Один астролог однажды сказал мне, что в прошлой жизни я была полководцем.
Ольга Савельева. Фото: Анна Данилова
Я смеялась.
Ну как можно узнать такие вещи наверняка? Ведь никак? А значит, можно говорить все что угодно, я же все равно не смогу проверить.
Я не знаю, кем я была в настоящей прошлой жизни. А в той прошлой жизни, которая была до атаки вируса, я была очень уставшей писательницей.
В той жизни я все время куда-то бежала и постоянно опаздывала. Прыгала в последние вагоны, догоняла уходящие автобусы, путала аэропорты.
А потом вечерами, замученная сложным днем, брала в охапку дочку и сына и, расплывшись на деревянной скамейке школьного двора, следила за тем, как носятся сайгаками мои заряженные детством дети, скидывая остатки энергии на горках и футбольных матчах.
Обычно к 22 часам детей уже клонило в сон — у них был активный день и бензинчик на нуле.
А теперь у нас новая жизнь, в которой мы сидим дома.
Дома сложно уставать.
Дома есть диван и кресло, а горок нет, и в футбол — негде.
Бурлящая энергия никуда не девается, перекипает внутри и острой тоненькой струйкой усвистывает из ребенка, как из закипевшего чайника.
Наши дети к 22-м совсем не устали. Потрачена за день всего половина бензобака бесюнов — посадка самолета на аэродром Морфея с таким запасом топлива опасна. Самолету бы летать и летать еще. А по времени — пора в кровать.
Дети вечерами скачут сайгаками, чечетка даже в тапках — чечетка.
Я не знаю, кто живет под нами, но планирую после изоляции подарить им огромный торт с именинной надписью: «Простите, если сможете». Просто за то, что они не долбят по батарее шваброй каждый раз, как у моих детей случается извержение вулканической энергии после 22.
Чтобы утихомирить наших бойцов, мы вечерами всей семьей играем в настольные игры. Ходилки всякие, бродилки.
Маленькая Катя кидает кубик и хочет победить. Приказывает ему: «Шесть! Шесть! Шесть!» А он не слушается — и может упасть единичкой вверх.
Как ни странно, но мы все тоже хотим, чтобы победила Катя. Она так искренне ликует в этом случае, что можно погреться об ее радость всей семьей.
Поэтому мы выдумываем себе особые правила и липовые пропуски хода, чтобы срежиссировать Катину победу.
На этом игровом поле мы можем еще побороться за нужный нам результат.
Самоизоляция — настоящий тренажер, проверяющий семью на прочность.
Мы лишены того, что всегда ощущали своей собственностью и не ценили, потому что даже представить себе не могли, что это можно отобрать.
Я про свободу выйти на улицу, когда хочется, и пойти туда, куда глаза глядят.
Мы заточены в замкнутом пространстве с теми, кого любим, и этот периметр любви иногда становится нашей ловушкой.
Я очень люблю борщ со сметаной. Но я не могу есть его три дня подряд. Надоел этот ваш борщ. Он мне на четвертый день ни со сметаной, ни без нее ни разу не сдался.
Я обожаю свою семью, но чтобы любить мужа и детей еще больше, мне просто необходимо иногда соскучиться по ним. А соскучиться невозможно, когда расстаешься минут на пять, пока мама отлучилась на кухню помешать половником пресловутый борщ.
Иногда я сгребаю всю свою семью в охапку (даже кошку и попугая) и плавлюсь от счастья, напитываясь живительным кислородом от мысли, что мне есть кого любить. Вон их сколько — рук не хватает.
А иногда мне грустно. Или тошно.
И раздражают те, кого люблю.
И мне кажутся неправильными эти чувства. Я испытываю за них стыд и немножко вины. И хочется включить правильные чувства, но я не знаю, где этот внутренний тумблер, переключающий грусть на радость.
Я два дня назад взялась пылесосить. Маленькая Катя подошла ко мне и напомнила: «Я — помосница, забыла?» Я умилилась и отдала ей пылесос, и мы вместе с ней возюкали шлангом по комнате. Пропылесосили бестолково, но весело.
А на следующий день вечером я, издерганная сложным, непродуктивным днем, случайно рассыпала кофе по полу на кухне, приволокла пылесос — устранить, тут же подскочила Катюня — помогать, а у меня уже нет сил быть хорошей мамой, и я ей строго так: «Я сама, Катя! Не мешай!», а у нее глазенки слезами наливаются: как это, она же — «помосница»…
В моем идеальном мире я не раздражаюсь и не устаю. Я регулярно высыпаюсь, эффективной феечкой порхаю весь день, а всю нелюбимую бытовую работу за меня делает «чур не я».
А в реальности я живая и неидеальная.
Я часто плачу от стресса и грустно смотрю в окно. Я охотно ношусь с детьми в догонялки, а потом ухожу в ванную побыть одной.
Я могу сварить фееричный суп, а могу сжечь примитивный омлет.
Я учусь слышать себя и доверять себе.
В семье и в работе, в любом калейдоскопе эмоций.
Я не могу сейчас выбрать нужную мне степень свободы, но я могу выбрать то, что по-прежнему находится в зоне моей компетенции.
Например, я с недавних пор выбираю не работать с теми, кто мне не нравится. Отменила встречи, которые не хотела, и проинвентаризировала знакомых на предмет токсичности.
Я не уговариваю больше свое сердце полюбить кого-то, я просто учусь ему доверять.
Оно не хочет? Значит, не надо.
Моя бабушка любила вязать, и у нее была такая плетеная корзинка, в которой жили мотки пряжи и спицы.
У меня есть такая же корзиночка с мотками собственных нервов, и я ее тщательно берегу. У меня нервы не километровые и не железные, поэтому я в своей корзиночке чужих грязных ладошек не потерплю.
Интуиция — это когда мозг обработал тонны информации, а сердце шепчет вам шпаргалкой правильное решение. Даже если оно не логично.
Перед самоизоляцией, в один из последних наших выходов в свет, мы загулялись с дочкой, шли домой от остановки, и Катя ныла, что не хочет идти, и что устала, и что замерзла. И я испытывала усталость и легкое раздражение. Попробовала нести ее, но она тяжелая, и я поставила ее на ножки — иди сама, Катя.
А потом нас обогнал наш автобус: если бы мы подождали 10 минут, то могли бы доехать. И к раздражению добавилась досада.
И муж, встретив нас дома, спросил:
— Ой, что это вы такие буки явились?
И я хотела рассказать ему и про автобус, и про усталость, и про «замерзли», но вслух сказала:
— Потому что так важно иногда побыть букой.
И это правда.
Это очень важно — не указывать самому себе, какие чувства следует чувствовать, а просто услышать себя.
И доверять себе.
Позволять себе чувствовать разные, пусть даже «неправильные», чувства. Потому что неправильных нет — все правильные. Заранее смириться с тем, что кубик обстоятельств показывает не обязательно то, что вам хочется видеть на игровом поле, и не тратить ресурс на страдание по этому поводу.
Не мы придумали эту игру, но нам в нее играть, выбирая настроение и жизненную стратегию.
Я кидаю свой кубик и замираю в ожидании результата. И что бы там ни выпало, мое сердце учится переводить в благодарность любое посланное судьбой решение…