходит. Если они поговорили о причинах, то это решение может быть принято в 9 или 10 лет, почему же нет.
Когда давать выбирать ребенку? Уже с двух лет можно учить его делать выбор. Тогда к 16 годам он неплохо научится.
— Что делать тем родителям, которые вроде этой бабушки — обнаружили, что ребенок может выбрать свое, только в его 14 лет?
— Проживать эту ситуацию. Она проживается как потеря — потеря контакта, потеря будущего, его желаемой картины. По сути, это горевание со всеми его стадиями — шоком, неверием, злостью, попытками договориться, депрессивностью, когда мама или бабушка говорит: «Не подходи ко мне. У меня нет сил больше с тобой бороться». Правильно, нет сил бороться, организм срабатывает правильно. Уже идет принятие. Иногда это процесс длительный, значит, там была значимость для взрослых.
Фото: getty images
— Как его прожить без особых потерь? У родителя внутри Мунк болтается, потом у него начинается горевание. Как бы ему ребенка в полицию не отдать и себя сохранить? Может, какие-то фразы себе сказать? Как себе помочь?
— Я думаю, что сейчас информации много. Друзья, если вы что-то хотите узнать по процессу горевания, приходите в группу «Горевание есть». Она бесплатно в Facebook, ее веду я.
Если вы испытываете горевание, в том числе без потери родного человека, без развода, а именно что-то, связанное с картиной будущего или сепарацией ребенка — это тоже горевание, оно начинается постепенно. Приходите. Мы с вами будем там разговаривать текстами. Я всем помогаю, кто этого хочет.
Никаких фраз, выключающих горевание, нет. Его можно попробовать засунуть поглубже, но оно вылезает в интересные моменты, оно мешает. Его надо проживать честно, признаваться себе, что именно происходит. Я надеялся, — надежда моя исчезла. Что же дальше?
— Юлия, может, я не хочу горевать, а хочу, чтобы мой сын на тромбон ходил и все. Что будет тогда дальше с нами?
— В зависимости от темперамента ребенка. И от того, насколько родитель поднаторел в манипуляциях. Потому что если бабушка, пропахшая корвалолом, ляжет на кровать и будет вызывать скорую каждый раз, когда он откажется ходить на тромбон…
— Это будет работать какое-то время, да.
— Но потом взрослый человек придет к психотерапевту и скажет: «Представляете, у меня было такое: я не хотел ходить на тромбон, мне приходилось». — «Как вас заставляли?» — «Я помню, что бабушка лежала». — «Ай-ай-ай, — скажет психотерапевт, — какая интересная манипуляция».
— А вот Алексей нам в чате пишет, что не всегда возраст биологический соответствует интеллектуальному. Это, видимо, к нашему разговору о выборе. Вы замечаете, что дети сейчас в 14–16 лет не соответствуют своему возрасту, а значит, и с выбором могут быть проблемы?
— Мне кажется, здесь речь идет не об интеллектуальном уровне, а о нейропсихологическом, это уровень развития третьего блока мозга. Это зона мозга, которая дозревает позже всех остальных, она в подростковом возрасте только активно формируется, ей мешают гормоны, которые бушуют у подростка. Ему сложнее принимать решения, мотивационно себя держать, оценивать результат — это все, что делает для нас третий блок мозга. Это я вижу.
Я не люблю слово «патология», это нормальный процесс.
Да, детям сложно ставить цели, удерживать их, разбивать на какие-то этапы.
Конечный результат они оценят, а промежуточные оценить сложно, и они бросают. При этом интеллект может быть великолепный, просто великолепный. Третий блок мозга дозревает до 20 лет, после 20–25 — что есть, с тем и живем.
— Допустим, мы в 15 лет все побросали, что могло стать нашим смыслом жизни. Например, тромбон. И в 25 лет лобные доли нам сказали: «Точно, надо же было учиться! Что же я на оркестр тогда не пошел?» Какие-то потери могут быть, пока третий блок дозревает, и как к этому относиться?
— Потери могут быть, но у выросших детей, которые ко мне сейчас приходят на терапию в 35, 40, 45 лет. Они говорили: «Как мне жаль, что меня мама не заставила заниматься английским». Или: «Как мне жаль, что меня мама не заставила закончить музыкальную школу». Их на порядок меньше, чем тех, которые рассказывают, как их заставляли чем-то заниматься и как они сейчас не используют это в жизни. Увы и ах, это моя личная если не статистика, то наблюдение.
В этом плане мне нравится такая родительская позиция: «Ок, это не пошло у тебя. Попробуй что-то другое, выбирай». Или заплатить, или найти бесплатные занятия. Пусть ходит.
Подростковый возраст 13, 14, 15 лет — золотой в плане поиска, золотой!
Лежит на диване, тупит в телефон и ничего не хочет
— Многие родители пишут, что дети просто лежат и ничего не хотят. Может быть, хотят в компьютер играть или с друзьями на улице тусоваться, но выбирать между шахматами и бассейном — точно нет.
— Поэтому родители и дают наставление: «Давай мы что-то выберем, будем пробовать». Есть дети, которые вполне готовы. Почему? Кто-то хочет и лепку, и макраме, и дизайн, и самолетостроение, все хотят попробовать.
— Сейчас модно говорить, что дети не сконцентрированные, что они расторможенные, что они не могут доводить дела до конца и читать большие тексты. Нет такого ощущения?
— Большие тексты, пожалуй, не по душе сейчас и взрослым. Вы знаете, я вижу эту тенденцию — мы все как-то ускорились. Взрослый, который был способен читать условную «Войну и мир», сейчас спешит. Сейчас даже на ресурсах появилось такое — название статьи и время на прочтение. Человек оценивает — если 3 минуты, беру, если около 5 минут — нет.
И это не потому, что концентрации внимания не хватает. Сейчас важнейший навык для детей и взрослых — это уметь быстро оценить качество текста. Мы оцениваем сейчас качество текста на первых 15 секундах. Если первую проверку прошел текст, мы дальше читаем. Мы этому учимся, а дети в этом живут.
— А почему не доделывают, бросают? Нет опыта преодоления трудностей?
— Я не думаю, что это про мозг и его созревание. Мне кажется, это про какие-то социально-психологические тенденции. Когда я была еще ребенком, дискурс преодоления был очень силен. Нам нужно было все сделать, например, быть усидчивыми, потому что завтра может быть война.
Я помню себя семилетнюю, прекрасный летний день, отличное настроение. И бабушка мне говорит: «Ты видишь, какой летний день? Представляешь, сейчас в Америке запустили атомную бомбу, и она летит на нас?»
Сейчас дети в этом не живут, нет такого нагнетания, поэтому они научились исходить из своего «хочу», из «мне нравится». Если взрослые проходят терапию, мы учимся слышать себя: «Что вы хотите?» — «Я не знаю». — «Что вам нравится?» — «Что мне нравится? Мне надо пыль протереть в серванте». — «Нет, нравится вам что?»
Подростки на это отвечают, не задумываясь, они знают, что им по душе. Поэтому если им что-то не по душе, они не доделывают. Это другая культура.
Почему дети не хотят идти в школу
— Давайте перейдем к более острой теме уже про школу. Им там не нравится. «Это бессмысленно. Зачем мне биология?» Или химия, или физика. Делать-то что? Вы как раз запустили опрос родителей. «Если вам ребенок скажет: “Я завтра в школу не иду”», — вам какой-то ответ запомнился?
— Мне запомнилась общая тенденция, что взрослые попробуют спросить, что является причиной. Очень многие родители, участвующие в этом обсуждении, понимают, что причины могут быть разные.
Сейчас, к сожалению, очень много депрессий. Я постоянно работаю с депрессиями у детей, больше у подростков, у взрослых. Если мы видим, что был мотивированный крепкий подросток, занимался спортом, с удовольствием играл на домре, ровно учился в школе и вдруг лег на диван, у него смартфон в руках. Уроки не делает, никуда не ходит, мало двигается. Это не лень. Конечно, родители пытаются сначала пинком поднять. Когда не получается, тогда приводят к психологу. Но это лечится у психиатра. Я направляю к психиатру, если я вижу картину депрессии. Это часто бывает.
Один из моих текстов на странице «Домашняя диагностика депрессии» так и называется — «Диагностика на коленке». Вы все там можете увидеть, это не про плохое настроение, не про то, что подросток хочет что-то с собой сделать. Можно увидеть физиологические проявления, они наиболее важны на первом этапе.
— Еще что люди писали среди причин, по которым дети не хотят в школу идти?
— Очень частая причина — буллинг. За время карантина, конечно, случаи, когда я работала с буллингом, стали редки, просто потому что дети не были вместе, он поутих. Ко мне давно не обращались. Даже когда они стали в школу ходить, пока еще никто не обращался.
До этого столько лет приходилось разбираться с какими-то ситуациями буллинга постоянно. Даже сейчас приходят с депрессиями дети, начинаешь спрашивать — продолжительная ситуация буллинга. Ребенку не помогали или делали это недостаточно, он жил в этой ситуации — это частый повод отказаться от школы, очень частый. Если ваши дети не хотят идти в школу, первое, на что стоит обратить внимание, это все-таки буллинг — буллинг учителей и буллинг учеников. Буллинг учеников без буллинга учителей встречается крайне редко.
— Да, все-таки взрослый там главный.
— Ну, да. У меня в этой теме очень многие писали про то, что учителя выгоревшие, нехорошо общаются, оскорбляют, сравнивают, критикуют, навешивают ярлыки. Все создает такую токсичную атмосферу, в которой достаточно сложно выживать.
У меня было несколько примеров таких отличников, на которых учитель не ругался, напрямую не говорил ничего плохого. Но если педагог говорит: «Ой, сегодня у тебя четверка, что-то ты не дотянул», — это очень-очень чувствительно для отличника. Не знаю, что двоечнику надо сказать, чтобы достичь той реакции, какая в этот момент у отличника. Это очень болезненно. Быть отличником в школе — совсем непростая история, даже с этой точки зрения — тебя сравнивают с тобой же самим, вроде бы педагогический прием. Сравнивайте, пожалуйста, тогда, когда у него было чуть хуже, стало чуть лучше. В обратную сторону сравнивать не надо. Страдают дети.
Страдают дети и от того, как учитель кричит на весь класс. Они сидят и получают тревожное расстройство, хотя кричат не на них.
— Мы знаем, когда идет травля, страдают все участники: и нападающие, и жертва, и свидетели, это известно. Вы сказали, что первое, куда родитель должен посмотреть, это буллинг. Второе?
— Депрессия. Они делят первое и второе место.
— Просто так не бывает, что ли? Судя по тому, что пишут родители в социальных сетях, там как будто нет буллинга. «Мой ребенок лежит, ему интересны только игры и телефон. Говорит: “В школу завтра не пойду, нечего там делать”». Вроде бы там про буллинг совсем ничего нет, а есть что-то иное, непонятно что.
— Каждый раз, когда ко мне приходят с этой ситуацией, запрос именно так и звучит: он почему-то не хочет учиться, у нас проблема со школой. Ребенок приходит, я вижу картину депрессии.
Либо он рассказывает, что у него, например, токсичный учитель. Может быть, это не буллинг со стороны учителя, но он так общается. А это тревожный ребенок. Он каждый раз, даже если атака не на него, переживает. Он боится, он получает тревожное расстройство.
Иногда бывает какая-то заорганизованность процесса, особенно если это школы рейтинговые и хотят видеть у себя в рядах отличников. Дети будут учиться плохо — они с верхней строчки этого рейтинга слетят, а это их деньги, гранты и так далее.
«Да зачем мне аттестат? Это бессмысленно»
Фото: Annie Spratt / unsplash
— Юлия, вам еще писали, что дети не видят смысла, что учиться скучно и непонятно зачем. Это же тоже причина?
— Да! Современные подростки ищут во всем смысл. В работе с ними практически сразу можно перейти на ценностный уровень, если подросток с хорошим интеллектом, с хорошо организованной речью, это потрясающая работа.
Это подростки, которых подняли с дивана, вытащили из рук смартфон, привели к психологу, посадили в кресло: «Поговори с этой женщиной». — «Ты по своей воле пришел?» — «Нет, меня мама привела». Мы с ним разговариваем, он говорит про смыслы, и тогда мы начинаем искать их в том, что ему интересно, куда он хочет двигаться, там все есть. Там такая красотища обычно открывается, и это не видно родителю за картиной лежащего человека.
Ты с ним только поговори. Прими, что это именно так — он хочет туда двигаться.
«Ты говорил родителям?» — «Нет, я не говорил, они не поймут, они только хотят, чтобы у меня была по математике пятерка», или тройка, — кому как.
Надо идти от смыслов. Подростки к этому готовы. Это новое поколение — не поколение принуждения, они везде ищут смысл. Даже в том, заправлять постель или нет. Почему так сложно научить современных детей заправлять постель?
— Да, почему нельзя сказать: «Просто заправь, потому что надо»?
— Нет, дискурс сменился, Валерия. Ничего не получится, придется искать смыслы. Очень сочувствую родителям. Родительство становится сложным. Как говорили: «Что у вас сложного? Вот мы — у нас не было этих стиральных машин, плит, роботов-пылесосов, но мы же вас как-то воспитали». Потому что была культура понятная, построенная на принуждении, на послушании. Там все было ясно. Раз сказал, два сказал, на третий получил, на четвертый делаешь.
— Отличная система, кстати. Но я не могу сказать, что всегда.
— Я знаю. Да, очень хочется пофантазировать, что так, может быть, испытаешь внутреннее облегчение и катарсис и пойдешь дальше воспитывать со смыслами.
— Ага, смыслы… Ты должен заправить кровать. А почему? Ты должен почистить зубы. А почему? Что это за современный тренд такой — ходить и все время объяснять ребенку простые вещи? Сколько можно? Надо — и все. Анжелика в чате спрашивает: «Ребенок не хочет учиться. Пока сидишь рядом, делает уроки. Стоит отойти, гоняет балду. Присутствует пофигизм, и ему все равно, какую оценку он получит. Что делать?»
— Сколько ребенку, не очень понятно. Если, например, это ребенок первого-второго класса, почему бы нет — пусть мама или бабушка посидят рядом. Если у семьи есть финансовая возможность, можно взять какую-нибудь добрую юную девушку без педагогического образования либо с небольшим педагогическим образованием, которая этому ребенку будет помогать делать уроки вместо родителей. Это иногда работает на более старших детях. «Что тебе сегодня задали? Давай мы с тобой…» Потому что с родителем возникает сопротивление у ребенка, это тоже естественный процесс, потому что ребенок растет, он обязан родителя, условно, победить, это психология.
— Анжелика пишет, 11 лет человеку.
— Да, 11 лет — очень сложный возраст.
— Если есть возможность, нанять человека, и пусть он этим занимается?
— Можно. Не надо нанимать маститого педагога, который будет хмурить брови и говорить: «Сейчас мы с тобой решим».
Одиннадцать лет — это незрелые лобные доли, о которых я говорю, поэтому в этом возрасте ребенку иногда действительно важно то, что его будет поддерживать. Иногда это песочные часы, которые стоят рядом с ним, и он увидит, что задачку может решить за 10 минут. Песочек течет, он решает. Какие-то опоры, которые ему помогают, потому что это незрелый человек.
— Про смыслы с таким человеком можно разговаривать?
— Можно пробовать, смотря какой человек, по-разному бывает. Почему бы не попробовать.
Школьник не расстраивается из-за двоек? Отлично!
— Один из ваших подписчиков задавал вопрос про безразличие к двойкам — это хорошо или плохо? Как сделать, чтобы оценки мотивировали? Нужно это или не нужно?
— Я за то, чтобы оценку воспринимать только как обратную связь от учителя и ни в коем случае не как катастрофу. Если, например, ребенок получил тройку или двойку, это повод его спросить: «У тебя такая оценка. Что было до этого? Почему это могло произойти?» Ребенок говорит: «Да, я вчера не стал учить биологию, потому что играл». — «Смотри, ты играл вместо того, чтобы учить — вот тебе обратная связь от учителя. Ты либо не доучил, либо не выучил, вот оценка». Так и развиваются лобные доли.
Сама по себе оценка не должна являться катастрофой. Я столько с этим работаю. Дети боятся изображения двойки, им она снится. Это же не дело. Зачем развивать тревожность? Надо развивать что-то здоровое.
— Безразличие к двойкам — это даже хорошо?
— Я бы не сказала. Это не безразличие. Если воспринимать оценку как обратную связь от учителя, это здоровое отношение. Вы не доделали, например, отчет, и вам начальник говорит: «Что-то ты не доделал, не досчитал, у тебя тут ошибки». Вы начинаете думать, почему это могло произойти. Я была усталая, не посчитала. Или не успела, у меня дефицит времени, много других задач. Вы понимаете, почему это могло произойти. Так же нужно и ребенку.
Это полезный навык — понимать, как так произошло. Когда родитель начинает ребенка ругать, мол, ты двоечник, у тебя понизится общий балл в аттестате, это так ужасно, ты никуда не поступишь. Это катастрофизация, она ведет к тому, что у ребенка падает мотивация. Самое худшее, что может быть — это потеря контакта с родителями. Зачем это надо? Я не думаю, что люди, применяя эти методы, хотят получать это.
— Как объяснить ребенку, что он учится не для мамы и учителя, а для самого себя и собственного развития? И еще вопрос: «Ребенок только собирается в школу в этом году. Я вижу, он пытается угодить мне, не расстраивать, но живого интереса я у него не наблюдаю, хотя в школу идти не отказывается. Как объяснить ему, что он учится для самого себя? Возможно ли это в шесть-семь лет?»
— Никак не объяснять. В этом возрасте ребенок хочет понравиться маме, чтобы она была довольна — это подавляющая мотивация. Ребенок хочет найти новых друзей. Надеть новый красивый рюкзак, иметь чистые тетрадочки, иметь красивые ручки, новый пенал — с этим ребенок идет в школу. Про то, зачем ему учиться — дай Бог, чтобы он в 16 лет понимал, потому что с этими проблемами мы сталкиваемся, именно об этом мы сегодня говорим. Этот ребенок еще послушный, его можно просить учиться.
— Я вспомнила анекдот: ребенок с тетрадками идет первого сентября в школу, потом возвращается, бросает портфель и говорит: «Что же вы не предупредили, что эта бодяга на десять лет?» Как детей мотивировать? Я про первоклассников. Когда ребенок в три года сам научился читать и считать в пределах тысячи, когда есть область, в которой хочется получить знания, общение, единомышленников, но в школу не хочет и рамок не терпит.
— Есть такая категория детей, я их просто обожаю! Они потрясающие. Им, к сожалению, простая массовая школа не очень подходит, потому что у них познавательный интерес такой силы, который мы не всегда наблюдаем, он вообще редкий. Он может быть, дай Бог, у 10% народонаселения, я думаю, что меньше.
Что с этим делать? Может быть, таким детям подходят какие-то иные системы, семейное образование. Сейчас есть такие организации, которые поддерживают образование детей буквально с первого класса. Если этого не позволяют условия и ребенку приходится идти в массовую школу, надо понимать, что ему действительно будет сложно, не требовать от него многого. И всеми силами стараться эту его познавательную активность поддерживать, потому что реально ему в школе будет нелегко, он не так устроен.
Если ребенок учится сам, а в школе ему скучно
— Ваши подписчики писали, что массовая школа не соответствует времени — во время учебы ребенок оказывается отброшенным на пару десятков лет назад. Совершенно нормально, что он больше не хочет ходить в школу. Его можно убедить при этом, чтобы он туда ходил? Или честно разговаривать с ним про это?
— Есть такой подросток — у него круг своих интересов, причем научного толка, он развивается. Но приходит в школу и не видит там смысла. Во-первых, для такого ребенка родители ищут активно школу. Может, ему поступить туда, где какой-то большой конкурс. Почему нет? Для некоторых это вариант. Если это совершенно простая школа, но в ней есть хотя бы несколько учителей, которых ты потом будешь вспоминать с благодарностью, если очень повезло, и это те предметы, на которых ребенок основывается для выбора профессии, то школу можно сохранять. Сейчас есть шикарнейшая возможность — очно-заочное обучение.
Можно, например, на математику, на русский, на литературу ходить, а если историчка — токсичный человек и сбивает всю мотивацию, то по истории можно учиться заочно.
«Я беру ответственность за историю на себя», — говорит родитель. Такой ребенок читает за две недели учебник. Есть такой портал, где сдают за полугодие, например, программу по истории, по биологии, по всем предметам. Ребенок получает там оценку, приносит ее в школу, ее засчитывают в аттестат.
Друзья, пользуйтесь этими возможностями. Потому что ваши дети порой получают такие атаки от учителей по предметам, которые им в жизни не понадобятся. А если понадобятся — иногда лучше нанять репетитора. Если вы можете исключить из жизни ребенка такого токсичного человека, у вас есть такой механизм. Он работает по всей России, в любой школе, в том числе сельской, вам не имеют права отказать. Не надо полностью переходить на семейное обучение, переходите на очно-заочное. Пишите, что во время истории ваш ребенок будет сидеть в библиотеке.
— Бывают случаи, что ребенок бежит как будто от проблем с учителем, но не такой уж он и токсичный. Может так быть, что ребенку создали все условия, очно-заочное, семейное и прочее, а он все равно не будет учиться? Ему просто скучно. А учитель ни при чем.
— Если у него будет простой механизм, когда он за две недели читает учебник и на свежую голову сдает какой-то тест, я думаю, что ребенок на это может пойти. Такого, чтобы кто-то совсем ушел в отказ и не хотел учиться — все-таки эти случаи по большому счету редкие, они в большинстве своем завязаны на депрессивные расстройства.
— У вас не было такого случая, что ребенок слегка манипулирует, не учится, когда ему дома все организовали. Такого не бывает разве?
— Бывает. Родители бьются с этим, я им сочувствую.
Я это контейнирую, что называется, помогаю пройти через эти рифы. Мы встречаемся вместе — родитель и ребенок, ищем смыслы, говорим о тревогах родителя, о его ценностях.
— Мы в школу возвращаем его?
— Сейчас как? Важно, чтобы ребенок отучился, тогда к родителю не будут приходить страшные тети-инспекторши и говорить: «Ваш ребенок не учится. Что у вас происходит? Мы сейчас его заберем». Если ребенок либо ходит в школу, либо оформлен на «семейку», либо очно-заочное — значит, ребенок учится. Одному фокус подходит, другому — читать учебники, третьему репетитор, четвертому еще что-то — можно это миксовать, такое время.
— Можно сказать: «Деточка, иди в школу, налаживай отношения с учителем биологии»? Деточка вздохнет и наладит. Такое бывает?
— Это все-таки ребенок и взрослый. Если нашла коса на камень, то обычно разбираться нужно на уровне родитель — учитель. Когда родители приходят ко мне с проблемой, что у ребенка такая ситуация с кем-то из учителей, мы прямо прорабатываем, как этот родитель пойдет в школу, какие он вопросы будет задавать, как он будет держаться, какая у него цель, чтобы он держал ее и не уходил в эмоцию.
После такого разговора проблема либо снижает свою интенсивность, либо уходит, потому что учитель понимает, что неверно выбрал мишень, с этим ребенком так нельзя. Это не очень хорошо для других, потому что кто-то другой на очереди, и все смотрят, но для этого конкретного ребенка мы эту задачу решили.
Если буллинг, опять же ребенок не решает проблему один. Нельзя. Идет взрослый говорить на уровне директора или завуча, потому что буллинг — это болезнь системы.
— Нам вопрос типичный задают в каждом эфире, где мы говорим о подростках или об отсутствии мотивации к учебе. Ребенку 15 лет, никак не может определиться с выбором профессии, ничего не интересно, только есть, спать и играть. Как с ведущей формы деятельности «игра» в 15 лет перевести на созидание?
— Я всегда подростка спрашиваю, какая игра и как играет? Потому что часто это игры, связанные с общением. Кто он в этой игре? Иногда оказывается, что он лидер. Тогда я спрашиваю, где ты еще свои лидерские качества в жизни проявлял? И мы вышли в поле реальной жизни.
Находим уникальные эпизоды, где ребенок созидает, родитель сидит рядом и дивится.
Такое было, да. Родитель видит, что его ребенок может созидать и действовать. И ребенок начинает это видеть. Тогда мы высвечиваем эту предпочитаемую историю. Это такая работа, нарративный подход, когда мы опираемся на то, что есть хорошего в прошлом, сильного, ресурсного.
— Я хочу зачитать несколько историй, которые писали вам подписчики. Что же делали родители, когда дети отказывались идти в школу? «Старший сын выдавал такое в выпускном классе — первая реакция бессилие и слезы, обратилась к классному руководителю и к учителю, который был авторитетом. Его назначили ответственным за посещение и помощником начальника по безопасности в школе, и все решилось. Сейчас он заканчивает магистратуру на бюджете отличником».
Еще интересный комментарий был: «Раньше бы орала, давила, угрожала, рыдала, потом читала нотации, умоляла. Сейчас есть понимание того, что если ребенок не может ходить в школу, то он не может. Значит, он решает другие задачи в своей жизни в текущий момент. Тут что остается маме — любить, помогать и беречь. И постепенно искать, где, кто и как сможет помочь. Молиться и ждать. Напоминать себе, что это жизнь, она у каждого бывает разная, у каждого свой уникальный путь».
Если у вас есть какая-то история про то, как родители справились с этим кризисом и все получилось, то расскажите. Или просто посоветуйте что-нибудь тем, кто нас смотрит сейчас.
— Друзья, передаю вам сочувствие в тех моментах, когда вам сложно. Я передаю вам заряд поддержки от себя, потому что та работа, которую вы делаете, действительно очень сложная. Пожалуйста, не обесценивайте свой вклад. То, что вы делаете, это ценно. Даже если вы в какой-то момент не сдержались или выкрикнули что-то, о чем потом жалеете, все можно исправить.
Эти сложные моменты, например, с учебой или с кружками — рифы, как я их называю, их можно преодолеть. Когда, например, приходится разговаривать с родителями уже выросших детей, они вспоминают такие моменты и говорят: «Ничего, мой выучился, сейчас работает». «Мой сейчас в Германии». «Я ее на математику настраивала, а у нее салон красоты сейчас, потому что она хороший мастер». Ребенок нашел свой путь.
Ориентируйтесь, найдите такие истории среди своих знакомых, они очень духоподъемные бывают. Скорее всего, у вас тоже все будет хорошо. Если что, обращайтесь к психологам, мы хорошие, мы помогаем.