Валерий Панюшкин: Если нельзя упоминать причины самоубийств, то придется запретить говорить и о великой Победе

26 марта во Всероссийской Государственной библиотеке иностранной литературы состоялся круглый стол «Как освещать в СМИ проблему самоубийств онкологических больных». Встреча организована порталом «Правмир» и фондом «Вера» при участии Роспотребнадзора. — стенограмма + видео. Предлагаем вниманию читателей выступление Валерия Панюшкина на круглом столе.

Я вообще полагаю, что запрет должен быть отменен. Я полагаю, что с этой водой выплескивается не просто ребенок, а все возможные дети. Несколько дней тому назад в ответ на эту историю я написал на ресурсе «Сноб» колонку, про которую, к счастью, никакая девушка не донесла в Роскомнадзор. Перечислил важные для отечественной культуры произведения искусства, исторические событий, в которых подробнейшим образом описываются самоубийства и причины самоубийства.

Например, роман Льва Николаевича Толстого «Анна Каренина», где написано тщательно — как она, где встала, что она чувствовала по этому поводу. Если мы будем последовательны, то мы должны запретить «Анну Каренину».

Еще один трогательный пример заключался в том, что если нельзя упоминать причины самоубийств, то великая Победа советского народа во Второй мировой войне не может упоминаться, потому что она является единственной причиной самоубийства Адольфа Гитлера и Йозефа Геббельса. Если мы запрещаем упоминать Победу в год 70-летия Победы, то не кажется ли вам, что мы делаем что-то странное?

Теперь, что касается возражений по существу. Я прекрасно помню время, когда в Петербургском СПИД-центре на окне была установлена металлическая решетка, потому что люди выбрасывались прям тут. Произносил доктор: «У тебя СПИД», — и человек выходил из окна прямо здесь же. Была установлена решетка, то есть, примерно то же самое, что мы имеем здесь – запрет.

Между тем, сейчас волны самоубийств ВИЧ-положительных людей нет. Знаете, почему? Потому что государство покупает ВИЧ-положительным людям антиретровирусные препараты. Потому что доктор в СПИД-центре обучен объявлять человеку диагноз. Потому что он ему говорит: «Сядьте, давайте поговорим. Просто, вы знаете, у вас, конечно, ВИЧ, но тут антиретровирусные препараты, то, сё»…

И объяснения, как правило, бывает достаточно для того, чтобы человек не покончил с собой немедленно, а представлял себе некую понятную дальнейшую жизнь: как он будет есть таблетки, как у него будет нормальная жизнь, примерно такая же, как у всех. Как у него дети родятся. В общем, какая-то у него возникает перспектива.

Что касается синдрома Вертера в социальных сетях, то что должно случиться с подростком из «Вконтакте», чтобы он пошел на сайт «Правмир»?

Мне кажется, что мы довольно часто подменяем понятия. Как это называется? Бритва Оккама, да? Есть простое, понятное, очевидное объяснение каких-то нежелательных социальных явлений. Волна самоубийств среди подростков – это соли, ребята. Это не пропаганда. Это – соли, которые не были запрещены, и адреса дилеров, которые продают это, написаны на заборе. Но, как правило, мы подменяем сложное решение большой и очевидной проблемы легким решением проблемы, которой практически нет.

Последнюю вещь, которую я хотел бы заметить – это ВОЗовские рекомендации. Всемирная организация здравоохранения делает множество всяких разных рекомендаций, в том числе, по обезболиванию. Может, мы сначала примем рекомендации ВОЗ по обезболиванию, а потом примем рекомендацию ВОЗ по запрету пропаганды чего-то там?

Всемирная организация здравоохранения разработала международную классификацию функционирования, по которой должны реабилитироваться миллион детей с детским церебральным параличом в России. Два специалиста работают по этой международной классификации. Может, мы сначала займемся этим? Может быть, мы примем ВОЗовские рекомендации, которые сложно выполнять?

***
Я могу вам привести пример пропаганды, которую молодые люди понимают и к которой вы не подкопаетесь. Представьте себе кафе, в которое идет молодой человек и громко кричит на все кафе: «Зелень, мороженое!». Все молодые люди, которые сидят в кафе понимают, что он продает марихуану и кокаин.

Субкультура это все прекрасно понимает. Можно еще так же идти и кричать: «Один, два! Один, два!», героин и кокаин, соответственно. Никакой надзор не подкопается никогда в жизни, я это на первой странице газеты «Правда» напишу, а вы не подкопаетесь.

***

Вы, наверное, не поверите, но не только пациент, не только врач, не только медсестра, но и журналист тоже является человеком, хотя бы в какой-то степени. Мы постоянно представляем себе, что можно придумать некую систему запретов, вложить в эту машинку, и она выдаст некий сбалансированный текст. Нет, не выдаст.

То, что называется нравственностью журналиста или профессионализмом журналиста, формируется не запретами, а формируется профессиональным сообществом: тем, что о человеке думает его референтная группа. Теперь давайте посмотрим. Кто у нас главный журналист в России, рассказывающий про рак? Катя Гордеева. Где работает Катя Гордеева? Нигде. Не работает, потеряла работу.

Кто у нас второй журналист, рассказывающий про рак? Рома Супер. Где работает Рома Супер? Без работы.

Кто у нас третий журналист, рассказывающий про рак и тяжелые заболевания? Света Рейтер. Работает в Медузе, в Риге.

Кто у нас четвертый журналист? Вера Шенгелия. Где работает? В банке.

Ребята, профессиональное сообщество разрушено, поэтому боюсь, что запретами тут справиться невозможно, а призывы к свержению государственной власти они же тоже запрещены, да?