Максима сбила машина. У него серьезно пострадал головной мозг. Ребенок перенес 9 операций. Спустя полтора года после аварии мальчик не может ходить, у него не работает левая рука, не видит правый глаз. Максиму нужна шунтирующая система с программируемым клапаном, благодаря которому в головном мозге не будет скапливаться спинномозговая жидкость и нормализуется внутричерепное давление. И курс реабилитации в специализированном центре, чтобы Максим мог встать на ноги.
— Мам, не вози меня больше никуда! Не хочу! — 12-летний Максим пересаживается с коляски на кровать, отворачивается к стене и начинает плакать.
— Макс, да что ты?! — Ольга садится рядом, гладит сына по спине.
— Я — Циклоп! Циклоп! Меня так мальчишки назвали на улице!
Ольга сжимается от боли.
— Макс, ты не Циклоп! Знаешь, кто такой Циклоп? Я как учитель истории могу тебе рассказать. В древнегреческой мифологии это — великан с единственным глазом на лбу, — как можно спокойнее пытается объяснить Ольга.
— Но у меня же один глаз закрыт! Шрамы на голове, повязка на лице, черные очки! И ноги не ходят! Я — Франкенштейн одноглазый!
— Сынок, ты у меня самый лучший! Правый глаз скоро откроется, шрамы заживут, и через год ты обязательно будешь ходить! Обещаю!
Максим
Мама Максима рассказывает, что он всегда был добрым и трудолюбивым ребенком. После школы шел не домой, а к бабушке с дедушкой — помочь. Семья живет в Бурятии, здесь зимой снега выпадает много. «Макс портфель у калитки оставит, лопату в руки — и чистит дорожку», — улыбается Ольга. Сын помогал ей и в огороде, и в доме: принесет воду, дрова. Максим и его мама живут вдвоем, с мужем Ольга развелась.
— Помню, лет в восемь сын щенка домой притащил — белого с черными и рыжими пятнами. Нашел его на помойке. Кто-то засунул щенков в коробку и скотчем ее заклеил. Погибли все щенки, кроме одного. А этот — в крови, паразитов куча. Я в шоке: «Макс, зачем? Не выживет!» А сын залез в Интернет, все изучил. Вылечил, выкормил щенка. Мы его Малышом назвали. До сих пор у нас живет, — вспоминает она.
Главное увлечение Макса — динозавры. Он все про них знает: какие, когда и где жили. У него огромная коллекция — почти 1000 фигурок. Есть говорящий робот-динозавр, подушки, носки с динозаврами.
Максим
— До трагедии Макс мечтал палеонтологом стать. А теперь хочет изучать химию и изобрести таблетку молодости, чтобы врачи, которые его лечили, никогда не старели и могли помочь другим детям, — рассказывает Ольга.
Друг кричал: «Макса сбила машина…»
В начале мая прошлого года Ольга уехала из поселка Новый Уоян в Бурятии в Иркутскую область, поселок Магистральный. Там в одной из школ собирали учителей на курсы повышения квалификации. Детей Ольге пришлось на несколько дней оставить со своими родителями.
— Я только до места добралась — и тут звонок от мамы. «Оля, Макса машина сбила!» Я интуитивно почувствовала, что сын не просто сломал руки-ноги, а случилось что-то страшное. Выскочила из школы и — на вокзал. Вечером была уже в Уояне, в единственном на весь поселок фельдшерском пункте. Там услышала «приговор»: «Ребенок не жилец. Травмы слишком тяжелые». Я рвалась к сыну, но меня не пускали: «Нечего тебе на это смотреть! Все очень страшно», — вспоминает Ольга.
Она плакала от отчаяния и на коленях умоляла врачей помочь ее сыну. Пока ждала решения о выделении спецвагона, чтобы перевезти ребенка из поселка Уоян в ближайший город, где есть больница, Северобайкальск, узнала, что все-таки произошло с ее сыном.
Мама рассказала Ольге, что Макс стоял на обочине дороги — в нескольких метрах от дома. Ждал друга и одноклассника Вовку, чтобы помочь ему сделать домашнюю работу. По дороге с односторонним движением на большой скорости летел автомобиль. Он обогнал впереди идущую машину, сбил стоящего на обочине спиной к нему Макса и попытался скрыться с места ДТП. Водители-очевидцы бросились в погоню.
— Вовка, на глазах которого все это произошло, был в таком шоке, что вызвал пожарных вместо скорой. Он прибежал к моей маме с криками: «Тетя Люда, Максима машина сбила! Я его повернул, а у него ноги вот так… И кровь. Везде. И из ушей тоже. Он там на дороге! Там!» Вовка три дня повторял одно и то же: «Макса сбила машина. Макса сбила машина». А потом надолго замолчал. Врачи сказали, что это психологическая травма, — рассказывает Ольга.
«Ребенок безнадежный»
Она надеялась, что в Северобайкальске, куда они добирались четыре часа на поезде, что-то могут сделать для ее сына. Но, осмотрев Максима, врачи беспомощно развели руками: «У нас нет возможности оперировать ребенка. У него тяжелая черепно-мозговая травма, оскольчатый перелом таза, ушибы внутренних органов, легочное кровотечение. Нужны нейрохирурги, нужно оборудование. Все это только в Улан-Удэ. Но санавиацию вряд ли дадут. Ребенок безнадежный».
И все-таки по распоряжению главы района санборт Максиму дали. Увидев, в каком состоянии ребенок, врачи в Улан-Удэ ужаснулись.
— Первую ночь в Улан-Удэ я проревела на лавочке у больницы. Я совсем не знала города, мне некуда было идти.
В голове то и дело крутились слова врачей: «Он в глубокой коме! Не жилец! Не сегодня-завтра умрет! Зачем было его возить туда-сюда? Груз-200 вам обойдется дороже», - вспоминает Ольга.
Когда она немного пришла в себя, решила: «Сделаю все, чтобы спасти сына». Оформила кредит, выставила на продажу маленький деревянный дом в Уояне, где жила с детьми.
— Готова была даже почку продать, чтобы Максу все необходимое для лечения купить. Но помогли друзья и коллеги. Они прислали мне денег. На них я сняла небольшую квартиру прямо напротив больницы. Вскоре приехала мама и привезла мою 6-летнюю дочку Кристину. Каждый день мы вставали в 6 утра. Шли в церковь, потом — в больницу. Меня пускали в реанимацию к сыну, думая: «Пусть мамочка попрощается». Я в то время не могла ни спать, ни есть. Похудела на 30 килограммов, — говорит она.
Макс в больнице
Врачи сделали Максиму трепанацию: вскрыли черепную коробку, удалили отломки костей. Из-за травмы у него началась гидроцефалия. В желудочковой системе скапливалась спинномозговая жидкость и давила на мозг. Внутричерепное давление повысилось, и это могло привести к необратимым последствиям. Пришлось установить шунтирующую систему. Кормили Максима через зонд.
— Из больницы нас выписали через пять месяцев со словами: «Мы сделали все, что могли». Максим был в вегетативном состоянии. Весь синий, скрюченный, с «ямой» в голове после трепанации и одним открытым глазом. В свои 10 лет он весил 14 килограммов. Я продолжала писать куда только можно и просить помощи. Наконец, мы оказались с Максом в одной из лучших клиник в Москве. Ему сделали ряд операций на головном мозге, сменили неработающий шунт. Правда, мне пришлось купить его самой, потому что тот, что был установлен в первые дни после ДТП бесплатно, по ОМС, сломался.
Максим в больнице
Сын быстро пошел на поправку. Он начал меня узнавать, улыбаться, держать голову, глотать, сидеть на кровати и в коляске, разговаривать — сначала с трудом, а потом все лучше и лучше! После того, как подключились реабилитологи, у него заработала правая рука. И это было чудо! — говорит Ольга.
В реабилитации по ОМС отказали из-за эпилепсии
Шунт, который установили в апреле 2020 года, вышел из строя, и состояние Максима ухудшилось. В головном мозге снова стала скапливаться жидкость. Начались судорожные приступы. Врачи посоветовали срочно заменить шунт на новый — на этот раз с программируемым клапаном — и после этого начать реабилитацию.
— Шунт, который сейчас нужен Максу, по ОМС не установят. Только платно. Я уже продала все, что у меня было. Родители пенсионеры, помочь не смогут. Реабилитация для нас тоже только платная. Бесплатные центры нам отказали. Они адаптированы под ДЦП, а не под черепно-мозговые травмы. А у Макса еще и эпилепсия. Из-за судорожных приступов ему многое нельзя. Дадут повышенную нагрузку, а у него раз — и приступ. Последствия могут быть серьезными. Максу очень нужно укрепить мышцы и хотя бы немного распрямить ноги. А в будущем мы их прооперируем. Я очень надеюсь, что Макс сможет ходить сначала с опорой на ходунки, а потом и без них, — говорит Ольга.
В сентябре этого года Максим уговорил маму вернуть его в школу. Он успел познакомиться с ребятами, провел вместе с ними один день. Но понял, что пока не успевает выполнять задания так же быстро, как они. Он левша, а работает у него сейчас только правая рука. И видит один глаз — левый.
Макс согласился временно продолжить обучение на дому, но обещал одноклассникам вернуться в школу. Когда встанет на ноги.
К сожалению, человек, которого суд признал виновным, сам виновным себя не признает и подал апелляцию. Максиму он не помогает. Помочь можем только мы.
Фонд «Правмир» помогает взрослым и детям, нуждающимся в восстановлении нарушенных или утраченных функций после операций, травм, ДТП, несчастных случаев, инсультов и других заболеваний, пройти реабилитацию. Вы можете помочь не только разово, но и подписавшись на регулярное ежемесячное пожертвование в 100, 300, 500 и более рублей.